Чтение 35–й страницы книги ~Женщины~

И запел снова. Те были пьяны. Они улюлюкали и свистели. Динки пел
дальше. Закончил свое отделение и сошел со сцены. Заранее никогда не
скажешь. Бывают дни, когда лучше всего не вылазить из постели и натянуть
одеяло на голову.

Постучали. Зашел Динки в своих красно-бело-синих теннисных тапочках,
белой майке и коричневой фетровой шляпе. Шляпа сидела набекрень на массе
светлых кудряшек. Майка гласила: Бог есть Любовь.

Динки посмотрел на нас:

- Я действительно был так плох? Я хочу знать. Я в самом деле был так
плох?

Никто не ответил.

Динки взглянул на меня.

- Хэнк, я был настолько плох?

- Толпа пьяная. У них карнавал.

- Я хочу знать, я был плох или нет?

- Лучше выпей.

- Я должен найти свою девчонку, - сказал Динки. - Она где-то там одна.

- Слушай, - сказал я, - давай с этим покончим.

- Прекрасно, - ответил Марти, - иди начинай.

- Я его представляю, - сказала Тэмми.

Я вышел с нею вместе. Пока мы подходили к сцене, они нас заметили и
начали орать, материться. Со столиков полетели бутылки. Началась
потасовка. Парни с почтамта никогда бы этому не поверили.

Тэмми вышла к микрофону.

- Дамы и господа, - сказала она, - Генри Чинаски сегодня не смог....

Повисла тишина.

Затем она добавила:

- Дамы и господа - Генри Чинаски!

Я вышел. Они подняли хай. Я еще ничего не сделал. Я взял микрофон.

- Здрасьте, это Генри Чинаски....

Зал вздрогнул от грохота. Не нужно делать ничего. Они готовы сделать вс
за меня. Но тут нужно осторожнее. Как бы пьяны они ни были, они немедленно
засекали любой фальшивый жест, любое фальшивое слово. Никогда не следует
недооценивать публику. Они заплатили за вход; они заплатили за кир; они
намереваются что-то получить, и если им этого не дают, они сгоняют тебя
прямиком в океан.

На сцене стоял холодильник. Я открыл дверцу. Внутри лежало, наверное,
бутылок 40 пива. Я сунул туда руку, вытащил одну, свернул крышку, хлебнул.
Мне нужен был этот глоток.

Тут человек перед самой сценой завопил:

- Эй, Чинаски, а мы за напитки платим!

Парень в форме почтальона сидел в первом ряду.

Я залез в холодильник и вытащил еще одну бутылку. Подошел к нему и
отдал пиво. Потом вернулся, залез внутрь и извлек еще несколько. Раздал их
народу с первого ряда.

- Эй, а про нас забыл? - Голос откуда-то сзади.

Я взял бутылку и запулил ею в темноту. Затем швырнул еще несколько.
Клевая толпа - поймали все до единой. Потом одна выскользнула у меня из
руки и взлетела высоко в воздух. Я слышал, как она разбилась. Вс, хватит,
решил я. Я уже видел, как подают в суд: раздробленный череп.

Осталось 20 бутылок.

- Так, остальные - мои!

- Вы читать всю ночь будете?

- Я пить всю ночь буду....

Аплодисменты, свист, отрыжка....

- АХ ТЫ ЕБАНЫЙ ГОВНА ШМАТ! - завопил какой-то парень.

- Спасибо, Тетушка Тилли, - ответил я.

Я сел, поправил микрофон и начал первый стих. Стало тихо. Теперь я - на
арене наедине с быком. Страшновато. Но я же сам написал эти стихи. Я читал
их вслух. Лучше всего начинать с легкого, с издевательского. Я закончил, и
стены содрогнулись. Во время аплодисментов четверо или пятеро подрались.
Мне должно было повезти. Надо лишь продержаться.

Их нельзя недооценивать, и в жопу их целовать тоже нельзя. Надо достичь
какого-то плацдарма посередине.

Я почитал еще стихов, попил пива. Я напивался сильнее. Слова
становилось труднее читать. Я пропускал строки, ронял стихи на пол. Потом
перестал и просто сидел на сцене и пил.

- Это хорошо, - сказал я им, - вы платите за то, чтоб посмотреть, как я
пью.

Я напрягся и прочел еще несколько стихотворений. Наконец, озвучил
несколько неприличных и закруглился.

- Вс, хватит, - сказал я.

