Чтение 35–й страницы книги ~Женщин обижать не рекомендуется~

мне.

На одной из фотографий волосы оказались взбитыми, такие
прически я видела в фильмах шестидесятых годов. Я их называла
"домиками".

На другой фотографии волосы локонами спадали до плеч. Я
выглядела очень романтичной.

На третьей волосы были косо срезаны, челка прикрывала мой
довольно высокий лоб. Это была я и не я, такой себя я не видела
и даже не представляла.

Первую прическу я отвергла сразу, сама я с ней вряд ли
справлюсь, а зависеть от парикмахера каждую неделю не хотелось.

Мне очень нравилась вторая, романтическая прическа, но в
третьей была энергия и простота, которая притягивала.

-- Мой совет -- эта, -- имиджмейкер показала на третью
прическу. -- Деловой стиль, минимум времени и есть эффект
неожиданности. -- Что ты скажешь? -- обратилась она к мастеру.

-- Есть только два варианта, -- ответил мастер, -- или
оставить, как есть, или эта, -- он показал на фотографию с
челкой.

-- Я готова попробовать, -- решилась я.

Пока мастер мыл мне голову, я слышала, что имиджмейкер
давала кому-то указания по мобильному телефону.

-- Настя ошиблась. Замени тридцать восьмой размер на
сороковой. Это не срочно. Да, комплект.

Я сидела в кресле, распущенные волосы прикрывали мне
глаза. Я услышала несколько щелчком ножниц и увидела в зеркале
другую женщину. То, что я отращивала последние пять лет,
ровными прядями лежало на приставном столике. И я закрыла
глаза.

Потом м проехали в Шмитовский проезд и вошли, как мне
сначала показалось, в небольшой магазин. Дверь за нами
автоматически защелкнулась.

Здесь, как в магазине, висели костюмы, блузки, платья,
стояли коробки с обувью. Стены были зеркальными, на длинном
столе были разложены платья, костюмы, блузки, шарфы, на
отдельно лакированном столике лежали часы, авторучки, кошельки,
калькуляторы, записные книжки в кожаных переплетах, на
специальном стеллаже с крючками висели сумки, такие же, как у
имиджмейкера, и небольшие, по-видимому, вечерние, обычный
ридикюли -- все только из хорошей кожи.

Сначала я померила светло-зеленую шелковую блузку из
весенне-летней коллекции Кензо и клетчатый деловой костюм от
Шанели. Такие костюмы носили деловые женщины сорок лет назад, и
сейчас охотно носят тоже. Брючный светлый, в полоску костюм,
который удлиннял фигуру, оказался фирмы Луи Ферро.

Когда я померила маленькое черное с желтым коротенькое
платье на узких плечиках от Нино Риччи, я подумала о том,
сколько же это будет стоить, но ни одной из этикеток не было
цены. Я понимала, что все это очень дорого, а ведь нужно было
еще подобрать туфли, сумочку, часы, украшения.

Уже торопясь, я померила туфли от Гуччо, черные с золотой
пряжкой, на низеньком квадратном каблуке, взяла маленькую
черную сумочку от Шанели, посмотрела на груду коробок и
пакетов, которые откладывались, и сказала имиджмейкеру:

-- Извините, где у вас можно покурить? -- и, когда меня
повели в комнату рядом, сделала знак Насте следовать за мной.

Нас усадили за столик в удобные кресла, девушка, которая
помогала имиджмейкеру, принесла кофе и ушла, закрыв дверь.
По-видимому, не я первая придумывала предлог, чтобы обсудить,
что надо брать, а без чего можно обойтись.

-- Настя, -- сказала я, -- остановимся на платье и туфлях.

-- Имиджмейкер берет деньги за проект, поэтому ее надо
использовать на всю катушку, -- ответила Настя.

-- А сколько стоит эта катушка?

-- То, что ты отобрала, тысяч девять долларов, но ты, как
дочь своего отца, имеешь право на эти крохи от компании, пока
она не разорилась.

-- Я беру одно вечернее платье, -- я старалась быть
твердой.

-- А костюмчик в клетку? -- не согласилась Настя. -- Он
очень тебе идет.

-- Ладно, -- согласилась я, -- и синий костюмчик.

-- А блузка к нему, туфли, к туфлям сумочка. И тебе пора
сменить часы.

