молю бога, чтобы эта могила не оказалась пустой.
лицо. Глаза были полны ужаса и смятения. Любопытно, какой ей показалась
моя физиономия?
9. Четверг. 22.00 - полночь.
молний, при дикой килевой качке "Кампари", учитывая мою больную ногу и
необходимость соблюдать все меры предосторожности, дорога до трюма № 4,
расположенного далеко на юте, отняла у нас по крайней мере четверть ча-
са. А когда мы, наконец, туда добрались, откинули брезент, сдвинули пару
досок и заглянули вниз в мрачные глубины трюма, я отнюдь не обрел уве-
ренность, что очень рад достигнутой цели.
электрический фонарь, и хотя он светил не слишком ярко, но все же доста-
точно, чтобы узреть ту бойню, которую представлял собой трюм № 4. По вы-
ходе из Карраччо я распорядился закрепить грузы, но я не рассчитывал на
шторм по той вполне уважительной причине, что как только где-либо погода
портилась, "Кампари" всегда уходил на всех парах в противоположную сто-
рону.
ился, либо просто забыл усилить крепление грузов. Почти наверняка забыл,
потому что трюм № 4, мягко говоря, представлял собой угрозу жизни всех
на борту, в том числе Каррераса и его команды. По меньшей мере десяток
тяжелых контейнеров, а вес пары из них исчислялся тоннами, сорвался с
креплений и теперь носился по трюму, как стадо бегемотов, играющих в
футбол, накатываясь вслед за наклоном судна то на еще державшийся груз у
кормы, то на переднюю переборку. Смелая догадка позволила мне предполо-
жить, что переборке это на пользу не идет. Стоило только "Кампари" пе-
рейти от килевой качки к бортовой, что было особенно вероятно при приб-
лижении к центру тайфуна, и это стадо принялось бы штурмовать борта ко-
рабля. А дальше - гнутые листы обшивки, сорванные закрепки и гибельная
для судна течь.
рать стенки разобранных контейнеров, в которых они сами и их пушки были
приняты на борт. Теперь они тоже носились по дну и постепенно уменьша-
лись в размерах по мере того, как взбесившиеся контейнеры крушили ими
переборки, пиллерсы и закрепленный груз. Это ужасное зрелище хорошо до-
полняло звуковое сопровождение - постоянный металлический скрежет по
стальному полу обтянутых железными полосами контейнеров, пронзительный,
гнусный, сводящий зубы визг, который закономерно и всякий раз неожиданно
оканчивался резким, потрясавшим весь трюм, ударом, когда контейнеры на-
тыкались на прочную преграду. И вся эта какофония усиливалась в десять
раз в гулкой, грохочущей полости трюма. Я бы, пожалуй, не выбрал дно
этого трюма местом для послеобеденного отдыха.
фонарь Сьюзен.
внизу, у ее основания, перегородка в три фута высотой. Становитесь за
нее. Там безопасно.
доски у себя над головой - весьма нелегкая работа для одной руки - и ос-
тавил их так. Конечно, они могли и съехать обратно, и даже свалиться в
трюм. Но на этот риск я вынужден был пойти, ибо закреплялись они только
сверху, как и брезентовый чехол. Так что с этим я ничего не мог поде-
лать. Если кому-то взбредет в голову шальная мысль прогуляться по палубе
- особенно если учесть, что Каррерас не натягивал штормовые леера, - то
все шансы за то, что безумец не заметит развевающегося угла брезента, а
если и заметит, то либо пройдет мимо, либо, как максимум, закрепит его.
Ну, если уж его любознательность дойдет до того, что он сдвинет доску,
тут уж ничего не попишешь.
мое мнение об обезболивающем Марстона было явно ниже его собственного.
Внизу за перегородкой ждала Сьюзен. Здесь, в глубине, грохот усилился
вдвое, а зрелище толкающихся по трюму бегемотов - контейнеров выглядело
еще страшнее.
собираемся обследовать некие гробы. Я не мог заставить себя сообщить ей,
что мы могли в них обнаружить.
