Чтение 35–й страницы книги ~Жрецы~

прямо на улице, у дома ее дяди, в дырявой тени чахлых олив, не обращая
внимания на ехидные или удивленные взгляды, не в силах разомкнуть
объятья...

Но Иолай спешил.

Филака осталась за спиной, колеса грохотали по горным дорогам
каменистой Фокиды - к Истмийскому перешейку, связывавшему материк с
Пелопоннесом. Где-то по правую руку, должно быть, мелькнули невидимые за
горами священные Дельфы, и тут Иолаю неожиданно повезло: он почуял
присутствие Дромоса. Не задумываясь, он направил безумно ржущих коней
прямо в возникшее перед ним переплетение призрачных нитей, как тогда, на
Косе, - и вломился в Дромос, даже не успев сообразить этого. Через
мгновение Иолай был уже на той стороне, почти сразу узнав дорогу, на
которую выплюнул его возмущенный такой бесцеремонностью Дромос.

Чуть дальше, за поворотом, должны были находиться Мегары, и сразу за
ними - Истм.

Он должен был успеть!

Но, не желая насмерть загнать храпящих коней, Иолай заночевал в
Мегарах, въехав на знакомый по прошлым приездам постоялый двор и бросив
поводья выбежавшему навстречу слуге.

...В таверне было шумно, пахло дешевым вином, мужским потом и
подгорелым мясом. Иолай спросил себе малый кувшин белого, ячменную лепешку
и баранью ногу, поинтересовался свободной комнатой, невежливо отказался от
предлагаемой впридачу девочки - и уселся в углу.

То, что его интересовало, он узнал быстро: слухами полнилась вся
Эллада, а завсегдатаи таверны были не из молчунов.

Войско Геракла успешно, хотя и неторопливо, продвигалось по Элиде.
Отряды Авгия двинулись навстречу захватчикам - и тут, как выяснилось, на
помощь элидскому басилею выступили Нелей Пилосский и спартанец Гиппокоонт
со своими людьми. В таверне немедленно разгорелся спор о том, правда это
или нет, но Иолай знал - правда. Салмонеевы братья спешили поддержать
Авгия, не сомневаясь, что следом за Элидой придет и их черед.

Впрочем, новость эта не слишком взволновала Иолая. Амфитриады
отправились в поход с целой армией опытных солдат, ядро которой составляли
воинственные аркадяне под предводительством бывшего аргонавта Кефея с
сыновьями. А по дороге к ним примыкали безработные наемники, мечтающая о
подвигах молодежь и просто искатели счастья всех мастей. Опять же, впереди
войска летела слава любимца богов непобедимого Геракла, сына Зевса, за
плечами которого всегда плещут крылья Тюхэ-Удачи.

И только проклятый палец в небе, насмешливо грозящий палец не давал
покоя.

"Перст Судьбы", - нелепо мелькнуло в голове у Иолая.

Проснулся он с рассветом, наскоро перекусил - и когда нежно-розовый,
не вполне проснувшийся диск Гелиоса выкарабкался из-за гор, копыта
Иолаевых коней уже дробно стучали по Истмийскому перешейку, с каждой
оргией приближая бывшего лавагета к Пелопоннесу.

Неподалеку от Коринфа Иолай снова направил упряжку в жерло очередного
попутного Дромоса - и, вылетел на новую дорогу, словно демон Тараксипп
[Тараксипп - букв. "пугающий лошадей"; демон из подданных Аида], подняв
облака пыли и едва не врезавшись в семейство хилых акаций.

Скоро открылся мощеный булыжником въезд в белостенный Аргос, и Иолай
шагом пустил коней к ближайшим воротам, надеясь узнать в городе свежие
новости.

Но аргосцам было наплевать и на Геракла, и на Элиду - они сами
собирались в поход на семивратные Фивы. Почему именно на Фивы, чем они так
досадили или, наоборот, приглянулись аргосцам, осталось для Иолая
загадкой.

К басилею города Амфиараю-Вещему - бывшему аргонавту и бывшему
союзнику Геракла - Иолай не пошел. Не хотел быть в чужом пиру похмельем.
Тем более, что Вещий Амфиарай наотрез отказывался идти на Фивы, а его
двоюродный братец Адраст вкупе с целой компанией ахейских буянов усердно
толкал аргосского басилея в спину.

- Прорицатель! - шептались на улицах. - Небось, чует, что пахнет
жареным!..

Как всегда, дело не обошлось без женщины - Эрифила, жена басилея
(сводная сестра воинственного Адраста, которую Амфиарай когда-то поклялся
слушаться во всем) благословила мужа на войну, и теперь
басилей-прорицатель, не в силах нарушить клятву, заперся во дворце и пил
мертвую, проклиная жену, себя, Адраста, Фивы и вообще все на свете.

