время щедрых не найдешь.
ему свой потертый портфельчик, упал в кресло и произнес:
бумаги в нем, делая пометки на листах календаря. Вызвал главбуха, главного
диспетчера. Отпустил их. Позвонил Григорию Ивановичу, потом Андрею
Петровичу, затем Алексею Федоровичу, поговорил с Иваном Афанасьевичем, с
Аванесом Александровичем, с Петром Олеговичем. Мягко положил трубку.
Задумался.
вымолвил:
Стригункова.
сдержанно-энергичный, как спортсмен перед стартом.
рукой находился Стригунков, настраивало на изыскание варианта смелого и
верного до неправдоподобия. Другое дело -- претворить идею в жизнь.
как умеешь. Об остальном не беспокойся, беру на себя.
пальмами.
стащили в пустующую комнату против макетной мастерской. Константин
Христофорович Валиоди недоуменно взирал на странный груз с надписью
"Уралец". Зачем институту столько пылесосов? Двадцать уборщиц на институт и
завод по штату, каждой по пылесосу -- это двадцать пылесосов, а здесь сотня,
не меньше, и ожидается еще в несколько раз больше. Мишель Стригунков повис
на телефоне в кабинете Валиоди, грозил, умасливал, рассказывал анекдоты
своим таинственным абонентам, в критические минуты срывался со стула, мчался
во двор, вскакивал в директорскую "Победу" и вихрем уносился куда-то.
Картонные ящики с бытовыми пылесосами типа "Уралец" все прибывали и
прибывали. Последнюю партию выгрузили в шесть вечера. Валиоди ушел, как
всегда, ровно в пять, сверх законного времени он на производстве людей не
держал, себя тоже, в кармане постоянно носил выписку из решения Совета
Министров о вреде поздних заседаний. Дома он полез под душ и вылетел оттуда,
ошпаренный догадкой: моторчики "Уральцев" будут ставиться в "Эфиры"! Валиоди
отхохотался и пошел в гости в соседний подъезд к Степану Сергеичу.
сказал, что завтра, тридцатого июня, на работу можно не являться. Степан
Сергеич блаженствовал. Строил планы на отпуск, радовался, что увезет Колю на
юг. Отпускные уже получены, куплен новый письменный стол и масса всяких
мелочей. Валиоди с почтением осмотрел покупку:
горбоносый Валиоди переглянулся с Катей. А потом рассказал диспетчеру, зачем
привезены пылесосы, и, не удержавшись, залился смехом.
моторы от танков -- где бы он купил танки?
Труфанов хранить вещественные доказательства!
пять, шестьсот умножить на четыреста -- двести сорок тысяч рублей. И они
вылетят на ветер!
Государство терпит убытки, а вы посмеиваетесь! Где ваша партийная совесть?
одни неприятности. Он схватился за голову:
начнет выводить на чистую воду расхитителей государственной собственности.
Хватит! Довольно нянчиться с презренными людишками, позорящими звание
советского человека и советского офицера. Хватит! Этот Стригунков -- подлец,
его быстро раскусил офицерский корпус Краснознаменного Балтийского флота,
осудил и выгнал. А по Виталию Игумнову давно плачет тюрьма! Тоже проходимец.
Неспроста вспомнил об отгулах, решил удалить из цеха человека, который
пресек бы -- и пресечет! -- это безобразие.
уверена, все согласовал с главком, неофициально, конечно. Это их игры,
Степан, тебе лучше не вмешиваться, лишним будешь, уж я-то знаю...
защитилась тем, что "это все знают", и прикусила язык.
