вывернув его навыворот и вытряхнув. И мешок она на подоконник поставила не
завязывая, чтоб остыла гречка до комнатной температуры и не запотела. А за
то время, что каша на медленном огне варилась, Мария котлет нажарить успела
одну сковороду. А сырые котлеты, все, какие из фарша получились, она в
сухарях панировочных густо обваляла и в судок эмалированный сложила, а судок
в холодильник поставила, на верхнюю, самую холодную, полку. И при первой
надобности их можно было теперь изжарить и съесть.
ужаснулась позднему часу. И она сказала себе:
и почистив зубы.
два кожа у нее стала сухой и на лице и на руках и шелушилась, если за ней не
ухаживать с помощью питательного крема для сухой кожи. Поэтому Мария на ночь
обязательно смазывала себе лицо и руки кремом, втирая его в кожу, и квартира
заполнялась удушливым его запахом, и дети от него, от этого крепкого запаха,
начинали ворочаться во сне, а кот Вениамин просыпался, чихал и с удивлением
и недовольством смотрел на Марию из-под батареи парового отопления, где спал
до тех пор, пока Мария не ложилась на свой раздвижной диван. А когда она
ложилась, Вениамин переползал из- под батареи к ней и сворачивался на одеяле
в ногах. Он с детства своего в ногах у нее приладился спать. Это когда Мария
с первым еще мужем в браке состояла. И когда Сараев у нее жил, тоже Вениамин
всегда с ними на диване спал и всегда у нее именно в ногах. Днем - это
пожалуйста, мог и к Сараеву и к другому на колени влезть и тереться мог о
всякого, кто в дом зайдет, а ночью только Марию признавал и больше никого. У
Юли вот тоже мог изредка на подушке поваляться, но недолго. Потому что она
во сне вскидывалась и вертелась и спать ему, Вениамину, спокойно не давала,
а он этого не любил.
что Мария постель себе стелит, и нырнул под простыню. А Мария вытащила его,
сказав, что не до игр ей, и закончила стелить и легла, вытянувшись под
одеялом до хруста в спине и в коленях. И Вениамин свернулся в бублик, обнял
всего себя хвостом и задышал редко и слабо. А Мария, она лечь легла, а сна
ни в одном, как говорится, глазу нет. Хоть опять вставай. Но вставать она,
конечно, не думала, а думала, что устала она сегодня и легла слишком уж
поздно. А у нее это было обычным явлением - бессонница в случае чрезмерной
усталости и если ложилась она к тому же не вовремя. И она лежала с закрытыми
глазами на спине и не спала, и ей лезли в голову беспорядочные нечаянные
мысли и их обрывки: о Сараеве и о завтрашнем рабочем дне понедельнике,
который всегда бывает тяжелым, и зачем-то о Дусе приходили к ней мысли и о
Толике, приносящем ей колбасу, и еще о чем-то, что вспоминалось и
представлялось ей в потемках и в тишине проходящей без признаков сна ночи.
сегодня приходил Сараев и зачем просидел без какого бы то ни было толку весь
длинный сумбурный вечер. Опять он хотел затеять с ней разговор о том, что
зря она и напрасно противится дальнейшему их семейному сосуществованию и что
надо перетерпеть и пережить эту черную полосу препятствий, и приложить все
усилия, и начать все с самого начала и с чистого листа, потому что ей без
него хуже, а не лучше и ему без нее и без детей плохо на этом свете и
невозможно, а детям тоже не следует жить без отца и мужчины в доме. Тем
более что они, дети, ни в чем не виноваты и ответственности за поступки
взрослых нести не должны. Ну, в общем, предвидела Мария наперед все слова,
которые мог бы сказать ей Сараев. И нового ничего в этих заготовленных им
словах и доводах для Марии не было и не содержалось, а она сама все это
знала и понимала не хуже, чем Сараев. Но она же и не надеялась что-нибудь
выгадать, живя без него, и знала, что не легче ей придется, а тяжелее, и
заблаговременно вторую работу себе нашла по совместительству. Так как не
способна была больше Мария с Сараевым жить. Она б, может, и хотела, чтоб
остался он с ней, а не могла. Организм ее этому противился, а ему,
организму, не прикажешь, он сам по себе, часть природы.
сказать, выжила Сараева своим жестоким и безразличным отношением. И он ушел,
не выдержал. И живет Сараев после ухода сам, в старой своей квартире,
находясь в неотступном страхе и в боязни возможного возвращения туда бывшей
жены Милы, потерявшей давным-давно человеческий облик и все женские черты
отличия. Он, Сараев, и с Марией будучи и живя вечно боялся, что Мила
появится вдруг из небытия и вмешается как-нибудь грубо и бесцеремонно в его
частную жизнь. Он так Марии и говорил в минуты слабости, что вот живу с
тобой уже сколько, а как подумаю о ней, так страшно мне становится, и ничем
я это свое чувство страха и ужаса перед ней подавить в себе не могу. Боюсь я
ее и друзей ее этих со дна и изнанки жизни.
