Чтение 35–й страницы книги ~Галапагосы~

такое, над чем он был не в силах смеяться. Знал он и то, как опять запустить
ход времени: для этого нужно было отмести неприятную весть.

- Неправда,- заявил он и на сей раз.- Быть такого не может.

- Я что, по-твоему, выплясываю ради развлечения? - возмутился *3игфрид
и припустил, подпрыгивая помимо своей воли, прочь от брата; затем, также
помимо воли, вновь прискакал к нему и продолжал: - Моя жизнь кончена.
Вероятно, не стоило труда и жить. По крайней мере я хоть не наплодил
потомства - а то какая- нибудь несчастная женщина могла бы родить на свет
еще одного урода.

- Я чувствую себя таким беспомощным,- проронил капитан и добавил: - И
жутко пьяным. О Господи! Вот уж чего я не ожидал, так это что на меня
свалится еще какая-то ответственность. Я ведь просто в дребадан. Голова
совершенно не варит. Скажи, что мне делать, Зигги.

Он был слишком пьян, чтобы на что-то сгодиться - и потому безучастно
стоял, с отвисшей челюстью и выпученными глазами, покуда Мэри Хепберн,
Хисако и *3игфрид, когда тому на время удавалось унять нервную пляску,
подтягивали корму судна к причалу, используя вместо тягача автобус, который
затем подогнали вплотную к корме, чтобы по нему, как по лестнице, забраться
на нижнюю палубу. Иначе туда было никак не попасть.

Да, конечно, вы можете на это сказать: "Ну разве не гениально с их
стороны?", "Им бы ни за что до этого не додуматься, не будь у них таких
замечательных больших мозгов!", "Можно биться об заклад, что сегодня никто
не сумел бы такого придумать!" и еще что-нибудь в том же роде. Но, с другой
стороны, им не пришлось бы проявлять такую находчивость и бороться со столь
неблагоприятными обстоятельствами, не стань планета практически непригодной
для обитания из-за действий и усилий других людей, которые подск азал им их
замечательный большой мозг. Ибо сказано "Мандараксом":

То, что теряем мы на поворотах, наверстываем на прямой!

Патрик Реджинальд Чалмерс (1872-1942)

x x x

Можно было ожидать, что больше всего возни им предстоит с пребывавшим в
беспамятстве *Джеймсом Уэйтом. В действительности же больше хлопот им
доставил капитан, который был чересчур пьян, чтобы ему можно было доверить
роль звена в образовавшейся человеческой цепи, и который мог лишь горевать
на заднем сиденье автобуса, что так напился. Икота опять вернулась к нему.

*Уэйта же они затащили на палубу следующим образом. На причале они
нашли лишний трос - и Мэри Хепберн обвязала свободный конец вокруг лежащего.
Это подобие упряжи было ее собственным изобретением. В конце концов, она
была опытной альпинисткой. Обвязав, они положили его рядом с автобусом.
Вместе с Хисако и *3игфридом они забрались на крышу автобуса и как можно
осторожнее подняли его туда на тросе. После чего, опять же втроем,
приподняли и перевалили через поручни на палубу корабля. Позже они перенесут
его повыше, в солярий, где сознание вернется к нему на некоторое время -
достаточное для того, чтобы они с Мэри Хепберн стали мужем и женой.

x x x

Покончив с этим, *3игфрид спустился вновь, на этот раз за капитаном.
Последний, зная, что выставит себя на посмешище, попытавшись залезть на
крышу автобуса, тянул время. Прыгать в подпитии было легко. Взбираться же
куда-то, если это сопряжено было хоть с малейшими сложностями,- совершенно
иное дело. Для чего столь многие из нас в те времена намеренно вышибали из
головы почти все мысли алкоголем, остается тайной. Быть может, таким
способом мы пытались дать эволюции толчок в нужном направлении - в сторону
уменьшения размеров мозга.

Итак, капитан, чтобы потянуть время, произнес, стараясь придать своему
тону рассудительность и вескость, хотя сам едва мог стоять на ногах:

- Я не уверен, что пострадавший был в достаточно безопасном состоянии,
чтобы его переносить...

*3игфрид, начиная терять терпение, оборвал его;

- Можно теперь сколько угодно сокрушаться, черт возьми, потому что мы
все равно уже перетащили этого кретина! Конечно, наверно, лучше было бы
вызвать вертолет и перенести его по воздуху в "Уолдорф-Асторию", в номер для
молодоженов!

Это были последние слова, которыми суждено было обменяться братьям, не
считая восклицаний типа "Оп!", "Еще раз!" и "Ox!" - с которыми капитан раз
за разом безуспешно пытался забраться на крышу, а брат пробовал помочь ему.

