веревок. Но Вилли скрутил его добросовестно, от души.
недооценивает. Звено мудаков послать, чтобы меня захомутать. Надо же. И к
тому же могла как вариант предположить, что я приду не один... Эх,
никакого уважения к врагу, е-мое. Вилли, нас не уважают. Меня такое
отношение обижает. А тебя?
чем идет речь. - Пулю в глаз, тварям!
поднял обрез, чтобы всадить выпердку в глаз пулю, а то и не одну. - Скажи,
чмо ноночье, твоя хозяйка тебе описывала наружность мужика, с трупа
которого ты штучку снять должен был?
пришел, убить и забрать... Вы же меня не убьете, правда?! - он опять
принялся корчиться. - Я же вас не тронул, не убивайте меня... я же все
рассказал... - Волосы его длинные, собранные в выпердковский "конский
хвост", мотались туда-сюда и били его по плечам...
голосе промолвил Вилли, не выдержав, - так это тем, что, когда валяется на
полу, связанный нонками, жаждет смерти. Чтобы не превратиться в такое вот
дерьмо.
сказануло кое-что гораздо лучшее. Из его слов и, признаться, из мыслей, я
заключил, что она до сих пор не знает, что я - не толпа, иначе бы
постаралась захватить живым. И не знает, кто я - в лицо. И не понимает
отчетливо, какую роковую роль я играю в поставленном ею фильме. Образно
говоря. На ее месте я бы, хоть ради перестраховки, сюда отрядил сотни
четыре отборных головорезок, из которых по меньшей мере половина слышала
бы мысли так же хорошо, как слова. Ну что ж, это отрадно. Инкогнито -
штука полезная. Очень надеюсь, что сохранить его, как одно из самых мощных
средств арсенала, мне удастся и в будущем. Ее подвела гипертрофированная
самоуверенность, знаешь, брат. Казалось бы, сам факт существования
Квартала мог бы ей намекнуть, что в жизни никогда не получается все так,
как хочется. Женщина... Женщина и есть.
- Когда уже делом займемся, хоть каким-нибудь?!
улыбнулся. - Скоро, Вилли. Всего через... - он опять глянул на браслет, -
...час и четырнадцать минут, одиннадцать секунд.
же вам ничего не сделал...
подумать... Он, конечно, не виноват, что таким дерьмом стал... Но, с
другой стороны, он таким и был всегда, иначе подавилка его бы не
одолела... да, Вилли?
либо на тот свет...
раздраженно сказал Грэй. - Ну что за прилипчивый самообман, это расхожее
выражение...
Жалко его, конечно, однако он меня видел...
люди, лучше убрать, дабы потом они не убрали тебя самого... Когда-то же
надо начинать, в конце концов. С нонками жить, по ноночьи выть. Эх, ма...
Кстати, брат, знаешь, о чем этот урод думал, пока топал сюда, меня вязать?
издалека уловил, представлял себе, какими способами будет иметь
извращенный секс со скрученным, закованным в наручники типом, у которого
ему приказали взять браслет. Он потому и звено свое не брал, чтоб не
делиться. Знаешь, я всякие способы знаю, но кое-что, им воображенное, даже
мне неизвестно было. Талантливый, е-мое...
заметь, комплимент тебе какой напоследок делаю, котик. Хотя ты его,
извини, не заслужил. - И Торопыга неторопливо поднял винчестер.
трясясь как эпилептик в припадке. - Аа-а-а-а-а-а!!!!!!...
ради бога моего... Хрен с тем, что уже тьма настала кромешная. Посидим в
темноте. Покурим, помолчим. С почином поздравить не забудь, Неудачник.
никогда даже, быть может, ТАК. Так, что даже назвал напарника по имени,
чего не делал, соблюдая мужиковы традиции, никогда. Так сильно он не
изумился даже когда впервые с компьютером поговорил. - Это что, первый
вражий труп на твоем счету?!!
какой-то прохожий паренек.