- Подкупили дуру-бабу! - шептались на улицах. - Ожерельем Гармонии
[Гармония - жена основателя Фив Кадма; ее свадебное ожерелье (подарок
Афродиты) являлось источником бед для владельца] подкупили!..

- Адраст посулил его Эрифиле, чтобы та уговорила мужа идти в поход!

- Сам ты Адраст... просто у кого что на роду написано...

- Проклятое ожерелье... проклятый поход, - бормотали старухи, делая
охранные жесты.

"Кажется, еще одна скамья на "Арго" скоро опустеет", - подумал Иолай,
покидая Аргос.

Уже у самого выезда из города до него донесся обрывок спора:

- ...из всех смертных!

- Врешь! Все знают, что сильнейший из смертных - великий Геракл, мой
дальний родственник!

- Ха! Мой козел тебе родственник, и не дальний, а близкий! Говорю
тебе - Молиониды теперь самые сильные! Потому как СРОСШИЕСЯ! Понял?! И
двое их, и не разлучить их никак...

- Сам ты козел сросшийся! Тоже мне - Молиониды!.. Которых к тому же
не по отцу, а по матери назвали!

- Сам ты по матери...

Конца разговора Иолай не расслышал - он спешил дальше.

Но в голове занозой засело странное прозвище: "Молиониды". Он уже
слышал его раньше - и знал, о ком речь. Первые выродки Флегр,
братья-Молиониды, сросшиеся воедино близнецы-идиоты, сыновья Молионы,
сестры Авгия, и Трехтелого Гериона. Понятно, почему их прозвали по матери
- Авгий в жизни не признается, кто на самом деле их отец. А на
повредившуюся рассудком Молиону и вовсе никто не обратит внимания. Вот и
строят люди догадки, примеряя в отцы Посейдона, Гелиоса, Авгиевого брата
Актора, самого Авгия...

Всяко люди говорят. Только правду мало кто знает. А кто знает - тот
молчит больше.

Братья-Молиониды. Союзники Авгия. Ктеат и... Эврит.

Совпадение?

В конце концов, имя "Эврит" встречается не так уж редко.

Палец в небе раскачивался, издеваясь.

Иолай убивал коней, мчась на запад.

Он должен был успеть.

...Этого прихрамывающего человека в изрубленном кожаном панцире с
редкими бляшками, опирающегося при ходьбе на копье с погнутым
наконечником, Иолай увидел, подъезжая к знакомой излучине Алфея; где-то
ниже по течению должны были сохраниться остатки той запруды, которую
соорудили близнецы лет четырнадцать тому назад [чтобы очистить Авгиевы
конюшни, Геракл запрудил реки Алфей и Пеней, и поток воды смыл весь навоз
(по слухам, вместе с конюшнями)].

Солдат понуро брел, не глядя по сторонам, и бывший лавагет, терзаемый
нехорошими предчувствиями, поспешил остановить колесницу.

- Откуда путь держишь, герой? - с напускной ленцой поинтересовался
Иолай, с трудом сдерживая волнение.

Солдат остановился, некоторое время тупо смотрел на Иолая; потом суть
вопроса наконец дошла до него, и солдат разлепил потрескавшиеся губы.

- Из-под Пис.

- Ты случаем не из войска великого Геракла? - Иолай выбрался из
колесницы и протянул солдату бурдюк с сильно разбавленным вином.

Солдат долго и жадно пил, потом вернул Иолаю изрядно полегчавший
бурдюк и, утирая рот тыльной стороной ладони, хмуро ответил:

- Случаем.

- Неужто славный Геракл потерпел поражение, и его люди спасаются
бегством? - наивно поднял брови Иолай.

Солдат неопределенно хмыкнул, присаживаясь у обочины.

Иолай поспешил сесть рядом.

- Мы с Гераклом так не договаривались! - после долгого молчания
буркнул солдат и покосился на бурдюк, который Иолай ему немедленно вручил.

Солдат сделал еще несколько богатырских глотков - и тут его наконец
прорвало.

- Не договаривались! - заорал солдат, брызжа слюной. - Не
договаривались! Это не война, а божье проклятье! Сперва Молиониды эти,
Авгиевы родственнички, Эреб их забери! Дерутся как демоны, не поймешь,
двое их или двести... народу накрошили - ужас! Бронза не берет! Стрелы
ломаются, копья отскакивают, мечи тупятся... не договаривались мы так!

- Сам видел, или как? - вкрадчиво поинтересовался Иолай.

- Видел. Издали... потому и жив остался!