read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



отскакивая от стены рикошетом со странным звуком та-та-та. Как-то на темной
улице на меня напал бандюга, я почувствовал, как в мое тело входит нож. Ощущение
-- будто принимаешь покалывающую ванну. Странно, однако нож не оставил никаких
следов на коже. Опыт удивил своей новизной, поэтому я отправился домой, где и
воткнул ножи во все части тела. Ощущение покалывания усилилось. Я сел, выдернул
ножи и вновь поразился тому, что нет ни крови, ни отверстий, ни боли. Я уж было
собрался укусить себя в руку, когда раздался телефонный звонок. Междугородний. Я
так и не узнаю, кто звонил, потому что никто к телефону не подошел. Однако
пляска скелетов...
Жизнь проплывает мимо витрин. Я лежу, словно ярко освещенная ветчина, ожидающая
разделки. На самом деле -- бояться нечего, поскольку тебя аккуратно разрежут на
тонкие превосходные ломтики и упакуют в целлофан. Вдруг гаснут все городские
огни и звучит тревожная сирена. Город окутан ядовитыми газами, рвутся бомбы,
искромсанные тела разметало по сторонам. Всюду электричество, кровь, осколки и
громкоговорители. Люди в воздухе ликуют, люди внизу стонут и вопят. Когда газ и
пламя сжирают всю плоть, начинается пляска скелетов. Я наблюдаю за ней из
витрины, теперь уже темной. Это лучше чем разрушение Рима, ибо здесь больше
поживы.
177
Почему скелеты отдаются пляске так самозабвенно, размышляю я? Это закат нашего
мира? Это и есть тот самый танец смерти, о котором так часто возвещали*? Страшно
смотреть, как пляшут в снегу миллионы скелетов, тогда как город идет ко дну.
Возродится ли хоть что-нибудь? Покинут ли младенцы чрево матерей? Будет ли еда и
вино? В воздухе люди -- это несомненно. Они спустятся вниз, чтобы грабить. Будет
чума и холера, и те, кто сейчас наверху пируют победу, погибнут вместе с
побежденными. У меня есть уверенность в том, что я стану последним человеком на
земле. Я покину витрину, когда все уляжется, и спокойно пройду среди руин. Я сам
себе буду вся земля.
Междугородний звонок! Мне сообщают, что я -не один-одинешенек на планете. Так
значит разрушение не полное? Это расхолаживает. Человек не способен даже
уничтожить самого себя -- он может уничтожать только других. Мне мерзко. Какие
злонамеренные уроды! Какой жестокий обман! Так значит, кругом осталось еще много
субъектов, и они приводят в порядок землю и начинают все сначала. Бог опять
сойдет в крови и плоти и возьмет на себя бремя вины. Зазвучит музыка, построят
здания из камня и опишут все, что произошло, в тонких книжонках. Фу! Какое
слепое упорство, какие топорные амбиции!
Я вновь на своем ложе. Древнегреческий мир, рассвет полового сношения -- и
Хайми! Хайми Лобшер всегда на одном и том же уровне, смотрит вниз, на бульвар
через реку. В брачном пире наступает передышка, подают оладьи с мидиями.
Подвинься чуть-чуть, говорит он. Вот так, хорошо! Я слушаю, как квакают лягушки
на болоте за моим окном. Огромные кладбищенские лягушки, питающиеся мертвечиной.
Они сбились в кучу в половом сношении, они квакают от сексуального восторга. Я
понял, как был зачат Хайми и как он появился на свет, Хайми-жаба! Его мать
оказалась в гуще свалки, а Хайми -- тогда эмбрион -- был надежно укрыт в ее
нутре. Это случилось в первые дни полового сношения, когда еще не существовало
сдерживающих правил маркиза Куинсбери*. Только брать и отдаваться -- и дьявол
побери отстающего. Так повелось от греков -- слепой блуд в грязи, а потом --
приплод, а потом -- смерть. Люди блудят по-разному, но всегда на болоте, и
потомство ждет та же участь. Когда рушится дом, ложе остается: космосексуальный
алтарь.