Михаил, торопясь возвратиться в квартиру Марины. Торопился он с двумя
пакетами, набитыми продуктами, в руках. Марина такие когда-то называла
"плОстиковыми", и сколько он ни убеждал ее, что, во-первых, они не
пластиковые совершенно, а во-вторых, плАстик надо говорить, а не плОстик,
она только улыбалась и продолжала говорить по-своему. Ну, нравилось ей,
чтобы это слово так звучало, и все тут.
крайней мере, хочется верить, что ждет...".
продовольствием! - удивился он, пробежавшись по магазинам. И очереди
небольшие... Фортуна улыбнулась, подкинув подарок: в винном отделе имелся
неплохой рислинг! "Определенно, это добрый знак, - подумал Михаил, покупая
крымский массандровский "Алькадар", - буду надеяться, что судьба и далее
проявит свою благосклонность..."
несчастная, у нее же глаза кричат, вопят о том, как ей плохо одной жить,
как душит ее одиночество... Глаза у нее как у больной собаки, грустные,
выразительные. А носик с виду горячий, опять же - как у больной собаки...
Это, наверное, после слез... Плачет в подушку, по ночам, да... Еще бы.
Самое страшное ощущение - когда плачешь в подушку, сознавая, что никому ты
в этом мире не нужна... не нужен... Боже, как я ее понимаю!..
Семь с половиной, да. Строгая такая, серьезная, отчужденная, словно не от
мира сего. Даже в убогом детдомовском платьице она не выглядела дурочкой,
а ля "я у мамы скотница", Королевой смотрелась, на голову возвышалась над
окружающими. И глаза... Глаза как у шахматиста в цейтноте: внимательные,
подмечающие каждый штришок бытия, каждое движение, целеустремленные,
сосредоточенные. Взгляд человека, отлично сознающего свое предназначение и
свои возможности, идущего к своей цели, рассчитывая каждый шаг. Никаких
шуров-муров на первых курсах, никаких охотничьих рейдов, с умыслом
заполучить столичную прописку. Впрочем, уже к концу второго семестра было
ясно, что ей подобные амурные варианты ни к чему: аспирантура для нее
готовилась уже тогда. Талант, говорили. Дар божий!.. И глаза... какие у
нее глаза были... "Кажется, я полюбил ее, как только увидел ее глаза. С
первой встречи. Осознал разумом гораздо позднее, когда уже было
поздно...". Первые курсы - самое счастливое время... Кроме Светки, с
которой в одной общаговской комнате обитала, она допускала "внеслужебные"
отношения лишь с ним, Михаилом. Вначале оказались объединены общей темой,
совпадением научных интересов, заветной мечтой, угнездившейся в сердцах и
умах с детства. У него - с тех пор, как заболела мама, у нее - с того
черного дня, когда погибли родители... Бились над темой несколько лет,
позднее - он в одиночку копья ломал, и кажется, наконец-то появилась
надежда, сейчас, именно сейчас... "Ты нужна мне сейчас как никогда,
Мариш... И не только мне. Теме нашей... Конечно, если ты скажешь - брось,
я брошу. Ради тебя - все, что хочешь. Но как было бы великолепно... не
бросать тему, а снова, как раньше, вдвоем работать, ну и, конечно...". Но
об этом он боялся даже мечтать, опасался сглазить. Официальный предлог
приезда: приглашение Института вернуться, он добивался его целый год,
только он один знает, каких унижений ему это стоило, и ему таки поверили,
поверили, что ее можно реабилитировать... Первые курсы - самое счастливое
время. На втором - сблизила общая работа. Стали встречаться помимо лекций,
семинаров, лабораторий. Прикоснуться к ней боялся, не то что поцеловать.
Тем более она как-то, в разговоре по-душам, призналась, что отдаст свою
девичью честь только МУЖУ, если сумела сохранить ее в детдомовском аду, то
так просто не расстанется... Постепенно Михаил все лучше узнавал ее, и с
удивлением обнаружил, что у Марины, поди ж ты, имеются в жизни, кроме
Курылев Олег
Свержин Владимир
Русанов Владислав
Херберт Фрэнк
Херберт Фрэнк
Смоленский Вадим