ца женщин-матерей. Когда они по вечерам болтали на своих крылечках или у
калиток, их голоса звучали подавленно и смех раздавался все реже.
ограничивалась одной. Люди уже не ходили целыми семьями в кинематограф,
и стало труднее доставать мясные обрезки. Нора Дилэйни, жившая за три
дома от Саксон, перестала покупать по пятницам свежую рыбу; теперь она
подавала на стол соленую треску, да и то не первого сорта. Румяные ребя-
тишки, выбегавшие прежде на улицу между обедом и ужином с огромными лом-
тями хлеба, густо намазанными маслом и посыпанными сахаром, теперь выхо-
дили с маленькими ломтиками, на которых было очень мало масла, а сахара
не было совсем. Даже самый обычай этот постепенно отмирал, и многие дети
уже ничего не получали в неурочное время.
во всем до последней возможности. И всеобщее раздражение росло. Женщины
стали гораздо чаще ссориться между собой и обращаться с детьми гораздо
грубее, чем раньше. Саксон знала, что Мери и Берт бранятся целыми днями.
боты и огорчения, - жаловался он Саксон.
ный, неопределенный страх за него. В его черных глазах, казалось, тлел
огонь безумия. Смуглое лицо исхудало, и резче выступили скулы; губы
слегка кривились, словно на них застыла горькая усмешка. В том, как он
лихо сдвигал шляпу на затылок, и во всей его манере держаться чувство-
вался еще более бесшабашный вызов, чем обычно.
совала в своем воображении великий переход ее предков через степи, горы
и пустыни к обетованной земле у Западного моря. И она представляла себе
то идиллическое время, когда они жили простой жизнью, близкой к природе,
и никто понятия не имел ни о каких рабочих союзах и объединениях предп-
ринимателей. Она вспоминала рассказы стариков о том, как они сами добы-
вали себе все нужное для жизни: охота и домашний скот давали мясо, каж-
дый выращивал овощи на своем огороде, каждый был сам себе кузнецом и
плотником, сам шил себе обувь и одежду и даже ткал ткань для этой одеж-
ды. И глядя на брата, она понимала, о чем он тоскует и почему мечтает
взять участок казенной земли и поселиться в деревне.
билось непременно жить в городах? Почему времена изменились? И если
раньше всем хватало, то почему не хватает теперь? Зачем людям спорить и
ссориться, бороться и бастовать - и все только для того, чтобы получить
работу? Почему работы не хватает на всех? Еще сегодня утром у нее на
глазах стачечники поколотили двух штрейкбрехеров, которые шли в мастерс-
кие, - рабочих этих она знала, кого в лицо, кого по фамилии, они жили
неподалеку. Начали дети - они принялись кидать в штрейкбрехеров камнями
и выкрикивали такие слова, каких детям и знать-то не следует. На шум
драки прибежали полисмены с револьверами, и забастовщики попрятались в
домах и узких проходах между домами. Одного штрейкбрехера унесли в амбу-
латорию - он был без сознания; другой под охраной железнодорожной поли-
ции все же добрался до мастерских. Мэгги Донэхью, стоявшая на своем кры-
лечке с ребенком на руках, проводила штрейкбрехера таким потоком брани,
что Саксон сгорела от стыда. Когда побоище было в разгаре, Саксон увиде-
ла на крыльце соседнего дома Мерседес, - старуха смотрела на эту сцену с
загадочной усмешкой; она жадно следила за всем происходившим на улице, и
ее ноздри вздрагивали и раздувались. Однако Саксон была поражена ее пол-
ным спокойствием, - в старухе говорило только любопытство.
ших ее вопросов о жизни. Но оказалось, что и на экономику и на рабочий
вопрос Мерседес смотрит как-то дико и странно.
денные дураки, - это и есть рабы. Ум дан только очень немногим, - это и
есть господа. Мне кажется, сам бог создал людей такими.
- Едва ли он даже знал о ней.
