смеялся-смеялся, вдруг как-то посерьезнел, сосредоточился и -
к двери. "Вперед меня прихватило", - догадался Володя, а Коля
крикнул:
Михин. Володя выдержал дольше всех. Очень неприятно бежать без
верхней одежды под метелью к деревянной уборной, что в двухстах
метрах от дома. Но ничего не поделаешь. Надо. По пути
встретился облегченный Коля.
Смена караула все же происходила, правда, у другого объекта.
ночь была не только у Володи. Удивительного в этом не было, тем
более, что ночевавшие в малом клубе и годами были постарше его.
Многие отслужили в армии. Некоторые, как и Володя, были согреты
сердечной лаской. Самогон же согревал всех.
Предполагалось устроить вечер отдыха в отоплявшемся целых
четыре часа клубе, а на утро двинуться в путь. Командир ничего
страшного в происшедшем не видел. Но комиссар есть комиссар. Он
видел намного вперед. А когда он узнал, что в Изварах недавно
размещалась женская колония и что освобождающиеся зечки оседали
по месту отбытия наказания, он стал настаивать на "снятии с
якоря". Сведения о "смене караула" у поселковой уборной
окончательно убедили комиссара в его правоте. Командир вынужден
был уступить.
пятидесяти километрах от Извар.
молоденькие медички (врач и медсестра) широко открытыми глазами
смотрели на лыжников, внезапно откуда-то появившихся при
затихающей метели. Кто в свитере, кто в куртке, кто во
фланелевке, надетой поверх тельняшки - они походили на
небольшой партизанский отряд времен войны.
Верисоцкий в медпункте. Будут больные - придется изолировать.
согласились. Ребята
концерт, а после - танцы.
ему дали полную горсть таблеток и сказали, как лечить горло. А
он сипел:
чистым голосом.
курсантскую музыку. Играли все, что вспоминалось. Даже
популярную в курсантской среде песенку "Мариманы". Под нее
танцевалось весело. Иногда оркестранты пели. Все курсанты
подхватывали лихой припев:
естественно, переставали прыгать, а интимно кружились по
просторному залу поселкового клуба.
торгового флота. Скоро пароходы и теплоходы станут их домами,
их работой, местом их отдыха. На судах они будут проводить
большую часть своей жизни, а дома - только в отпусках,
отгулах, на пенсии. Ребятам заранее уже было грустновато. Они
песней как бы приобщались к вечной истине: "Я живу на берегу -
жить без моря не могу, а на море истерика - не могу без
берега". Все они побывали уже в море на парусниках: кто на
"Сириусе", кто на "Кропоткине", - и знали, что так просто с
морем им будет не расстаться.
Танцевали и под песни концертной программы: любимый Володин
"Маленький цветок", песенки композитора Андрея Петрова из
только что увидевшего свет кинофильма "Человек-амфибия", и (под
баян) - "Тот, кто рожден был у моря..." Танцевали и под
аргентинское танго, хотя его слова "Прости меня, но я не
виновата, что я любить и ждать тебя устала" растравляли сердца
будущих моряков. Это танго было своеобразным сигналом окончания
танцев. Начинали эту мелодию, но до конца не доигрывали. После
этого следовало что-нибудь веселое, хорошее и - последнее.
Дольше часа ночи танцы не устраивали, так как утром часов в
шесть надо было вставать и после легкого завтрака двигаться
дальше. Поход продолжался.
избыток сил и помогал всем. Командиру с комиссаром, что
касалось маршрута, конферансье - в корректировании программы
каждого концерта, завхозу Акишину помогал в хозяйственных
делах, причем, было бы правильней сказать, что Акишин ему
помогал, Володя вез львиную долю его забот, даже готовил пищу.
помогал ему в
русском языке ( читатель, вероятно, помнит: "Не выбивайте
мозги, а выбивайте почки", "Гражданам с узким горлом керосин не
отпускается" и тому подобное) он собирал смешные объявления,
расклеенные по столбам и заборам. Одно из таких объявлений,
снятое им с крыльца правления одного из колхозов, действительно
можно было считать удачей охотника. Оно гласило: "Граждане!
Помните, что бык без сена жить не может. Поэтому коровы
граждан, не принесших сена быку, будут допускаться на случку с
ним в последнюю очередь. Правление колхоза". На первом же
концерте, когда это объявление было прочитано со сцены, оно
имело огромный успех у зрителей. До их сведений доводилось, где
оно было раздобыто, в каком селе.
быка, а на третий... На третий произошел конфуз. С привычным
жестом достал он из кармана тетрадочный листок, а там какие-то
цифры... Не тот листок. Буквально секундная заминка, и Николай,
держа в руках этот, неудачно вытащенный из кармана листок,
начал воспроизводить текст объявления по памяти. А Володя стоял
за кулисами и переживал. Текст объявления находился у него, в
концертной суете конферансье забыл забрать его у помощника. Но,
слава Богу, шло все хорошо... Но... Что он несет? Володя не
успел сообразить, а все уже было сказано, и зрители
рукоплескали.
на рукоплескания. За то, что листок потерял (неважно, что он
был у Володи) и за то, что нагородил по памяти. Ошибся-то он
всего в одном слове, но от этого весь смысл становился похабным
и циничным. Вместо "коровы тех граждан, которые не принесли
сена быку" он сказал "граждане, которые не принесли..." Много в
нашей жизни очевидного и невероятного. Поверили ли зрители, что
так и было написано?.. Наверное, поверили. Более того -
смеялись. А это уже хорошо. Кому не весело, тот не смеется.
веселее и непринужденнее проходили организуемые после концерта
танцы. В крупных населенных пунктах, таких, как Толмачево,
Батецкий, проводились целые вечера отдыха, организовывались
встречные выступления участников художественной
самодеятельности, различные игры, викторины. На такие
мероприятия народу приходило тьма-тьмущая. Залы домов культуры
еле вмещали всех желающих танцевать и веселиться.
было. Слух о лыжной агитбригаде приходил в деревни, поселки,
городки раньше ее самой. В тот населенный пункт, где
останавливались курсанты, сходилась и съезжалась молодежь из
общежитий, квартир, изб соседних населенных пунктов.
населением. Да и конфликтовать-то было не с кем. Девяносто
процентов молодежи по округе составляли девушки. И не только по
той причине, что в предвоенные и военные годы девочек родилось
Шилова Юлия
Мичурин Артем
Конан-Дойль Артур
Лукин Евгений
Посняков Андрей
Шилова Юлия