исчерпаем весь материал. - И снова вернулся к своим мыслям. - Вы будете
моим расставанием.
вы того хотите?
мужчине, одним таким мгновеньем, когда мы, словно в белый день, видим,
чего будет стоить то приключение, которое близится. Я как раз переживаю
сейчас такое мгновенье.
Ценность его в том, что вы всегда будете вспоминать о нем и память о нем
не будет ни тоской, ни укором. Все предшествующие ему годы мысль ваша
объединит в неразрывное целое с годами детства. Знаете, приключения бывают
либо глупыми, либо такими, которые нас умудряют. Верите ли вы в
приключение, которое вместило в себя всю возможную зрелость?
разумеющуюся, тем не менее предупредила:
Выбирайте.
этом ужасно грустно. Все прошлое свести только к этому! Тогда его пускаешь
в распродажу но очень невыгодному курсу. И что еще хуже-с ведома чужих.
Хотя бы и одного. Это и вправду горько.
значительнее, чем при родах. Мне приходится исповедоваться под наркозом.
Теперь надо только не отступить от собственного мнения. Закройте глаза и
скажите себе: я больше ничего не переменю.
раскосые глаза его смеялись. Он вырвался из какой-то компании, в которой
пили. Внимательно окинул гостиную. И скрючился, словно в руках держал
чашечку кофе, который боялся пролить. Плотно сжал губы. Ноздри мягкого,
оплывшего носа-он резко дышал носом-раздуты. Наконец он заметил жену.
Немного сконфузился.
не рассердило его. Он успел обговорить свое дело.
на всякую там географическую формалистику.
весьма изощренном интерьере будущего директора.
но главное-побыстрее. И дозревать Сяносу пришлось кое-как. В день
совершеннолетия он принял на себя руководство заводом. Идея эта
принадлежала матери, по мнению которой предприятие уже дышало на ладан.
Так пусть же и он приложит руку к их разорению. Наравне с отцом на том
свете и с нею самой, неведомо на каком свете живущей. До сих пор Сянос ни
во что не вмешивался. Был под опекой. Опеке не доверял, но и себе тоже.
Чужая глупость не умещалась в его голове. Он выговаривал себе, что
упрощает дело, что плохо смотрел, что так быть не может. Подозревал, что
ощущения каким-то образом подводят его. Непохоже, чтобы моя семья
отличалась таким идиотизмом, остерегал он сам себя. Он ошибался-понял это,
когда подрос.
знаменитым и самым большим в Польше. Гигантский игрушечный магазин на
Театральной площади. Помимо еще одиннадцати в провинциальных городах.
Когда молодой Сянос стал прсдседа гелем правления, директор, отвечавший за
сбыт, сострил, чю завод игрушек спасет ребенок. Сянос, казалось, разделял
это мнение. Истолковав его, однако, по-иному. Он женился. Мечтал о
потомстве. Сам он уже так давно готовился к своей серьезной роли, что
позабыл, чем забав-ияются в детстве.
в министерстве просвещения, торопливо шел к пенсии. Больной, желчный,
скрытый -правда, не очень искусно! - -эндек. Ничто нс могло спасти его от
отправки на отдых. А значит, нечего было тянуть, когда Сянос сделал
предложение. У Метки наверняка времени впереди оставалось немало. У отца
не оставалось вовсе. Венчал их кардинал. Департаменту по делам
вероисповеданий устроить это для директора завода было делом пустячным.
Министерские автомобили, швейцары, множество поблажек, которых они
добились через министерство, и торжество приобрело блеск. Хотя завтрашний
день мог оказаться совсем серым. И старик, обычно такой невозмутимый,
плакал, растроганный свадьбой дочери. Пригодилось и уважение к своей
должности, к чему не без труда удалось ему приучить людей.
Метку, вмиг терял их обоих, выпестованных всем сердцем, так заботливо.