сделалось. А вы... я ведь смотрела на вас, - вы глядели на эту драку так
равнодушно, точно на какое-то представление.
люди умирают. Дураки умирают, как скот, не зная почему. Даже смешно. Ко-
лотят друг друга дубинками и кулаками, проламывают друг другу головы,
грызутся, точно собаки из-за кости. Ведь работа, из-за которой они бьют-
ся, - это та же кость. Если бы они еще убивали друг друга из-за женщин,
из-за идей, золота, сказочных брильянтов! Но нет - они только голодны и
дерутся ради каких-то крох, лишь бы набить желудок!
ки. Ее томила тоска неведения и жажда знания.
раки и умники, рабы и господа, мужики и принцы. И всегда будут существо-
вать.
блоха - блоха?
более ясного ответа. Почему вы выбрали себе в мужья именно этого мужчи-
ну, а не другого? Потому что именно он вам понравился. А почему? Понра-
вился, и все! Почему огонь жжет, а мороз морозит? Почему есть дураки и
умные? Хозяева и рабы? Предприниматели и рабочие? Почему черное - черно?
Ответьте на это - и вы ответите на все.
только и хотят работать, лишь бы их труд оплачивался по справедливости,
- возразила Саксон.
сок не сахар, что терновник колется, а вода мокрая, что дым поднимается
кверху, а вещи падают вниз.
говоря, она просто не постигала смысла того, что говорила Мерседес. Это
казалось ей нелепым.
воскликнула она. - Люди неравны, и мой ребенок не имеет права жить так,
как живет дитя богатой матери!
вспоминая уроки истории и саблю отца.
кая же ложь, такой же дурман, как религия, и служит лишь для того, чтобы
рабочие - этот вьюченный скот - не бунтовали. Когда они стонали под бре-
менем нужды и непосильного труда, их уговаривали терпеть и нужду и труд
и кормили баснями о царстве небесном, где бедные будут счастливы и сыты,
а богатые и умные - гореть в вечном огне. Ох, как умные смеялись! А ког-
да эта ложь выдохлась и у людей возникла мечта о демократии, умные пос-
тарались, чтобы она так и осталась мечтой, только мечтой. Миром владеют
сильные и умные.
деньги, что я стара и уже не могу покорять смелых молодых людей, потому
что я пережила всех друзей моей молодости и у меня никого не осталось,
потому что я живу здесь, в этом рабочем квартале, с Барри Хиггинсом и
готовлюсь к смерти. Но я родилась, дорогая моя, среди господ и всю жизнь
топтала ногами дураков. Я пила редчайшие вина, я веселилась на празд-
нествах, которые стоили столько, что на эти деньги можно было бы прокор-
мить наших соседей в течение всей их жизни. Мы с Диком Голденом - прав-
да, эти деньги принадлежали ему, но они были все равно что мои, - мы
спустили за неделю в Монте-Карло четыреста тысяч франков. Он был еврей и
мот отчаянный. В Индии я носила такие драгоценные камни, что, продав их,
можно было бы спасти жизнь десяти тысячам семейств, умиравшим у меня на
глазах.
сила Саксон задыхаясь.
рал русский офицер... такая скотина!
Просто ничтожество, ничтожество, ничтожество, моя дорогая, как и ваши
здешние рабочие, самая непростительная глупость которых состоит в том,
что они беспрерывно плодят такое же глупое потомство и поставляют рабов
для господ.
ние окружавшей ее действительности и слышавшая так мало вразумительного
от этой страшной старухи, так и не получила ничего. Теперь она поняла,
что и многое другое, о чем рассказывала Мерседес, лишь игра ее воспален-
ного воображения.
терских принимала все более острый и угрожающий характер. Билл только
качал головой и сознавался, что он просто голову теряет, когда думает о
том, что ждет рабочих.
как-то перепуталось. Точно драка в полной темноте. Взять хотя бы нас,