свете фонаря на грот-мачте, и засыпал их тревожными вопросами.
распоряжения.
на борт, а возьми ее на буксир. И не поднимай якорь, а просто перережь
якорный канат. Поднимай паруса, и поплыли. Слава Богу, ветер попутный. Если
мы будем медлить, то скоро у нас на борту очутятся алькальд и все альгвасилы
Ла-Ача. Поэтому поторапливайся.
время девушка взяла за руку своего возлюбленного.
меня мало интересует, лишь бы это место находилось подальше от
Рио-де-ла-Ача.
кровь! Вы на редкость сговорчивы. Ну, тогда все в порядке. Поживее, Тим!
Неужели твои увальни не могут двигаться быстрее?
палубе. Тим подгонял их криками и руганью, потом, подойдя к борту, отдал
приказание индейцам, все еще сидевшим в лодке.
вам, как только мы ляжем на нужный курс.
примитивно меблированное помещение, освещенное фонарем, который покачивался
над столом. Девушка последовала за ними.
рубашке хозяина он вскрикнул и застыл как вкопанный, его зубы и белки глаз
сверкали на черной, как смоль физиономии.
вдвоем внесли Ферфакса, снова терявшего сознание, в каюту, сняли с него
башмаки и уложила на койку.
горячей водой и к капитану за судовой аптечкой.
устроился в полусидячей позе, облокотившись на подушки. Рыжеватые волосы
обрамляли его бледное костлявое лицо, глаза были полузакрыты, голова слегка
склонилась вперед.
обнажив мощный торс пациента. Когда вернулся стюард с ведром воды, бинтами и
ящиком из кедрового дерева, содержащим скудную корабельную аптечку, за ним
вошла девушка, умоляя Блада позволить ей помогать. Через оставшиеся
открытыми иллюминаторы, сквозь которые виднелся багровый тропический закат,
она услышала скрип блоков и шум надувающихся парусов и с облегчением
почувствовала, что бриг наконец тронулся в путь. Опасность быть схваченными
миновала.
тусклом свете, он убедился в справедливости своего первого впечатления. Это
была еще почти совсем девочка, очевидно только что вышедшая из-под надзора
монахинь. Ярко-черные глаза блестели на ее привлекательном и энергичном, но
бледном лице. Ее элегантное черное платье, расшитое золотом и отделанное у
воротничка и запястий испанскими кружевами, и крупные жемчужины, вплетенные
в ее пышные локоны, а также независимая и уверенная манера держаться
выдавали принадлежность к высшему обществу.
их, помогая врачевать человека, ради любви к которому эта юная идальга
покинула знатное семейство Сотомайор. Тщательно и осторожно Блад промыл края
все еще кровоточащей раны. К счастью, в аптечке, которую принес ему
Алькатрас, он обнаружил арнику. Применение ее дало весьма действенный
эффект. Ферфакс вскинул голову.
прикоснулись к его влажному лбу.
раны, использовав один бинт, чтобы удерживать ее, и другой, чтобы сохранить
левую руку пациента в неподвижном положении. После этого Алькатрас принес
чистую рубашку, и они надели ее через голову англичанина, оставив пустым
левый рукав. Таким образом, с хирургией было покончено.
двигайтесь. Если вы будете лежать спокойно, то через неделю вы встанете на
ноги. Вообще-то вы спаслись чудом. Если бы клинок пронзил вас на два дюйма
ниже, то а эту минуту вас пришлось бы укладывать в другую постель. Вам
крупно повезло.
ворчливое ругательство, то на девушку оно произвело совсем другое
впечатление. Склонившись над узкой койкой, она схватила Блада за обе руки.
На ее смуглом лице заиграл румянец, губы дрогнули.
губам и поцеловала их, а когда Блад, протестуя, отнял руки, девушка
улыбнулась ему.
Хорхито? Разве не они исцелили его рану? Всю мою жизнь я буду благодарна им!
симпатии. Его низкий покатый лоб и толстые чувственные губы не внушали
доверия, хотя в целом его лицу была присуща своеобразная грубая красота.
Особенно обращали на себя внимание четко очерченный нос, широкие скулы и
мощная челюсть. На вид ему было лет тридцать пять.
испытующим взглядом Блада, и он пробормотал запоздалые изъявления
благодарности, необходимость которых была подсказана ему страстным порывом
девушки.
для меня нет ничего нового.
рода. Если бы вы выпустили кищки тому типу, который смылся невредимым, то я
бы в тысячу раз сильнее был вам благодарен. Мир бы прекрасно обошелся и без
дона Серафино де Сотомайор, разрази его гром!
Нет, нет, Хорхито! Если бы такое случилось, моя совесть никогда не была бы
спокойна. Если бы пролилась кровь моего брата, это убило бы меня!
количество, чтобы быть довольным! Или этот проклятый головорез надеялся
выцедить ее всю?
защитить меня. Он считал, что это его долг. Я никогда не простила бы ему,
если бы он убил тебя. Ты знаешь, Хорхито, что это разбило бы мое сердце. И
все же я могу понять Серафино. Давай же поблагодарим Бога и этого отважного
сеньора за то, что не случилось худшего.
чувствует мистер Ферфакс, и доложить, что "Цапля" взяла курс и быстро
движется вперед, подгоняемая легким южным бризом, оставив Ла-Ача на
расстоянии шести миль за кормой.
прибыл с вами на борт, мы уже подыскали помещение.
-- приказал он негру. -- Vamos![2]
и Бладу почудилась в его голосе скрытая насмешка. Казалось, что, очутившись
на койке и перевязав рану, он снова обрел силу тела и духа.
своей ладонью руку девушки.
Внезапно на ее лице мелькнул страх, она вскочила на ноги и прижала руки к
сердцу: -- Драгоценности!
расширившиеся глаза.
нас.
бурей.
зловещее спокойствие. Он остолбенело уставился на де