Сянос обнял его, гордый женой, довольный, что и свадьба вышла
великолепная. Это-то ему и нужно было, чтобы подняться над собственной
семьей. Он хотел порвать с ней, отодвинуть от себя, занять сердце
кем-нибудь еще. Он давно пришел к мысли, что нет иного способа развязаться
со своей семьей, как только найти другую. Он и завел ее. Теперь Сянос
обрел покой. Свои не могли часто посещать его. Ему нетрудно было
выставлять их вон. Обирать себя он не давал. Благодаря жене дом его стал
для них почти чужим. Он смеялся. "Женитьба-отличная идея", - повторял без
конца. Ко всему прочему Метка была так красива! Ее тоже радовало, что у
нее есть дом. И может, дом этот, эта радость, что он их, притупили их
бдительность. Если бы случай оторвал их от него навсегда, они стали бы
друг для друга чем-то большим, не исключено даже, что всем.
вступил и еще в один союз. С заводом. Самое плохое, что это совпало по
времени. Он готов был поклясться, что днем на заводе думал о Метке,
правда, ночью он чаще думал о заводе.
он, все улажено, а с заводом-нет.
был их обоих сохранить, подкрепить собой, развивать. Только вот заводу,
это было видно невооруженным глазом, срочно требовалась мужская рука.
Метка могла подождать. Сянос порой отдавал себе отчет в том, что голова
его занята не ею, а какой прок Метке от его туловища с головой, вроде бы
отсеченной! Он возвращался пораньше. Но все, что у него было сказать, он
выговаривал на заводе. Он добился, что его полюбили, столь же быстро дал
возможность оценить себя, а потому не искал дома ни похвал, ни восторгов.
И в этом отношении завода ему хватало. Именно с помощью постепенных
усовершенствований он сумел укрепить его. Он переменил в фирме все, но
ничего не делал одним махом. Никто в подобном случае не решился бы уволить
меньше людей. Часть прежнего персонала осталась и при новом руководстве
просто благодаря своему возрасту. Сянос мирился с этим, но в душе
рассчитывал, что они скоро перемрут. Некоторым даже удалось оправдать его
расчеты; от их семей он узнавал, как сильно страдали они перед смертью
оттого, что уходят, когда завод начинает вставать на ноги. Один, уже
занеся ногу на порог того света, извинялся перед Сяносом от своего имени и
от имени всей старой гвардии за то, что в такой момент они покидают его.
Сянос выслушивал подобные слова со всей серьезностью. Он многое сделал бы,
чтобы ускорить выздоровление фирмы, но из средств, которые могли этому
способствовать, он исключал те, что ущемляют интересы людей старых. На
места старых он брал самых молодых, которых только можно было найти в
Варшаве. И не из-за каких-нибудь предрассудков. Молодые обладали прежде
всего тем достоинством, что их можно было заменить, если они не выказывали
иных достоинств. Но в этом наборе, который ни в малейшей степени не был
выбором, Сяносу сопутствовало счастье. Когда образовывалось свободное
место, он легко соглашался, довольствуясь простой рекомендацией, ибо
полагал, что одинаково некрасиво было и выбрасывать вон старых, и не
предоставлять шансы молодым. Оказалось, что во всем этом судьба держала в
мыслях прежде всего его собственный шанс.
сорок, быстро шла в гору. Наверняка это не было результатом столь удачно
подобранного коллектива, но i .^лько в подобных обстоятельствах и могла
сложиться та особая атмосфера, которая воцарилась в фирме. Канули в
прошлое всякая грубость, а с нею вместе и известный тип тупой и настырной
амбициозности, свойственной возрасту, для которого солидный заработок и
власть превыше всего.
размах в мыслях, его счастье, которого он добивался, относительно немного
отбирая у других. С какими же людьми, совсем на Сяноса не похожими,
сталкивался Костопольский в жизни. Если самому ему хотелось чем-нибудь
Каменистый Артем
Мережковский Дмитрий
Володихин Дмитрий
Флинт Эрик
Конюшевский Владислав
Якубенко Николай