прижалась к шее Паулы, благодарная за чуточку любви и защиту.
выкарабкалась. К тому времени, когда появилась Эдаль, Овинк была уже почти
в фут ростом и очень нам докучала. Ей можно было предоставить полную
свободу только на некоторое время в течение дня, и то под строгим
наблюдением. На поясе у неё был собачий ошейник, и она проводила большую
часть дня на длинной верёвке в саду.
очень страдают в одиночестве. Но они большие греховодники. Если им дать
волю в доме, то они готовы всё разрушить, и их почти невозможно приучить к
хорошему поведению. Примером может послужить история о человеке, который
задумал приучить обезьяну к дому. Когда обезьяна напакостит, он прилежно
хватал её, шлёпал по заду и выбрасывал в окно. Несколько недель спустя его
усилия принесли плоды.
заплясала и забормотала от восторга. Она баюкала Эдаль на руках, искала
блох к большому огорчению последней, и завыла, когда их разлучили. Но
очень скоро, как это бывает у обезьян, любовь обернулась лукавым
подтруниванием, и в конце концов они стали врагами.
присутствии выдры, и пока эти два юных создания росли вместе, сравнивать
их поведение было увлекательнейшим занятием.
Овинк, её весёлые игры резко отличались от неуёмных кувырканий обезьяны.
Радостное дружелюбие контрастировало с шаловливой фамильярностью, а
искренний интерес - с назойливыми происками. Контрастов была масса, и все
они были в пользу выдры.
их месте появились маленькие бусинки новой эмали. В то же время соска уже
перестала её устраивать. Однажды днём, когда я пошёл на кухню к
холодильнику, чтобы попить чего-нибудь холодного, она, страшно сопя и
сильно возбудившись, попыталась забраться в него. Кухарка оставила там
молоку селёдки, и она понадобилась Эдаль.
продавец в магазине "Кингзуэй" в Сапеле стал интересоваться, с какой вдруг
стати нам понадобилось так много селёдки. А это Эдаль вышла из
младенческого возраста.
пошли глазные зубы, клыки в верхней челюсти, они были очень болезненны, и
наше ликование сменилось озабоченностью. Целую неделю она хандрила и
скулила от боли.
лапы во рту. Она подходила, просила помочь и утешить, грызя человеку
пальцы. По ночам она искала утешения в постели у Паулы, спала плохо и
тревожно и по нескольку раз в день просилась в ванну, чтобы охладить
лихорадившее тело и успокоить зубную боль. Тело её утратило округлость, а
мех потерял свой лоск. Ела она мало и без аппетита, и совершенно
отказалась питаться из бутылочки. И всё же, когда ей бывало полегче, она
находила какую-нибудь игрушку и вяло играла ею.
правый глаз у неё сильно воспалён, роговица посинела и вспухла. Но это
вскоре прошло после глазных капель, и ещё несколько дней спустя зуб на
левой стороне, наконец, прорезался. Она опять оживилась, стала прожорливо
есть, весело играть и крепко спать. Она снова округлилась, и мех у неё
заблестел. Зубы у неё ещё болели в начале ноября, затем, наконец,
прорезался последний упрямый зуб, и её детские болезни закончились.
в корзины-ловушки, которые устанавливал на ночь, и каждое утро приносил
живую рыбу с реки Джеймсон. Эдаль обычно приканчивала её к вечеру, и мы
дополняли её рацион сливочным маслом, яйцами и свежей печёнкой.
гостил, видели выдр. Часть плантации находилась на берегу реки Бенин, и
иногда на заре они вспугивали "водяных собак", которые лакомились маслом и
богатыми витаминами плодами пальм. Эдаль, однако, предпочитала сливочное
масло. Пища, которую мы ей давали, оказалась удовлетворительной, ибо росла
Эдаль хорошо и добродушие так и пёрло из неё. От её внимания ничего не
ускользало, и она всё обследовала, как бы приспособить в качестве игрушки.