фигуры ее, от походки исходила некая теплота, размягчавшая мужчин, и первым
поплыл начальник лаборатории Петрищев, обнаруживший внезапно, что хорошо ему
только в часы, когда рядом позвякивает колбами лаборантка Шелагина. Он
привез ее однажды к себе домой, чтоб и там она побренчала посудой,
похозяйничала, и ничуть не напуганная Катя внимательнейшим образом осмотрела
холостяцкую квартиру начальника, оценила ковровую дорожку, на которую рухнул
сломленный любовью Петрищев; начальник на коленях умолял Катю быть к нему
милостивой до конца. Дорожка так понравилась Кате, что она решила купить
такую же для прихожей, а резиновый коврик, о который вытирал ноги сын, не
пропускавший ни одной лужи, вынести за дверь. Кое-какие милости она
Петрищеву отпустила -- из тех, что в кино показывают детям до шестнадцати
лет, и отпущенное много раз вспоминалось и обдумывалось Катей, ее удивляла
узкая направленность мужских желаний: почему Петрищев именно от нее
добивается того, что может получить от других женщин отдела и всех
лабораторий без хлопот и стояний на коленях? Какая-то обольстительная тайна
скрывалась в мужских пристрастиях, Катя с грустью призналась себе, что
женщина она необразованная и наука, которой она не обучена, должна
постигаться с помощью мужчин, во многом отличных от ее мужа. Таких мужчин
она начинала встречать все чаще, скучный техникум еще не выдал ей диплома, а
Петрищев сделал Катю инженером-аналитиком и потом, назначенный главным
инженером НИИ, посадил ее за секретарский столик, научил варить кофе и
правильно втыкать в бутерброды пластмассовые вилочки. Катя уже без стеснения
расписывалась в каких-то денежных ведомостях и начинала подходить к выводу,
что природа несовершенна, что слепая судьба особой прелестью одаряет тех
женщин, у которых есть мужья, этой прелести не замечающие, приоритетом своим
в обладании прелестями пользуются они бессовестно нагло, лишая других мужчин
права пользования, из-за чего, казалось Кате, обделенные мужчины принимают
ошибочные управленческие решения. Ее смышленая головка быстро ухватила все
стежки и узелочки ведомства, которому подчинялась контора Петрищева, она
знала, кому позвонить по такому-то вопросу, а кого вообще не замечать, даже
если кто и норовил попасться на глаза. Петрищев по-прежнему падал на колени,
каждый раз вымаливая все большие и большие милости, и якобы с лекций
прибегавшая домой Катя всякий раз видела одно и то же: сын, под надзором
отца сделавший уроки, спит, ужин на столе ждет ее, а в квартире чистота,
наведенная руками владыки -- Степана. Она раздраженно теперь воспринимала
власть мужа, потому что она простиралась вширь, она захватывала и квартиру
Петрищева, не позволяя Катиной руке дотронуться до последней застежки, и,
пошатнись эта власть -- крайняя милость была бы ею отпущена как Петрищеву,
так и некоторым из тех, кто предлагал ей свою щедрую душу, свою готовность
преподать ей уроки мужчиноведения.
завтрашнем приходе Степана Сергеича, попросить его уберечь мужа от гнева
директора, -- но не очень-то спешила звонить, обрадовалась даже, что
мальчишки обрезали трубку в автомате. Побрела к другому, часто
останавливаясь, замирая в нерешительности, обронила монету и все же услышала
голос Виталия, сказала, что Степан назвал его проходимцем, завтра придет в
цех, ждите грозы, принимайте меры. Виталий поблагодарил, спросил о сыне,
пообещал выручить, хотя и признался, что Труфанов настроен решительно, план
намерен выполнить.
позевывая, что все в полном ажуре, сборщики оставлены на ночь, сейчас начнут
снимать моторчики.
налево, в коридор макетной мастерской. Рванул дверь комнаты -- пусто!
Слесари-сборщики славно потрудились за ночь, сняли с четырехсот пылесосов
четыреста моторчиков, все прочее, стоимостью в двести сорок тысяч рублей,
припрятали, куда-то прибрали.
и монтажного участков, слесари вделывали в них моторчики, монтажники шли
следом, подпаивали.
Эриксон Стивен
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Доценко Виктор
Свержин Владимир
Пехов Алексей