зимние ночи.
чудские полуверцы, одновременно почитающие и православного бога, и своих
деревянных идолов. Всех щедро подкармливает большая и малая рыбка с
Чудь-озера.
окуни и даже миноги и угри, проскальзывающие в озеро через пороги
стремительной Наровы. Глубокого Чудского озера никогда не покидает юркая
ряпушка, в то время как всякая крупная рыба любит <забегать> через Теплый
пролив в очень мелкое Псковское (Талабское) озеро только для метания икры,
в определенное время года. Снеток, наоборот, ужился в Псковском озере, где
дно илистое, густо покрытое жирными водорослями, и от их цветения летом
вода этого озера всегда мутная. Северное же, Чудское, озеро очень
глубокое: в середине его-до ста и более сажен, дно каменистое и песчаное,
а вода чистая и прозрачная.
особенно когда начинает свирепствовать южный ветер <мокрик>. Тогда большие
темные валы, длинные и однообразные, катятся один за другим, поднимая
тяжелые лодки-насады, ставя их то на нос, то на корму, грозя вывернуть
вместе с грузом смелых, выносливых чудских рыбаков. Зимой Чудь-озеро,
засыпанное снегом, становится белой гладкой равниной. Лишь кое-где чернеет
корявое дерево, принесенное с реки Великой из-под Пскова и застывшее
посреди ледяной равнины. К такой коряге тянутся ровные, словно проведенные
по ниточке, следы <звериного бродяги>, как здесь называют волков. Идя
гуськом, след в след, стая волков, пересекая озеро, не пропусти! ни одного
вмерзшего дерева и, обнюхав, старается узнать по запаху, какие другие
волчьи стаи здесь проходили.
дальних лесов: суболицкого на западе и наровского на севере. На восточном
же, гдовском, берегу тянутся заросшие густым необозримым тростником
болотистые безлесные равнины, по которым медленно протекают топкие
речонки.
разбушевались на Чудь-озере. Бешеные вихри проносились над
серебристо-белой равниной, взбивали пушистый снег, подбрасывали его и
крутились в яростной свистопляске, опрокидывая все вокруг.
занесены и утонули в сугробах снега. Рыбаки, лежавшие в этих шалашах
вповалку, прижавшись друг к другу, накрывались чем попало, боясь, что
легкая постройка развалится и они окажутся под открытым небом во власти
разъяренной бури.
волков, во время перебежки захваченная ураганом, укрылась невдалеке, между
наваленными льдинами и перевернутыми лодками. Свернувшись калачом, звери
уткнулись носами в свои пушистые хвосты, поводя ушами на каждый непонятный
шорох, прислушиваясь к злобному вою разбушевавшейся Пурги.
простору озера, стараясь догнать лукавую бешеную ведьму Пургу. Она то
взмывалась, как птица, к серому небу и летела дальше, вслед за мчавшимися
хмурыми тучами, то обрушивалась вниз, разметав широкий кружевной подол,
стараясь выскользнуть из цепких, хватких лап свирепого Бурана, то,
взметнув складками серебристого сарафана, с ликующим хохотом взметалась
снова вверх, к дымчатым облакам, где в просвете изредка показывалось
равнодушное око луны, стыдливо прикрытое прозрачной фатой.
полный отчаяния крик:
и, перепуганные, сразу бросились вперед, в снежную вьюгу, толпясь и прыгая
друг через друга, и скрылись в ночной мгле.
прислушиваясь, не раздастся ли снова крик. Вблизи послышался стон, и оба
рыбака двинулись, перекликаясь и не выпуская из рук концов веревки, чтобы
не потерять друг друга.
шалаш откопанного в снегу человека. Он и в самом деле был чудаковатый, не
такой, как все, наряженный не по-русскому, а в каком-то укороченном
полушубке, опушенном собачьим мехом. Голова была закутана бабьим платком.
От лица оставался наружу только большой нос и необычайной длины
заиндевевшие усы с обвисшими ледяными сосульками. Через силу, падая от
слабости, он пробовал подняться. Рыбаки, втащив его в шалаш, посадили
между собой, подпирая плечами.
просыпающиеся рыбаки.
защищают, а сами грызут людей, как голодные собаки! Женщин угоняют, а
затем убивают, детей бросают в огонь.
увели в Ригу в свое войско. Тяжко мне стало там у них. Крыжаки нам
недруги. Их нельзя пускать туда, где живут добрые, честные люди. Они
обманщики, разбойники. И я сказал себе: <Янек, если ты хочешь быть
честным, иди к тем, кого рубят и жгут крыжаки>. И я ушел от них.
- говорили они. - Но живым ты от нас не уйдешь>. И они заперли меня в
сарае для дров. А коня моего увели. Утром хотели мне суд учинить и
повесить на березе. А я проломал крышу в сарае да и убежал в лес, когда
все крыжаки еще спали.
обрадовался, что крыжаки не найдут моего следа. Я шел через снег и льдины,
пока не свалился. Здесь ваши люди меня подняли, а то бы я замерз и
пропал...
походу: <Пока новгородцы еще не пришли в Юрьев, надо самим напасть на
новгородцев>. Магистр приказал идти скорей на озеро и там поймать русского
князя Александра. <Он еще молод, петушок, и мы ему голову свернем>. Пся
крев!
сугробах исад - рыболовецкий выселок. Приземистые старые избенки крыты
камышом и еловой корой. Над трубой, сделанной из пробитого глиняного
горшка, приветливо вьется сизый дымок, как бы говоря путнику, что в этом
домишке бьется жизнь и греются у пузатой печки люди, хлебая горячую уху из
чудских снетков.
растянутых на кривых кольях. Галки с гомоном сновали повсюду в поисках
остатков рыбы, привезенной с последнего улова.
досок, лежало кверху дном на берегу. Тут же стояли рядком перевернутые
длинные, тяжелые, залитые смолой насады, каждая из которых может поднять
по двадцати и больше рыбаков,
выскочила мохнатая белая собачонка и понеслась в сторону озерной равнины.
Раскрылась покосившаяся дверь ближайшей избенки. Мальчик лет десяти в
меховом треухе, запахивая на ходу старый зипунишко, кинулся за собакой. Он
остановился и стал всматриваться в белую даль озера.
скользя на коротких охотницких лыжах, подбитых шкурами, снятыми с
жеребячьих ног. Мальчик с восхищением смотрел, как уверенно передвигается
на лыжах красивый, стройный юноша с румяным от мороза лицом и
заиндевевшими бровями. Все на нем казалось складным и хорошо прилаженным и
для дороги и для охоты.
и полушубок выше колен, и ноги перевиты ремнями>.
лезвием и гарпунным крюком под ним.
Контровский Владимир
Андреев Николай
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Сапковский Анджей
Флинт Эрик