Бутылки только для того и существуют, чтобы на них кататься, а коробка
спичек - это хранилище сокровищ. Огромное удовольствие она получала, если
рассыпать коробок спичек и затем укладывать их одна за одной в носок
шлёпанца. И наконец она просовывала лапу в коробок и носила его как
браслет. Всё это очень оживляло нашу жизнь, когда я вечерами отдыхал с
рюмкой вина и сигаретами.
едой и частенько приходила к столу то за одним, то за другим лакомым
кусочком. Она отвергала жареное мясо, кроме свинины и ветчины, ей
нравились некоторые овощи, особенно фасоль, с удовольствием ела печенье и
неистово обожала мороженое. Она хватала кусочек его обеими руками и
набивала себе пасть, при этом в экстазе урчала и страшно измазывалась.
Если ей предлагали лакомый кусочек, который ей очень хотелось попробовать,
она испускала легкий стон и затем урчала в нос, прежде чем взять его.
она и не купалась, то любила поспать там днём. Ей нравилось спать на
полотенце, и если никто ей его не приготовил, она сама сдёргивала с
вешалки полотенце и тащила его в укромный уголок. Подмяв под себя, она
тормошила его до тех пор, пока не находила подходящее место, и начинала
его сосать. Сосала она с громадным усердием, глаза крепко закрыты, она
мурлыкала и ёрзала до тех пор, пока не засыпала.
и выходила, когда хотела. От Присциллы она научилась узнавать мою машину
по звуку, и когда я вечером возвращался домой, они обе спешили ко мне
наперерыв и устраивали бешеный приём. Эдаль хватала Присциллу за заднюю
лапу, заставляя ту обернуться, а затем ныряла у неё между ног и выигрывала
ярд-другой.
кошками.
от нас и встревоженно шипела при любом резком движении с врождённым,
казалось, инстинктом к тому, что её могут преследовать. Даже дома она
иногда визжала и дрожала от страха, когда там появлялся чужой, и её
приходилось увещевать и поглаживать, так как она всё время смотрела на нас
в поисках защиты и указаний.
теперь же ответственность лежала на нас, мы должны были обеспечить ей
понимание и ласку.
дружелюбным и игривым существом, но в её любезности не было никакого
заискивания, всё строилось на основе взаимного уважения. У неё появилось
много друзей, так как только немногие из наших гостей не были очарованы
ею, она была нежной и приветливой с детьми.
Нам надо было возвращаться в Соединённое Королевство в начале марта, и
хотя добрые люди предлагали оставить её у себя, мы даже и думать не хотели
о том, чтобы расстаться с ней. Она ведь была ручной лишь в первом
поколении, и хотя её звериный инстинкт приспособился к жизни с нами, она
могла и не установить такого же понимания с другими. Она ведь ещё была
очень молода, её реакция в таких обстоятельствах непредсказуема, так как
она была глубоко привязана к нам, да и мы также. В то время мы были почти
уверены, что в конечном итоге лучшим домом для неё будет хороший зоопарк,
где она сможет получить соответсвующий уход у профессионалов, но потом мы
с грустью убедились, что это далеко не так.
увязалась со мной до машины, и я взял её с собой, надеясь приучить её
путешествовать. Вначале она нервничала в машине, боязливо цеплялась мне за
шею и вся прижималась ко мне. Я медленно ехал к берегу реки, всё время
разговаривая с ней, убеждая её в том, что бояться нечего.
напевая, прошла какая-то африканская девушка с корзиной перцев на голове.
раскрылись.
рыбак, протолкался сквозь толпу.
При возможности она может укусить человека!
распространялся о кулинарных качествах молодых выдр.
недолгое время я получил разрешение на их ввоз в Лондон и забронировал
место на самолёте. Эдаль полагалось ехать в вентилируемом ящике, а Полли -