не слишком проницательными ребятами, то ли мой Евро уж совсем никуда не
годится.
минутку - и ошалела от изобилия товаров. Мне было приятно баловать
женушку, поэтому я засеменил за ней - временами недовольно ворча по поводу
ее расточительности. Ведь женщина испытывает двойную радость, когда при
покупке чувствует себя немного виноватой в расточительности.
светящиеся краски для тела, прорву косметики и духов, а также мужские
рабочие комбинезоны ("Последний крик в женской моде будущего года,
Гинь!"), платья-чулки, которые меняют цвет в зависимости от настроения
хозяйки ("Гинь, они опять в моде."). Ну и, конечно же, самоучители
испангля, Евро, Афро и двадцатки для многочисленных родственников. Не
говоря уже о чемоданах и сумках, в которые все эти покупки предстояло
упаковать.
между прочим узнал, что камни на ее головной повязке и браслетах -
настоящие изумруды. Я предъявил продавцам свой паспорт, который был
одновременно и кредитной карточкой. Но с меня взяли за всю груду покупок
смехотворно мало. Мне было сказано, что на Церере, приравненной к
свободному космопорту, все продается без наценок. Только не стоит
распространяться об этом на Земле - они боятся нашествия туристов.
мне переговорить с заведующей торговым центром. Заведующей оказалась
дородная леди, очень дружелюбная и понятливая. Когда я объяснил, какие у
меня трудности, оказалось, что моего друга на Церере знают не как Поулоса
или как Грека, а как герра Директора. Она провела нас к пневмотрубе,
усадила со всеми покупками в челнок, набрал нужный кнопочный код,
попрощалась с нами, я произнес на Евро единственное словосочетание, в
правильности которого был совершенно уверен: "Грациэ зэр!" - "Большое
спасибо!" - и мы покатили по прозрачным трубам.
возникло ощущение, что я в нем уже бывал. Потом я сообразил, что это
точная копия восстановленного помпейского атриума, то есть внутреннего
двора древнеримского дома. В свою бытность в Италии я посещал этот атриум
в Помпее. Квадратный мраморный бассейн в центре, мраморные колонны,
мраморные галереи и стены. Я кое-как растолковал секретарше, кто я такой и
чего хочу. Она повторила мои слова на чистом Евро. Дверь за ее спиной тут
же распахнулась. Оттуда появился охранник - обычная горилла с угрюмым
враждебным взглядом исподлобья. Он проквакал: "Oui?" [Да? (фр.)]
Она проплыла его из конца в конец с неподражаемой грацией. Когда она
вышла, с нее струились потоки воды, но она счастливо улыбалась - похожая
на чудесную нереиду. Горилла окинул нас совсем зверским взглядом и
произнес на чертовом Евро: "Ah. Oui. Entre, per favore". После паузы он
произнес на двадцатке: "На каком языке вы предпочитаете разговаривать?
Проходите, пожалуйста". Я мог только гадать, как он допер, что со мной
предпочтительнее говорить на английском языке XX века.
бассейна.
он приказал одному из слуг: - Полотенце мадам Курзон!.. Надеюсь, я более
или менее сносно говорю на двадцатке. В офисе герра Директора всем
положено говорить на всех языках. И я говорю на всех - не обессудьте, если
с кучей ошибок.
нисколько не понравилась.
месяц как нет на Церере - и я точно знаю, что он еще не вернулся.
Относительно профессора Угадая и криокапсул - впервые слышу. Опять-таки
могу со всей точностью сказать, что ни профессор, ни капсулы на Цереру не
прибывали. Так что вы ищете не по тому адресу.
заверить вас, что, если записка и не поддельная, то послана она откуда
угодно, только не с Цереры.
она добавила с простодушной улыбкой. - Правда всегда хорошо. Гинь. Секрет
плохо.
потому что все тайное рано или поздно становится явным. Стало быть,
гермафродиты? Очень странно. Я думал, что этакие монстры существуют только
в мифологии.
Похоже, я знаю, кто и зачем. И я здорово напуган.
погостить в апартаментах герра Директора? Здесь вы будете в безопасности,
и я уверен, мы найдем тысячу развлечений для мадам.
Поэтому мы с женой плюнем на все и сбежим в Южную Америку - наслаждаться
нашим медовым месяцем. Если Поулос вернется, передайте ему мои слова. В
случае чего - он знает, где нас найти. Спасибо, мсье Булонь, и всего
доброго.
как они забавляются!
она уже доползла до 1930-х годов. От аэродрома до Барры мы добирались на
автобусе. С четырьмя колесами. И бензиновым двигателем. Обхохочешься. На
дороге нас обгоняли "форды" и "бьюики", в пригородах мы увидели
троллейбусы и трамваи... Обалдеть можно. Но очень симпатично.
Неоновые лампы, рисованные вывески на португальском. На улицах оживленные
толпы - грязновато, но никакого насилия, никаких гор мусора и трупов на
перекрестках. Все чинно, мирно. Все спешат по своим делам. Мы с Натомой
немного ошалели от этого зрелища.
сперли!) и направился в тамошнее агентство по недвижимости. Никакого
компьютера. Агент покопался в бумажной картотеке и изрек - привожу его
слова в переводе:
на ваше имя только что поступила. Добро пожаловать в прелестную фазенду!
Слуги уже ждут. Я позвоню, что вы прибываете. Видите, у нас телефон! На
этой неделе поставили. Двадцатый в городе.
рычаг и сказал:
автомобиле. Через Сан-Франсиску мы переправились на пароме.
агент, когда мы съехали на ухабистый проселок.
ехали миля за милей, и по-прежнему - ничего.
есть где спрятаться. А ведь я как раз и был занят тем, что трусливо
прятался. Надо переименовать наше поместье в ранчо Трусовато.
один сюрприз. Центральная усадьба занимала четыре акра и была неимоверно
причудливой формы - словно некий сумасшедший архитектор слепил ее из
двадцати или тридцати домиков. Агент по недвижимости увидел, как отвисла
моя челюсть, и усмехнулся:
верила в то, что, пристраивая к дому в год по комнате, она прибавляет себе
по году жизни.
количеству, на каждую комнату этого разлапистого дворца приходилось не
меньше одного слуги. Натома потянула меня за рукав, чтобы я вышел к слугам
первый - в качестве хозяина. Но я подтолкнул вперед ее: это она тут
главная хозяйка - _д_о_н_а_ на местном языке. И она не ударила лицом в
Суворов Виктор
Конан-Дойль Артур
Ковальчук Вера
Конан-Дойль Артур
Акунин Борис
Пехов Алексей