Про часы я понимала. Моим ученицам уже в двенадцать лет
покупали такую российскую электронику в пластмассовом корпусе
на пластиковом ремешке.

-- И записную книжку, -- сказала Настя. -- Все обращают
внимание на твой школьный дневничок с морковкой на обложке.

-- Обойдусь пока морковкой.

-- Уже не обойдешься, -- раздраженно ответила Настя, --
потому что, когда бизнесмен пользуется дневничком с морковкой,
это настораживает. Значит, оригиналка. С оригиналами трудно
иметь дело, неизвестно, что они выкинут. Есть корпоративные
правила. Если человек пользуется китайской авторучкой,
купленной в киоске, он не уважает дело, которым занимается.
Если он одет в турецкие туфли с рынка в Лужниках, ему и цена
такая -- со скидкой. Мы долго смеялись, что там, на Западе,
престиж человека определяется по марке автомобиля, на котором
он ездит. Да, определяется. Человек, который приезжает на
переговоры на "Жигулях" шестой модели...

-- А если он миллиардер, -- я напомнила Насте ее слова.

-- Ты не миллиардер. Сегодня ты будешь на тусовке впервые,
как глава компании, и тебя осмотрят, оценят и вынесут первый
вердикт. У тебя ничего не должно быть от учительницы математики
средней школы.

-- Но то, что отложено -- это очень большие деньги.

-- Считай, что эти деньги потрачены не на тебя, а на
рекламу компании. Все. Пошли.

x x x

Пакеты и коробки, сложенные в два огромных пластиковых
мешка, Настя завезла ко мне домой. Я надела привезенное
вечернее платье, часы, украшения, туфли и чуть затемненные
модные очки.

Настя довезла меня до здания банка, отреставрированного
трехэтажного особняка восемнадцатого века.

Заместитель уже ждал меня у входа. Я прошла мимо него, он
меня не узнал. Я не удивилась этому. Я сама, глядя в зеркало,
не узнавала себя. Я стала другой женщиной. Я и ощущала себя
другой. Спокойной, уверенной, у меня исчезла даже агрессия, с
которой я жила последние недели, потому что постоянно ждала
подвоха, насмешки, оскорбления.

К зданию банка подъезжали машины. Никто не подъезжал на
"Жигулях" и "Москвичах". Здесь как будто стеснялись всего
советского и российского. Некоторые из приглашенных выходили из
такси.

Заместитель посмотрел на часы, я подошла к нему и сказала:

-- Добрый вечер.

-- Добрый вечер, -- ответил Заместитель и улыбнулся
открыто и радостно. Но эта открытость была явно не для меня,
потому что он так же улыбнулся паре, которая с ним
поздоровалась, -- по-видимому, супругам, потому что и ей, и ему
было за пятьдесят, а на женщине были украшения, какие вряд ли
покупают даже самым любимым любовницам.

Я стояла рядом, но Заместитель не смотрел в мою сторону.
Почувствовав мой взгляд, он повернулся ко мне, еще раз
улыбнулся, так улыбаются хорошо воспитанные мальчики мало
знакомым. И вдруг я поняла, что Заместитель до сих пор меня не
узнает. Я не выдержала и поперхнулась, сдерживая смех.

Заместитель обернулся снова, улыбнулся, и я ему улыбнулась
одной из самых своих лучших улыбок. Он начал узнавать меня, но,
вероятно, еще не мог идентифицировать женщину, которая ему
улыбается, и меня.

-- Вы Ирина? -- не очень уверенно сказал он.

Я сняла очки.

-- Вера! Я вас такой никогда не видел...

И я впервые видела всегда уверенного Заместителя в явном
замешательстве.

-- Я тоже, -- ответила я, -- но уже привыкаю. Вам не
нравится? -- Ночью я ему говорила "ты", сейчас -- "вы".

-- Наоборот, -- ответил Заместитель.

-- Значит, я вам не нравилась та, прежняя, -- спросила я.
-- А ведь ничего не изменилось, кроме прически.

-- Изменилось, -- сказал Заместитель. -- Я не знаю, что,
но изменилось.

-- Вы ждете меня? Или другую женщину?

-- Вас, конечно. Прошу!

Мы вошли в банк. В просторном вестибюле уже складывались