Чтение 35–й страницы книги ~Обманщики~

свободе, пока те кому-либо не потребуются. Судебные служители за взятки
используют свои знакомства и влияние. Интересно, что здешние слуги делят
между собой все получаемые чаевые ровно, по-братски.

Правительственные чиновники от самых высших рангов до низшего имеют
некое номинальное, смехотворно-низкое жалование, которое никто из них не
удосуживается даже получать - они живут на то, что удастся вытащить из
обывателей взятками. Общепринято отказываться от жалования, смиренно
ссылаясь на свою "недостойность", либо "отсутствие заслуг", и возвращать
его имперской казне.

Высокие чиновники никогда не появляются на люди без сопровождения;
многочисленные слуги оглушительно бьют в гонги, несут красные зонтики,
огромный деревянный веер и доски, на которых большими буквами написан
титул хозяина. Отличительным признаком близких родственников императорской
фамилии служит красный шарф.

Общим разговорным языком Тритона является японо-китайский джинк. Все
школьники изучают в первую очередь джинк - вне зависимости, на каком
конкретном языке или диалекте изъясняются в их куполе. Иногда местная речь
несколько отлична от джинка, и последний приходится преподавать, как
иностранный.

Сохранился и чистый японский, но теперь это формально-классический
язык, которым пользуются Исключительно ученые и аристократы. Хотя многие
джинки перемежают иногда речь классическими словами, демонстрируя таким
манером свою образованность - употребляют, например, японское _к_о_э
вместо джинкового _с_э_й_ (голос) или _т_о_ш_и_ вместо _н_я_н_ь_ (год).
Это порождает враждебность окружающих - аналогичную той, которую
испытывают англичане к Уильяму Завоевателю и его наследникам, которые
изъяснялись исключительно по-норманнски.

Уинтер мог кое-как объясниться на джинки, но решил не щеголять
жалкими этими познаниями. Он поручил роль "Вечного Жида" Опаро -
предводителю маорийской мафии, говорившему на джинке не хуже, чем на
родном языке.

Когда его и Опаро пропустили через главный шлюз Катая, а затем
препроводили в кабинет некоего высокого - судя по красной мантии,
накинутой на сверкающие стальные латы - чиновника, Уинтер устроил целую
клоунаду; он размахивал игрушечным томагавком, исполнял нечто,
напоминавшее (по его мнению) индейский военный танец и орал во все горло
бессмысленную песню, припомненную со школьных лет:

Умер наш дядя, нам очень жаль его.

Он нам в наследство не оставил ни чего.

Тетя хохотала,

когда она узнала,

Что умер наш дядя,

не оставив ничего.

Любил наш покойничек покушать и попить.

Любил наш покойничек с девчонкой пошутить.

Вот почему,

почему и отчего,

Он нам в наследство

не оставил ничего.

Некоторое время понаблюдав за необычным зрелищем, чиновник повернулся
к своему помощнику.

- Та шу шемма яндэ хуа? (На каком языке говорит этот?)

Уинтер сделал знак Опаро, тот вышел вперед и по полной программе
исполнил цзо-и, поклон младшего вышестоящему: правый кулак зажат левой
ладонью, глубокий поклон, затем сжатые руки дважды поднимаются к носу.
Нижеследующее даст вам некоторое представление, каким образом джинки
делают бизнес.

ОПАРО: Цзэмма чэн-ху тадэ чжи-жэнь? (Каким титулом следует вас
величать?)

КАПИТАН: Шан-вэй мэнь-коу. (Я - капитан главных ворот.)

ОПАРО: Лао-цзя. (Благодарю вас).

КАПИТАН: Ши. Чжао шуй? (Да. Так чего же ты хочешь?)

ОПАРО: Пань-ван чжи ши вань-мань-цзе-го. (Только надежды, что наше
дело получит в высшей степени счастливое завершение).

КАПИТАН: Цин-бянь. (Чувствуй себя свободно).

ОПАРО: Лао-цзя. (Благодарю вас).

КАПИТАН: Бу-се. (Добро пожаловать).

ОПАРО: Иг ба-чжан пай-бу сян. (Для ссоры нужны двое).

КАПИТАН: Чжи-ли бао-бу-чжу хо. (Огонь нельзя завернуть в бумагу).

ОПАРО: Гуй-дэ бу гуй, цзянь-дэ бу цзянь. (Дорогие вещи часто бывают
дешевыми, а дешевые вещи - дорогими).

КАПИТАН: Бу па мань, чжи па чжань. (Не бойся продвигаться медленно,
но опасайся останавливаться).

ОПАРО: Ша-мянь. Мей-шу-ши. (Извините нас. Мы жалкие актеры).

КАПИТАН: Чжи жэнь, чжи мянь бу чжи синь. (Знать, какой человек, еще
не значит знать, что у него на сердце).

