Мне предстоит многое забыть. Прими меня к себе, текущая вода, туманная,
словно сама душа, и отнеси меня в объятья той женщины с белым лицом.
Платим Самые Высокие Цены За Старое Золото. Слова эти врезались глубоко в
ее зрачки, глубоко в ее нервы, глубоко в разум ее, глубоко в черноту ее
мозга за этим белым лицом. Они оставили там прореху, спичечную черточку
памяти, росчерк, который пронесет она до самой могилы, впечатление.
Чудесно, чудесно, Бандини, как глубоко ты зришь в самый корень! Как
таинственна твоя близость богоподобию. Такие слова, такие славные слова,
красота языка твоего - и в самый висок ее разума.
какого-нибудь грязного меблированного портового клоповника, а снаружи
туман, и ты лежишь, раскинув в бессилии ноги, вся захолодевшая от
смертельных поцелуев тумана, и волосы твои пахнут кровью, они сладкие, как
кровь, драные протертые чулки твои болтаются на изможденном стуле под
холодным желтым светом одинокой заляпанной лампочки, вокруг заворачивается
вонь пыли и мокрой кожи, у кровати грустно сброшены твои стоптанные синие
туфли, и лицо твое очерчено утомительным убожеством девственности,
потерянной в "Вулворте", и изнурительной нищетой, губы твои блядские, и
все же мягкие посиневшие губы красоты, взывающей ко мне: приди приди приди
же в эту жалкую каморку и пируй разлагающимся экстазом этих форм, а ведь я
отдам тебе всю эту скрученную красоту за убожество, и скрученную красоту
за дешевку, свою красоту за твою, и свет провалится в черноту в нашем
крике, в котором и жалкая любовь наша, и прощанье с мучительным миганием
серенькой зари, что отказалась по-настоящему заняться и, на самом деле,
по-настоящему никогда не кончится.
Ее написала мать.
кучкой на полу, все заляпанные кровью. На комоде - бинты, голубой пузырек
перекиси водорода. На стуле - кастрюлька с порозовевшей водой. Рядом -
материнское кольцо. Я положил его в карман.
воспоминания о нашем детстве, которые мать тщательно берегла. Одно за
другим я вынимал их оттуда. Сентиментальное прощание, последний взгляд в
прошлое перед тем, как Бандини пустится в путь. Локон светлых волос в
белом молитвеннике: это мои младенческие волосики; а молитвенник - дар в
день первого причастия.
вырезки - когда закончил среднюю. Вырезки про Мону. Фотография из газеты:
Мона в парадном платье на свое первое причастие. Портрет ее и меня на
конфирмации. Наш портрет на Пасху. Фотография, когда мы с ней вдвоем пели
в хоре. Фотография нас вместе на Балу Непорочного Зачатия. Матрикул за
контрольную по правописанию, когда я учился в начальных классах: над моей
фамилией - 100%.
Моны. Я не шибко умный был, но всегда сдавал. Вот, например: Арифметика
70; История 80; География 70; Правописание 80; Закон Божий 99; Английский
97. Ни с богословием, ни с английским у Артуро Бандини никогда никаких
хлопот не было. А вот монин:
90; Английский 90.
Закону Божию - никогда. Хо! Оч-чень занятно. Неплохой анекдотец для
биографов Артуро Бандини. У наизлейшего врага Господа Бога оценки по
Закону Божию лучше, чем у Его лучшего друга, причем оба - из одной семьи.
Великолепная ирония. Что за биография получится! Ах, Господи, только бы
дожить и почитать!
обернутые в пеструю шаль. Два толстых золотых кольца, массивные золотые
часы с цепочкой, набор золотых запонок, набор золотых сережек, золотая
брошка, несколько золотых заколок, золотой медальон, золотая цепь, всякие
безделушки из золота - драгоценности, купленные отцом за всю его жизнь.
За Старое Золото.
Тут золота мало. В основном, дутое.
денег, чем я за всю свою жизнь видел. Мне показалось, что я сейчас от
одного их вида в обморок грохнусь. Но виду я не подал.
пятьдесят долларов.
Приветствие у него не изменилось.
показалось, я тебе должен несколько долларов. Расплачиваюсь со всеми
долгами.
рифмовалось с Бакуниным.
улицу.
облизал губы. Он посмотрел на улицу, потом перевел взгляд на меня. Глаза
его то выкатывались из орбит, то снова становились на место. Я прокашлялся.
доверять.
взгляд.
плечо. Я хмыкнул и полез за сигаретой.
вырывался у меня из горла.
Старина Деметриев просто заревет в свою черную бороду. Ах, как же он
заревет от хохота, этот черный русский волк! Но в самом деле - мы
довольно безобидны - вполне.
самом деле...