Чистые деньги приносят только рекламные
объявления. На этом держатся все западные газеты.
Но получить рекламу довольно трудно. Американцев
русский еженедельник не интересует. А наши деятели
целиком зависят от Боголюбова. Он дает им
скидку, лишь бы не рекламировались в "Зеркале".
Боголюбов говорит им: "С кем вы имеете дело? С
агентами Кремля?!.. "
Мокер не фантазировал. К сожалению, так оно и
было. Кроме всего прочего, редактор "Слова и дела"
звонил нашим авторам. Угрожал, что перестанет
рекламировать их книги. При этом клялся, что скоро
увеличит гонорары.
Многие были вынуждены подчиниться. Боялись
испортить отношения с влиятельной ежедневной газетой.
Боголюбов говорил о нас:
(Спрашивается, почему же их должен был терпеть
Андропов в Москве?.. )
И все-таки популярность нашей газеты росла. Мы
побуждали читателей к спорам. Касались запрещенных
тем. Например, позволяли себе критиковать Америку.
Поклонников у нас становилось все больше. Но и
количество противников росло.
Помню, мы опубликовали в "Зеркале" рецензию
на книгу Солженицына. И были в ней помимо дифирамбов
мягкие критические замечания.
Боже, какой начался шум!
священна! Его идеи вне критики!..
Десятилетия эти болваны молились Ленину. А
теперь готовы крушить монументы, ими самими воздвигнутые.
Казалось бы, свобода мнений -- великое завоевание
демократии. Да здравствует свобода мнений!.. С
легкой оговоркой -- для тех, чье мнение я разделяю.
А как быть с теми, чьего мнения я не разделяю?
Их-то куда? В тюрьму? На галеры?..
права. Право на творчество. Право на материальный
достаток. И в том числе -- священное право быть
неправым. Право на заблуждение!
Дома тех, кто был не прав, убивали. Ссылали в
лагеря. Выгоняли с работы. Но сейчас-то мы в
Америке. Кругом свобода, а мы за решеткой. За решеткой
своей отвратительной нетерпимости...
Четыре телефона было в нашей редакции. И все
они звонили беспрерывно. Иногда мы выслушивали
комплименты. Гораздо чаще -- обвинения и жалобы.
Видимо, негативные эмоции -- сильнее.
Со временем мне надоело оправдываться. Пускай
думают, что именно я отравил госпожу Бовари...
Так прошло месяцев шесть, Мы побывали в Чикаго,
Детройте, Бостоне, Филадельфии. Встречали нас
очень хорошо. Наши поклонники образовали что-то
вроде секты. Мы по-прежнему были главной темой
разговоров в эмиграции. При этом еженедельно теряли
долларов четыреста. Денег оставалось все меньше.
Но мы все равно ликовали...
проводов и съедобные дамские штанишки. Улыбающиеся
полицейские и карикатуры на Рейгана... Чему-то
радуемся, чему-то ужасаемся. Ругаем инфляцию,
грязь в метро, нью-йоркский климат, чернокожих
подростков с транзисторами...
И конечно же, достается от нас тараканам. Тараканы
занимают среди язв капитализма весьма достойное место.
Вообразите шкалу негативных эмоций. На этой шкале
тараканы располагаются, я думаю, между преступностью
и гнусными бумажными спичками. Чуть ниже безработицы
и чуть выше марихуаны.
Кто скажет, что мы выросли неженками? Дома
было всякое. Дома было хамство и лицемерие. КГБ и
цензура. Коммунальные жилища и очереди за мылом.
А вот тараканов не было. Я их что-то не припомню.
Хотя жить приходилось в самых разных условиях.
Однажды я снял комнату во Пскове. Ко мне через
щели в полу заходили бездомные собаки. А тараканов,
повторяю, не было.
Может, я их просто не замечал? Может, их заслоняли
более крупные хищники? Вроде уцелевших
сталинистов? Не знаю...
Короче, приехали мы, осмотрелись. И поднялся
ужасный крик:
всех щелей! Ну и Америка! А еще цивилизованная
страна!
Начались бои с применением химического оружия.
Заливаем комнаты всякой ядовитой дрянью.
Вроде бы и зверя нет страшнее таракана! Совсем
разочаровал нас проклятый капитализм!
А между тем кто видел здесь червивое яблоко?
Хотя бы одну гнилую картофелину? Не говоря уже
о старых большевиках...
И вообще, чем провинились тараканы? Может,
таракан вас когда-нибудь укусил? Или оскорбил ваше
национальное достоинство? Ведь нет же...
Таракан безобиден и по-своему элегантен. В нем
есть стремительная пластика маленького гоночного
автомобиля.
Таракан не в пример комару -- молчалив. Кто
слышал, чтобы таракан повысил голос?
Таракан знает свое место и редко покидает кухню.
Таракан не пахнет. Наоборот, борцы с тараканами
оскверняют жилище гнусным запахом химикатов.
Мне кажется, всего этого достаточно, чтобы
примириться с тараканами. Полюбить -- это слишком.
Но примириться, я думаю, можно. Я, например,
мирюсь. И надеюсь, что это -- взаимно...
в частном порядке. Газета его хранила молчание.
Напасть открыто -- значило бы дать рекламу конкуренту.
Да еще бесплатную.
Мы же то и дело выступали с критикой. И Боголюбов
не выдержал. Он написал большую редакционную
статью -- "Доколе? ". "Зеркало" в этой статье
именовалось "грязным бульварным листком". А я --
"бывшим вертухаем".
продались КГБ.
В ответ я написал:
знаменует собой новый этап вашей публицистической деятельности.
И потому заслуживает серьезного внимания.
и агрессивна. Более того, в ней попадаются словечки из
уголовно-милицейского жаргона. /Например, "вертухай", как вы
соизволили дружески меня поименовать. / И я бесхитростно
радуюсь этому, как сторонник живого, незакрепощенного
литературного языка.
и наш еженедельник. Отказываюсь реагировать на грубые
передержки, фантастические домыслы и цитируемые вами сплетни.
к этому привык. К этому меня приучили в стране, где хамство
Корнев Павел
Василенко Иван
Акунин Борис
Ильин Андрей
Флинт Эрик
Шилова Юлия