посмотрел на солнце - не сжалится ли над ним огненный бог? - но оно
лишь сильнее обожгло ему лицо. Антихрист. Рассудок Вирги держался
на волоске: палачи-насекомые толкали профессора за грань безумия.
Насосавшись крови, они улетали в норы и гнезда, чтобы переварить ее, и
возвращались за новой. В ушах у Вирги стояло их тонкое, пронзительное
зудение. Откуда-то издалека сквозь безмолвие пустыни к нему доносился
миллионоголосый крик: ~"Антихрист, Антихрист"~.
его лица. Это были соки его тела. Его жизнь.
громче, и падающий ничком в песок Вирга полностью оглох.
19
лицом, целясь выцарапать ему глаза. Вирга в отчаянье попытался
отдернуть голову, отвернуться, но не мог этого сделать. Он был словно
пришпилен к земле, лишен возможности защищаться. Он застонал и
забился, пытаясь увернуться от страшных скрюченных пальцев, которые,
подрагивая, медленно приближались к его открытым глазам. Рука
постепенно разрасталась, делалась все шире и жилистее, заслоняла от
Вирги весь мир. Он заметил, как дрожат сухожилия, предвещая острую
боль в глазницах, которые вот-вот опустеют. С истошным "Нет!" Вирга
начал сопротивляться.
рассыпалась пеплом. Он увидел очертания другой руки. Она легла ему на
лоб, и ее прикосновение успокоило Виргу, принесло блаженное
избавление от боли, с каждым вздохом разрывавшей все его тело. Он
попробовал разглядеть, кто это, но ему на глаза легла ладонь, и он забыл
обо всем, кроме неги отдохновения.
"Чарльзе", а рядом, крепко держа его за руку, стояла Кэтрин, и от нее
пахло корицей.
чувствует запах теплого дерева обшивки, мягкую податливость реки. Но
вокруг по-прежнему царила тьма, и в первый момент Вирга подумал, что
его сон продолжается. Он лежал с открытыми глазами и прислушивался.
то горело. Вирга слышал тихое потрескивание, чувствовал запах дыма.
Он лежал на раскладушке в палатке из козьих шкур. За откинутым
пологом в маленьком костре трещали палки и ветки. Была ночь, но
сколько прошло времени с тех пор, как он заблудился в пустыне, Вирга
не знал. Попытавшись подняться, он понял, что ему на руку наложена
самодельная шина - несколько прутьев, притянутых к кисти тряпичным
бинтом.
оглушенный внезапным приливом крови к голове. Когда
головокружение прошло, он подошел к выходу из палатки. Снаружи
стоял потрепанный джип с лобовым стеклом в паутине трещин. Над
огнем жарилось на вертеле не то мясо, не то какая-то птица. Вирга хотел
уже выйти из палатки, когда в его поле зрения появился высокий
худощавый человек в широкополой шляпе и охотничьей куртке с
множеством карманов. Он нагнулся и стал подкладывать в костер прутья
и ветки из принесенной им охапки, затем занялся мясом. Вирга
прищурившись смотрел, как он поворачивает вертел, чтобы мясо не
пригорело, а потом садится у огня, подобрав под себя ноги, и замирает
без движения, устремив взгляд на далекие костры, мерцающие на другом
краю пустыни.
спокойствия не сходило с его лица. Лет ему как будто бы было немного,
но точно определить его возраст Вирге мешал неверный свет костра.
Незнакомец был светловолосый, белокожий - вне всяких сомнений, не
араб - и казался даже хрупким, но у него были странные глаза. Они
смущали, и Вирга засомневался, сможет ли выдержать их прямой взгляд.
Они блестели, отражая огонь костра, и словно бы впитывали на миг
золотистый отблеск пламени, прежде чем вновь потемнеть, как будто не
имели своего постоянного цвета. Человек протянул руку к вертелу и при
этом повернул голову на несколько дюймов влево. Он посмотрел прямо
на Виргу, как будто с самого начала знал, что тот прячется за пологом
палатки, посмотрел так внезапно и пристально, с такой силой, что
сердце у Вирги бешено заколотилось, и профессор попятился.
а его худоба делала его еще выше. Заметив испуг Вирги, он притушил
ярость во взгляде, и ее постепенно сменил сдержанный интерес.
Отвернувшись, он молча занял свое прежнее место у костра.
болезненно пульсирует его покалеченная рука. Незнакомец, казалось, не
замечал его; он, как и прежде, сидел, неподвижно глядя на огненные
точки в черной дали. От голода у Вирги подвело живот. Это заставило
его пренебречь той опасностью, какую мог представлять для него этот
человек, и рискнуть. Помедлив, он спросил распухшими губами:
ножом, висевшим на поясе, отрезал ломоть жилистого мяса и очень
отчетливо проговорил:
рвало.
жирные пальцы о брюки, он с великим трудом опустился на землю
напротив незнакомца, загораживая лицо от огня: ему казалось, будто от
жаркого дыхания костра его покрытая волдырями кожа ссыхается и
сморщивается.
столько на Виргу, сколько куда-то сквозь него. - Я очистил рану и
наложил повязку.
взгляд, но это мало помогло. Он чувствовал, что незнакомец
внимательно следит за ним. "Меня там бросили", - пояснил он.
далеких огнях. Оглянувшись, Вирга увидел огромный язык оранжевого
пламени, взвившийся к небу среди малых костров.
вчерашнего дня. Сперва прочесали библиотеки, потом частные
собрания. Скоро они перейдут к другим вещам.
волдыри на лбу и щеках.
пустыне.
пересесть подальше. Он выбросил кость и сказал:
толпу так... чтобы никому не повредить. Это было больше двух недель
назад. И я решил, что лучше будет расположиться здесь. В городе
слишком быстро растет волна насилия.
Майкл так резко, что Вирга вскинул на него глаза, оторвавшись от
очередного куска мяса. - Это только начало.
известно. На Ближнем Востоке несть числа деревням и поселкам,
которые были сожжены дотла своими обитателями. А те, окончательно и
бесповоротно покончив с тем, что их окружало, в конце концов перебили
друг друга. Аль-Ахмади, Аль-Джара, Сефван, даже Абадан и Басра.
Иран, Ирак, на очереди Турция... Я знаю, потому что видел.
подозревал, что происходит.
Эта отчаянная последняя схватка назревала с начала времен, там истоки
этого наследия гибели. Нет. Ничего неожиданного в этом нет.