Я оскверняю свое ложе грезами. Моя душа покидает растянувшееся на железобетоне
тело и передвигается с места на место на маленькой тележке, которые обычно
употребляют в универмагах для разнообразия. А мое разнообразие -- идеологические
экскурсы: я бродяга в царстве
178
рассудка. Все мне абсолютно ясно, поскольку изготовлено из горного хрусталя. Над
каждым выходом большими буквами начертано: УНИЧТОЖЕНИЕ. Я каменею от страха
перед угасанием: тело само стало куском железобетона. Украшенным неослабевающей
эрекцией в лучшем вкусе. Я добился состояния пустоты так убедительно, что мне
позавидовали бы иные приверженцы эзотерических культов. Меня больше нет. Даже
встает не лично у меня.
Наверное, в то время я начал свою разрушительную деятельность, приняв псевдоним
Самсон Лакаванна. Преступный инстинкт во мне получил изрядное развитие. Если до
того я был только заблудшей душой, будто бы неиудейский Гадибук*, то теперь я
стал полнотелым духом. Я взял имя, которое мне нравилось. Осталось действовать,
повинуясь инстинктам. Например, в Гонконге я представился агентом по продаже
книг. Я таскал с собой кожаный кошелек, наполненный мексиканскими долларами, и
благочестиво посещал китайцев, нуждавшихся в дальнейшем образовании. В гостинице
я заказывал женщин так же, как виски с содовой. По утрам изучал тибетский язык в
порядке подготовки к путешествию в Лхасу. Я уже бегло разговаривал на идиш, да и
на иврите тоже. У меня все горело в руках. Обмануть китайцев оказалось так
просто, что я вернулся в Манилу в полном разочаровании. Там я взял в оборот
мистера Рико, обучив его искусству продажи книг. Весь доход от заокеанского
фрахта был на счету, но на жизнь в роскоши хватало.
Вздох стал таким же трюком, что и дыхание. Предметы не просто удваивались, но
многократно возрастали. Я стал зеркальной клеткой, отражающей пустоту. Пустота
однажды твердо дала понять, что я у себя дома, и то, что называется творчеством
-- на самом деле работа по заполнению пустых мест. Маленькая тележка исправно
доставляла меня с места на место, а я опускал во все боковые карманы вакуума
тонны стихотворений, чтобы уйти от мысли об уничтожении. Передо мной открылись
безграничные перспективы. Я начал жить в перспективе, словно микроскопическое
вкрапление в гигантской линзе телескопа. И не было даже ночи, чтобы отдохнуть.
Лился устойчивый свет звезд, падающий на иссушенную поверхность мертвых планет.
Иногда попадалось озеро, как черный мрамор, и в нем я видел себя плывущим среди
бриллиантовых светил. Звезды висели так низко, и так ослепителен был посылаемый
ими свет, что казалось, будто вселенная стоит у своего рождения. Впечатление
усиливалось оттого, что я был совсем один. Рядом не было не только животных,
деревьев, всяких других существ -- не было даже малой
179
былинки или сухого корня. Казалось, в этом фиолетовом воспаленном свете без
намека на тень отсутствует само движение. Похоже, что пламя чистого
самосознания, мысль становится Богом. И Бог, в первый раз в моем представлении,
оказался чисто выбритым. Я и сам был чисто выбрит, без сучка без задоринки,
страшно аккуратен. Я видел свое отражение в мраморных черных озерах, и оно было
украшено звездами. Звезды, звезды... и будто удар промеж глаз, и все
воспоминания исчезают. Я был Самсон, и я был Лакаванна, и я умирал, как всякое
существо в экстазе полного самосознания.
А вот я плыву вниз по реке в маленьком каноэ. Все, что вы ни попросите, я сделаю
-- с радостью. Это страна Ебландия, в которой нет ни животных, ни деревьев, ни
звезд, ни проблем. Здесь над всем царствует сперматозоид. Ничего не
загадывается, будущее совершенно неопределенно, прошлое не существует. На каждый
миллион рожденных 999999 приговорены умереть и никогда не родиться вновь. Но
есть один, хозяин в доме, который обретает жизнь вечную. Жизнь втискивается в
семя, которое есть душа. Все имеет душу, в том числе минералы, растения, озера,
горы, скалы. Все ощущает, хотя бы на самой низкой ступени самосознания.