на скользящие по полу обломки и скрежещущие контейнеры.
меня минутку.
успел ее удержать, она перепрыгнула через перегородку и бросилась бегом
через трюм. Она то и дело спотыкалась о рассыпанные обломки, но каждый
раз ей удавалось сохранить равновесие, вовремя остановиться или ловко
увернуться от проносящегося мимо контейнера.
болезнью, утомленная постоянным напряжением сил в борьбе с качкой, она
не должна была добраться до цели.
нарем в другом конце трюма. Мое восхищение ее смелостью могло сравниться
разве только со злостью на ее поступок. Что, интересно, она собиралась
делать с этими гробами, когда найдет: принести их обратно по одному под
мышкой?
И вот она уже шла обратно, а я предостерегал ее криком, но крик вдруг
застрял у меня в горле, обратившись в шепот, правда, она не услышала бы
и крика. Громыхающий, шатающийся контейнер, разогнавшись под уклон, пос-
ле того, как "Кампари" резко клюнул носом в неожиданно глубокую впадину
между волнами, ударил ее в спину, бросил на пол, и потащил перед собой,
как будто был наделен человеческой, вернее бесчеловечной склонностью к
злу и вознамерился лишить ее жизни, прижав к передней переборке. И толь-
ко в последний миг перед тем, как ей умереть, "Кампари" начал выбираться
из ямы, контейнер заскрежетал, остановившись в трех футах от переборки,
а Сьюзен осталась неподвижно лежать между ними. Я был по крайней мере в
пятнадцати футах от нее, но совершенно не мог восстановить в памяти, как
сумел добраться туда и обратно. Хотя все же сделал это, ибо неожиданно
мы оба оказались на нашем островке безопасности, и она прильнула ко мне,
как будто я был последней оставшейся ей в мире надеждой.
- Сьюзен, вы ранены?
руке у нее по-прежнему горел фонарь. Было это где-то у меня за спиной,
но отраженного от борта света было достаточно, чтобы осмотреться. Маска
ее была сорвана, оцарапанное лицо кровоточило, забрызганные грязью воло-
сы растрепались, одежда промокла, а сердце билось как у попавшей в ло-
вушку птички.
ние об очень выдержанной, прелестно-ядовитой, мнимо-заботливой юной ле-
ди, которая два дня назад спрашивала меня о коктейлях, но это видение
померкло, только возникнув. Несоответствие было непомерным.
а содрогнулась. - Просто я так испугалась, что не могла пошевелиться.
Она взглянула на меня своими зелеными глазами, невероятно большими на
белом, как мел, лице и уткнулась мне в плечо. Показалось, что она соби-
рается меня задушить.
объятья, увидел, как сдвинулся луч от фонаря, и вдруг она сказала до
странного обыденным голосом:
тах. Три гроба - Каррерас уже разбил ящики - аккуратно стояли, покрытые
брезентом, между перегородкой и переборкой, в полнейшей безопасности.
Как это не уставая повторял Тони Каррерас, его отец ничего не упускал из
виду. Темные блестящие гробы с черными кистями и бронзовыми ручками. На
одном из них на крышке была прибита табличка, то ли медная, то ли брон-
зовая, трудно было разобрать.
было молоток и зубило, захваченные из кладовки боцмана, но тут же бросил
их.
пустыми. Дайте мне фонарь и оставайтесь здесь. Постараюсь закончить как
можно быстрее.
койней моего, но пульсирующая голубая жилка на шее говорила, чего стоит
ей это спокойствие. - Поторопитесь, пожалуйста.
хотел подвинуть его поудобнее для работы. Не тут-то было - он застрял
между другими. Тогда подсунул руку под гроб, пробуя его приподнять, и
вдруг нащупал пальцем дырку в дне. Затем другую, третью. Обшитый изнутри
цинком гроб с отверстиями в дне? Это было, по меньшей мере, странно.
шие, но и отвертку из боцманской кладовки я взял не маленькую. И, кроме