которой Миле его несчастной известно не было. А теперь-то он сам живет,
один, и бывшая его жена опустившаяся в любой, что называется, момент к нему
нагрянуть может без предисловий и предупреждения. И главное же, Юля с ним ни
за что не захотела уходить, как он ее не уговаривал, чего Мария, конечно,
ожидать не могла. Но все равно не отступила она и не отреклась от своих
возникших намерений и на развод подала в народный суд. Потому что жить
каждый день в присутствии Сараева после жуткой беременности своей от него,
абортом прерванной, она никак не была в состоянии и не смогла бы себя
заставить.
лет почти что жили они в согласии и, смело можно сказать, в любви. А как
сделала она аборт у Дусиного врача частного, так и настал их общей жизни
полный и последний конец. Или точнее если быть, он раньше несколько настал,
конец. Когда забеременела Мария от Сараева. При том, что пять лет миновало
ее это естественное дело, а тут взяло и получилось, несмотря на принятые
меры предосторожности. И если в первый раз, когда Женю своего Мария носила,
в юности, беременность протекала у нее быстро и незаметно, без неприятных
сопутствующих отклонений, то теперь мучения начались у Марии чуть ли не с
первого дня. Потому что и мутило ее от любой пищи и от любого питья, и ноги
у нее отекали до неприличия, и в обмороки она падала, как дворянка
какая-нибудь столбовая или принцесса на горошине. И Дуся, глядя на нее,
говорила, причем в присутствии Сараева, открыто и не стесняясь, что
прекращай ты свои муки и страдания и пошли к моему Широткину, он тебя враз
обработает и обслужит.
ребенка и отвела-таки ее к личному своему врачу-гинекологу. Сараев Марию
просил не убивать его ребенка в зародыше, а родить, так как роды, говорил,
оздоравливают женщину и омолаживают, а она, значит, все сделала вопреки
Сараеву и ему назло. Ненавистен он был Марии в этот период жизни, потому что
являлся первопричиной ее болезненного состояния здоровья. И если б не это ее
крайнее состояние, может, она и не пошла на аборт. Она один раз всего до
этого аборт делала, и ей впечатлений и эмоций хватило с избытком и, как
говорится, с лихвой. А было это после того, как Женю она родила и через
месяц буквально снова залетела. Впервые то есть переспала с мужем после
длительного перерыва по беременности и родам - и все. Ну и, само собой, она
сделала в тех обстоятельствах аборт. Решила, другие делают и я сделаю.
Прохорова вон, из планового, говорила, что одиннадцать уже сделала - и
ничего страшного, жива-здорова. И Мария по примеру прочих женщин сделала
тогда себе аборт в районной больнице. И было ей невыносимо больно и мерзко и
тяжело в моральном отношении. А потом этот аборт два года еще ей ночами
снился во всех неприглядных и отталкивающих подробностях. И боль снилась,
скребущая внутренности, и тяжесть, и полный таз крови, вытекшей из нее и
продолжавшей течь бесконечно.
без аборта обойтись, если б Дуся не помогла ей своевременным советом и всем
другим вплоть до машины - из больницы приехать. И она, Дуся, пообещала и
дала стопроцентную гарантию, что доктор ее, Широткин, сделает все под общим
наркозом и на высоком уровне и Мария ничего не почувствует - ни болевых
ощущений, ни вообще.
самочувствием.
аборт с применением общего наркоза, и через три каких-то часа Мария уже
домой приехала. Дуся договорилась со своим мужем Геннадием, и он подъехал на
своей служебной машине, на которой работал, возя руководителя одной из
коммерческих структур, и Марию из больницы привез к подъезду их дома. А
когда Сараев домой вернулся с работы, Мария ему все и преподнесла на
блюдечке. И ей легче стало и теплее от причиненной Сараеву боли. Прямо
разжалось что-то внутри и отпустило.
его как пустое место и неизбежное зло. Другими словами, прекратил для Марии
Сараев свое существование, то есть он, конечно, был и существовал, но помимо
Марии и вне ее, и его присутствие в доме на роли мужа потеряло всякий смысл
и стало, что ли, неактуальным и неправомерным и невозможным в корне и в
принципе. ***
ее, Марии, милости жил он без семьи в квартире, брошенной сколько-то времени
назад первой и бывшей его женой Милой, зачем и почему - непонятно и на какой
срок - неизвестно. ***
полном смысле слова. То есть буквально металлической. Хотя снаружи если
смотреть, с площадки, этого видно не было пусть и самым вооруженным глазом.
Снаружи дверь казалась очень обыкновенной и рядовой и не примечательной
ничем. Так как облицована она была деревянной лакированной планкой. А
изготовил Сараеву эту сложную дверь сварщик-ас Лагин при участии бригадира
плотников и столяров ремонтно-строительного участка Петрухина. Сараев чертеж
двери сборочный и детальный сделал и дал его Лагину, а Лагин чертеж прочел и
сказал:
Сертаков Виталий
Лукин Евгений
Василенко Иван
Пехов Алексей
Самойлова Елена
Мороз Александра