Когда охватишь это умом -- не остается места отчаянию. В самом низу лестницы,
где сперматозоиды, -- точно такое же состояние блаженства, что и на вершине, там
где Бог. Бог -- это просуммированные сперматозоиды, пришедшие к самосознанию. А
между низом и вершиной лестницы нет остановок, нет промежуточных станций. Река
берет исток где-то в горах и течет к морю. На этой реке, ведущей к Богу, каноэ
так же пригодно, как и дредноут. С самого начала -- это поездка домой.
Плыву вниз по реке... Медленно, как глист нематода, поспевая за каждым изгибом.
И вдобавок вертко, как уж. Как тебя зовут? -- кричит кто-то. Меня? Зови меня
просто Бог -- Бог-эмбрион. Я продолжаю плыть. Кто-то хочет купить мне шляпу.
Какой у тебя размер, дубина? кричит он. Какой размер? Мой размер -- икс! (И что
это они все время кричат на меня? Разве я похож на глухого?) Шляпа потеряна на
первом водопаде. Tant pis шляпе. Разве нужна шляпа Богу? Богу нужно только быть
Богом, все более и более Богом. А все это плаванье, все ловушки, преходящее
время, пейзаж и на его фоне человек, триллионы и триллионы созданий, названных
человеческими -- словно горчичные зерна. Даже Бог-эмбрион не обладает памятью.
Задник сознания состоит из бесконечно малых ганглий; волосяной покров, мягкий,
как шерсть. Горный козел за-
180
стыл в одиночестве посреди Гималаев, он не спрашивает, как его занесло на
вершину. Он спокойно озирает decor; когда придет время, он спустится опять. Он
тычет морду в землю, откапывая скудное пропитание, какое могут дать горные пики.
В таком странном козерожьем эмбриональном состоянии Бог-козел жует жвачку,
блаженно задумавшись посреди горных пиков. Большие высоты питают микроб
сепаратизма, который в один прекрасный день совершенно отдалит его от души
человека, превратит его в несчастного твердокаменного отца, вовеки обитающего в
немыслимом пустом пространстве. Но сперва наступают морганатические хвори, о
которых надо поговорить сейчас...
Бывает такое бедственное состояние, которое нельзя преодолеть, ибо его
происхождение туманно. Например, "Блумингдейл"* мог привести в такое состояние.
Все универмаги -- это символы болезни и опустошенности, но "Блумингдейл" -- моя
особая боль, мой неизлечимый непонятный недуг. В хаосе "Блумингдейла" есть
порядок, но этот порядок мне представляется совершенно безумным: такой порядок
я, наверное, обнаружил бы на кончике булавки, если бы рассмотрел ее в микроскоп.
Это порядок случайного ряда случайно задуманных случайностей. Кроме всего
прочего, этот порядок имеет запах -- и это запах "Блумингдейла", наводящий ужас
на душу. В "Блумингдейле" я распадаюсь окончательно: я опадаю на пол бесполезной
массой кишок, костей и хряща. Там стоит дух не разложения, но мезальянса.
Человек, алхимик-неудачник, соединил не имеющие ничего общего вещества и
сущности в миллионах форм и очертаний. Сделал он это потому, что в его голове
существует ненасытно пожирающая его опухоль: он оставил свое каноэ, что блаженно
несло его вниз по реке, для того чтобы построить большой безопасный корабль, где
найдется место для каждого. И его труды так далеко завели его, что он утратил
последние воспоминания о том, зачем он оставил свое маленькое каноэ. Ковчег
настолько заполнился всякой ерундой, что превратился в неподвижное здание по-над
подземкой, и в этом здании царит и властвует запах линолеума. Собери все важное,



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 [ 35 ] 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.