Наконец это ему все-таки удалось, хотя и ценой изрядного унижения, и он
даже без посторонней помощи перебрался с автобуса на корабль. Тогда *3игфрид
велел ожидавшей на крыше Мэри присоединиться к остальным, уже находившимся
на палубе, и позаботиться, насколько это в ее силах, об *Уэйте, которого они
по-прежнему считали Уиллардом Флеммингом. Она повиновалась, думая, что тот
из гордости отказывается от помощи, чтобы взобраться наверх самостоятельно.

x x x

Таким образом, *3игфрид остался на причале в полном одиночестве, глядя
на остальных. Те ожидали, что он присоединится к ним, но этому не суждено
было сбыться. Вместо этого он сел в автобус, на водительское место, и,
несмотря на ходящие ходуном и не по винующиеся ему конечности, завел
двигатель. Он намеревался домчаться на предельной скорости обратно, до
города, и покончить с собой, врезавшись во что- нибудь на всем ходу.

Однако, прежде чем он успел тронуться с места, его настигла еще одна
взрывная волна. На сей раз взрыв произошел не в городе или поблизости от
него, а где-то в низинах дельты, в безлюдной болотистой местности.

38

Второй взрыв напоминал первый: то бьшо соитие ракеты с тарелкой
локатора. Локатор же в этом случае был установлен на небольшом колумбийском
сухогрузе "Сан Матео". Перуанский пилот, который вдохнул в эту ракету искру
жизни, воображал, что заставил ее в оспылать любовью к радару на "Bahia de
Darwin",- между тем как судно на самом деле уже осталось без локатора и
было, если говорить о ракетах именно этого типа, лишено для них сексуальной
привлекательности.

Таким образом, майор Рикардо Кортес впал в то, что миллион лет тому
назад называлось "искренним заблуждением".

Позволительно сказать также, что Перу ни за что не осмелилась бы
атаковать "Bahia de Darwin", если бы "Естествоиспытательский круиз века" шел
как было задумано, с участием массы погруженных на корабль знаменитостей.
Перуанские власти не проявили бы такого безразличия к мировому общественному
мнению. Но отмена круиза превратила судно в, так сказать, рыбу совсем иного
сорта: в военное транспортное судно, укомплектованное, как мог догадаться
любой здравомыслящий человек, людьми, напрашивавшимися на то, чтобы их
взорвали, истребили напалмом или расстреляли из пулеметов,- а именно "личным
составом".

x x x

Итак, колумбийцы плыли мимо освещенных луной топей, держа курс на
открытый океан, к дому, и поедали первый за неделю приличный ужин,
воображая, что их локатор бдит над ними, точно вращающаяся вокруг своей оси
Дева Мария, которая не допустит, чтобы с н ими приключилась какая-либо беда.
Ничего-то они не знали.

То, что они ели, было, кстати, мясом старой дойной коровы, которая
перестала давать достаточно молока. Именно она и была спрятана под брезентом
на лихтере, заправлявшем "Сан Матео": старая дойная корова, еще вполне
живая. И поднимали ее на борт, развернутый от причала,- чтобы это не увидели
толпившиеся на берегу люди, отчаявшиеся настолько, что могли убить за такую
корову кого угодно.

В ней заключалось слишком уж много белка, чтобы ее дали спокойно
вывезти из Эквадора. Чертова прорва белка.

x x x

Любопытен был способ, которым ее подняли на борт. Колумбийцы не стали
прибегать к помощи стропа или грузовой сети, а соорудили некое подобие
короны, многократно обвязав ее рога канатом, и зацепили за эту корону крюк
от троса подъемного крана. Затем крановщик начал сматывать трос, так что
корова вскоре закачалась в воздухе - впервые в жизни в вертикальном
положении, с вывернутыми наружу задними ногами, горизонтально вытянутыми
передними и выдающимся выменем,- очертаниями напоминая кенгуру.

Процесс эволюции, породивший это крупное млекопитающее, не предполагал,
чтобы оно когда-нибудь могло оказаться в таком положении, когда вес его тела
целиком приходится на шею животного. Так что шея коровы, пока она так
висела, все больше и больше походила на шею синелапой олуши, лебедя или
бескрылого баклана.

Определенного сорта большемозглым людям в те времена этот ее первый
опыт полета мог послужить благодатным поводом для смеха. Изящным это зрелище
уж точно никак нельзя было назвать, и когда корову "приземлили" на палубе
"Сан Матео", она так сильно пострадала, что не могла стоять. Но именно таков
и был расчет, и это моряков вполне устраивало. Многолетний опыт научил их,
что искалеченная таким образом скотина может прожить еще не делю или более
того, сохраняя свое мясо неиспорченным до того момента, когда придет пора
употребить его в пищу. Обращение матросов с коровой представляло собой
сокращенный вариант того, как в эпоху парусников принято было поступать с