ОПАРО (сложенными ладонями протягивая слиток розового золота): Эр тин
ши сюй янь цзянь ши ши. (Услышанное ушами может быть ложным, но глаза
видят истину).

КАПИТАН: (прикидывая на ладони вес золота): Бугань-дан. (Я не рискую
поверить, что заслужил вашу любезность).

ОПАРО: Ни тай цяньла, Шан-вэй. (Вы излишне скромны. Капитан).

КАПИТАН: Гуй-чу? (Из какого уважаемого места вы прибыли?)

ОПАРО: Ди-цюй. (Земля).

КАПИТАН: Гуй-син? (Как ваше уважаемое имя?)

ОПАРО: Би-син Син-цзюнь Ют-тай-дзяо. (Мое недостойное имя - Бродячий
Еврей).

КАПИТАН: (оглядывая одежду и грим "Вечного Жида"): Гуй-дзя-дзу?
(Каков ваш уважаемый возраст?)

ОПАРО: Сан-цянь и-бай-лин-и. (Три тысячи одна сотня и один).

КАПИТАН: (хохоча): Син-ци, сан-ци! (С днем рождения!)

ОПАРО: Лао-цзя. (Благодарю вас).

КАПИТАН: Бу-се. Гун-гань? (Добро пожаловать. В чем состоит ваше
дело?)

ОПАРО: То-фу то-фу. Янь-пянь ма си туань. (Спасибо за вопрос. Мы
хотим устроить для всех вас цирковое представление).

КАПИТАН: Ах, вот как. И жэнь нань чэнь бо хито но айда. (Пытаясь
доставить удовольствие всем, иногда не доставляешь удовольствия никому).

(Отметьте в конце фразы культурное японское "Хито но айда",
заменившее разговорное китайское "жэнь и".)

И тут Уинтер выдал - на самом высоком накале - длинную бредовую
тираду в стиле псевдоиндейского трепа Вождя Рейньера:

- Кто из вы желтая китаезы все видеть я чоп-чоп? Угх! Нет, нет, нет!
Делать проба. Уходить прочь. Чесать назад к восходящий солнце. Угх! Никто
не говорить чесать. Все курить трубка мира. Угх! Я платить им все
разрешения звонким вампум наличные. Я выполнять про все законы ваш великий
Маниту всегда. Угх! Вы что хотеть желтая китаезы? Вампум краснокожего
человека? Я платить. Налично. Иметь много в звездный вигвам. Нет разговор
раздвоенный язык.

Решив, что смотритель уже достаточно ошалел, Уинтер сунул ему в
ладонь еще один светло-розовый слиток.

- Курить трубка мира, да? Угх!

Смотритель главных ворот недоуменно повернулся к Опаро.

- Что это такое?

- Иностранец с Земли, - ответил Опаро (Вай-го-жэнь да-цюй). - Красный
человек. (Хун дэ жэнь).

- Он имеет какое-нибудь имя?

- Вождь Дождь-в-Лицо. (Да-юань бэй юй лунь-чжэ лянь. Буквально:
"Генералиссимус, которому поливают лицо".)

Смотритель искренне расхохотался. Имя, конечно же, липовое, зато
очень смешное, а тут еще и целый фунт редкого каллистянского розового
золота.

Одним словом, вторая труппа Индейского Карнавала вождя Рейньера
благополучно проследовала в купол Катай. Купол построили прямо над выходом
вулканической метасодержащей породы, именно это обстоятельство и сделало
Катай столицей Тритона. Уинтер собирался отыскать тщательно охраняемый
проход к шахте. А вулкан у него был свой собственный, в мозгу.

Однако вскоре выяснилось, что Смотритель главных ворот подсунул
щедрому краснокожему варвару крупную свинью: он выделил для проведения
карнавала син-син-чан - место, где казнили здешних преступников. По трем
сторонам квадратной площади тянулся длинный помост, а за ним - штук
пятьдесят кирпичных арок, служивших виселицами: к помосту вел
расположенный с четвертой стороны пандус. Делать нечего, пришлось
организовывать карнавал в окружении трех десятков трупов самой различной
свежести.

Центр площади занимал непонятного предназначения железный ящик с
закрытым люком на верхней его стороне, Уинтер счел этот ящик наиболее
подходящей трибуной для зазывания публики.

Однако намеченное открытие карнавала совершенно померкло перед
другим, во много раз более ярким представлением - казнью. Прозвучали
записанные на пленку фанфары, но не успел Уинтер взобраться на ящик и
оглушить посетителей (уже оплативших вход) криком: "Спешите! Спешите!
Спешите! Приди сюда каждый! Придите все!" (на соларанто это звучало бы
следующим образом: "Hetzen! Hatzer! Macht's schnell! Avanti unico! Bi
istigh todos!"), как площадь заполнили бесчисленные джинки, мужчины и
женщины, старики и дети, веселые и возбужденные, словно в предвкушении
масляничного гуляния, вот только на палатки и аттракционы они не смотрели