гом, что умен и что это все в нем благородные свойства играют ...
дя каким-то просительным голосом, как будто боялся даже и Видоплясова. -
Ну, рассуди, ну, где мне жалобами твоими теперь заниматься! Ты говоришь,
что тебя опять они чем-то обидели? Ну, хорошо: вот тебе честное слово
даю, что завтра все разберу, а теперь ступай с богом... Постой! что Фома
Фомич?
так отвечать, что они на молитве сию ночь долго стоять намерены-с.
Фоме, так что даже его я боюсь. Да и дворня-то его потому и не любит,
что он все о них Фоме переносит. Вот теперь ушел, а, пожалуй, завтра и
нафискалит о чем-нибудь! А уж я, братец, там все так уладил, даже споко-
ен теперь... К тебе спешил. Наконец-то я опять с тобой! - проговорил он
с чувством, пожимая мне руку. - А ведь я думал, брат, что ты совсем рас-
сердился и непременно улизнешь. Стеречь тебя посылал. Ну, слава богу,
теперь! А давеча-то, Гаврила-то каково? да и Фалалей, и ты - все одно к
одному! Ну, слава богу! наконец-то наговорюсь с тобой досыта. Сердце
открою тебе. Ты, Сережа, не уезжай: ты один у меня, ты и Коровкин...
ждать после того, что случилось? Признаюсь, ведь у меня просто голова
трещит!
рует, голова-то моя! Но, слава богу! теперь все уладилось. Во-первых,
меня простили, совершенно простили, с разными условиями, конечно; но уж
я теперь почти совсем ничего не боюсь. Сашурку тоже простили. Саша-то,
Саша-то, давеча-то... горячее сердечко! увлеклась немного, но золотое
сердечко! Я горжусь этой девочкой, Сережа! Да будет над нею всегдашнее
благословение божие. Тебя тоже простили, и даже, знаешь как? Можешь де-
лать все, что тебе угодно, ходить по всем комнатам и в саду, и даже при
гостях, - словом, все, что угодно; но только под одним условием, что ты
ничего не будешь завтра сам говорить при маменьке и при Фоме Фомиче, -
это непременное условие, то есть решительно ни полслова, - я уж обещался
за тебя, - а только будешь слушать, что старшие... то есть я хотел ска-
зать, что другие будут говорить. Они сказали, что ты молод. Ты, Сергей,
не обижайся; ведь ты и в самом деле еще молод... Так и Анна Ниловна го-
ворит...
нием при таких обидных условиях.
только одно и успокойте меня: я в настоящем сумасшедшем доме или нет?
утерпеть, - отвечал опечаленный дядя. - Вовсе не в сумасшедшем, а так
только, погорячились с обеих сторон. Но ведь согласись и ты, братец, как
ты-то сам вел себя? Помнишь, что ты ему отмочил, - человеку, так ска-
зать, почтенных лет?
сам от рассудительного вольнодумства не прочь, но уж это, брат, из мерки
выскочило, то есть удивил ты меня, Сергей.
сается до вашего Фомы Фомича ...
пический человек - и больше ничего, болезненный! С него нельзя строго
спрашивать. Но зато какой благородный, то есть просто благороднейший из
людей! Да ведь ты сам давеча был свидетелем, просто сиял. А что фоку-
сы-то эти иногда отмачивает, так на это нечего смотреть. Ну, с кем этого
не случается?
ешь!..
тасью Евграфовну?
мое важное: мы все решили его завтра непременно поздравить с днем рожде-
ния, Фому-то, потому что завтра действительно его рождение. Сашурка доб-
рая девочка, но она ошибается; так-таки и пойдем всем кагалом, еще перед
обедней, пораньше. Илюша ему стихи произнесет, так что ему как будто
маслом по сердцу-то, - словом, польстит. Ах, кабы и ты его, Сережа,
вместе с нами, тут же поздравил! Он, может быть, совершенно простил бы
тебя. Как бы хорошо было, если б вы помирились! Забудь, брат, обиду, Се-
режа, ведь ты и сам его обидел ... Наидостойнейший человек!
ми о деле хочу говорить, а вы ... Да знаете ли вы, повторяю опять, знае-
те ли вы, что делается с Настасьей Евграфовной?
давеча вся эта история. Она, впрочем, и не давеча поднялась, она давно
поднялась. Я тебе только не хотел говорить об этом заранее, чтоб тебя не
пугать, потому что они ее просто выгнать хотели, ну и от меня требовали,
чтоб я ее отослал. Можешь представить себе мое положение... Ну, да слава
богу! теперь все это уладилось. Они, видишь ли, - уж признаюсь тебе во
всем, - думали, что я сам в нее влюблен и жениться хочу; словом, стрем-
люсь к погибели, потому что действительно это было бы стремлением к по-
гибели: они это мне там объяснили... так вот, чтоб спасти меня, и реши-
лись было ее изгнать. Все это маменька, а пуще всех Анна Ниловна. Фома
покамест молчит. Но теперь я их всех разуверил и, признаюсь тебе, уже
объявил, что ты формальный жених Настеньки, что и затем и приехал. Ну,
это их отчасти успокоило, и теперь она остается, хоть не совсем, так,
еще только для пробы, но все-таки остается. Даже и ты поднялся в общем
мнении, когда я объявил, что сватаешься. По крайней мере, маменька как
будто успокоилась. Анна Ниловна одна все еще ворчит! Уж и не знаю, что
выдумать, чтоб ей угодить. И чего это ей хочется, право, этой Анне Ни-
ловне?
тасья Евграфовна завтра же едет отсюда, если уж теперь не уехала? Знаете
ли, что отец нарочно и приехал сегодня с тем, чтоб ее увезти? что уж это
совсем решено, что она сама лично объявила мне сегодня об этом и в зак-
лючение велела вам кланяться, - знаете ли вы это, иль нет?
залось, что он вздрогнул, и стон вырвался из груди его.
Настенькой, мое сватовство, ее решительный отказ, ее гнев на дядю за то,
что он смел меня вызывать письмом; объяснил, что она надеется его спасти
своим отъездом от брака с Татьяной Ивановной, - словом, не скрыл ничего;
даже нарочно преувеличил все, что было неприятного в этих известиях. Я
хотел поразить дядю, чтоб допытаться от него решительных мер, - и
действительно поразил. Он вскрикнул и схватил себя за голову.
побледнев от испуга. - А я-то, дурак, шел сюда совсем уж спокойный, ду-
мал все уж уладилось, - прибавил он в отчаянии.
пошла к вам: она хотела все это выразить вслух, при всех. Вероятно, ее
не допустили.
ловка! И куда она пойдет, куда? куда? А ты-то, ты-то хорош! Да почему ж
она тебе отказала? Вздор! Ты должен был понравиться. Почему ж ты ей не
понравился? Да отвечай же, ради бога, чего ж ты стоишь?
чем же я тебя и тревожил из Петербурга? Ты должен составить ее счастье!
Теперь ее гонят отсюда, а тогда она твоя жена, моя родная племянница, -
не прогонят. А то куда она пойдет? что с ней будет? В гувернантки? Но
Сертаков Виталий
Лукьяненко Сергей
Андреев Николай
Акунин Борис
Афанасьев Роман
Маккэфри Энн