Они заорали, требуя добавки.

Парни с бойни, парни из Сиэрз-Рбака, все те парни со всех тех складов,
где я работал и пацаном, и мужиком, никогда бы этому не поверили.

В кабинете нас ждало еще больше кира и несколько жирных
косяков-бомбовозов. Марти набрал по интеркому номер и спросил насчет
сборов.

Тэмми, не отрываясь, смотрела на него.

- Ты мне не нравишься, - сказала она. - Мне твои глаза совсем не
нравятся.

- Оставь в покое его глаза, - сказал я. - Давай просто заберем деньги и
поедем.

Марти выписал чек и протянул мне.

- Вот, - сказал он, - 200 долларов....

- 200 долларов! - заорала на него Тэмми. - Ах ты гниль сучья!

Я прочел чек.

- Он шутит, - сказал я ей, - успокойся.

Она меня проигнорировала.

- 200 долларов, - говорила она Марти, - ах ты поганый...

- Тэмми, - сказал я, - там 400 долларов....

- Подпиши чек, - сказал Марти, - и я дам тебе наличкой.

- Я там довольно сильно надралась, - сказала мне Тэмми, - и спросила у
этого парня: Можно я своим телом обопрусь на ваше? Тот говорит: Ладно.

Я расписался, и Марти выдал мне пачку банкнот. Я засунул их в карман.

- Слушай, Марти, мы, наверное, уже пойдем.

- Я ненавижу твои глаза, - сказала ему Тэмми.

- А может, останешься и поболтаем немного? - спросил меня Марти.

- Нет, надо идти.

Тэмми встала.

- Мне надо в дамскую комнату сходить.

Она ушла.

Мы с Марти остались сидеть. Прошло десять минут. Марти встал и сказал:

- Подожди, я сейчас вернусь.

Я сидел и ждал, 5 минут, 10 минут. Потом вышел из кабинета на улицу
через черный ход. Дошел до стоянки и уселся к себе в фольксваген. Прошло
пятнадцать минут, 20, 25.

Даю ей еще 5 минут и уезжаю, решил я.

Тут как раз в переулок из задней двери вышли Марти и Тэмми.

Марти показал ей:

- Вон он. - Тэмми подошла. Одежда у нее вся была в беспорядке и смята.
Она забралась на заднее сиденье и свернулась калачиком.

На шоссе я раза 2-3 потерялся. Наконец, подъехал к нашему дворику.
Разбудил Тэмми. Она вышла из машины, взбежала по лестнице к себе и
хлопнула дверью.

Стояла ночь среды, 12.30, и мне было очень херово. Болел живот, но мне
удалось удержать внутри несколько банок пива. Тэмми сидела со мной и по
всей видимости, сочувствовала. Дэнси осталась у бабушки.

Даже несмотря на то, что я болел, казалось, наконец, настали хорошие
времена - просто два человека вместе.

В дверь постучали. Я открыл. Там стоял брат Тэмми Джей с еще одним
молодым человеком - Филбертом, маленьким пуэрториканцем. Они сели, и я
выдал каждому по пиву.

- Пошли порнуху смотреть, - сказал Джей.

Филберт просто сидел и вс. У него были черные, тщательно подстриженные
усы, на лице - до крайности мало выражения. Он вообще ничего не излучал.
Мне приходили в голову такие определения, как пустой, деревянный, мертвый
и так далее.

- Почему ты ничего не скажешь, Филберт? - спросила Тэмми.

Тот и рта не раскрыл.

Я встал, сходил к кухонной раковине и проблевался. Потом вернулся и сел
снова. Открыл себе новое пиво. Терпеть не могу, когда пиво в желудке не
задерживается. Я просто-напросто был пьян слишком много дней и ночей
подряд. Нужно отдохнуть. И выпить. Просто пива. А то можно подумать, что я
уже и пива в себе не удержу. Я сделал долгий глоток.

Внутри пиву оставаться не хотелось. Я пошел в ванную. Тэмми постучалась:

- Хэнк, у тебя вс в порядке?

Я прополоскал рот и открыл дверь.

- Я просто болен и вс.

- Ты хочешь, чтобы я от них избавилась?

- Конечно.

Она вернулась к ним.

- Слушайте, парни, почему бы нам ко мне не подняться?

Такого я не ожидал.

Тэмми забыла заплатить за свет, или же ей не хотелось, и теперь они
устроились там при свечах. Она прихватила с собой квинту коктейля