Чтение 35–й страницы книги ~Бес в ребро~

- Да меня попросили узнать...

- Не отвлекай, дел полно. - Галкин отмахнулся и
переложил из папки "загона" к себе поближе новую стопку
исписанных листов.

- Ты меня можешь отпустить сегодня после обеда?

- А зачем? Что-нибудь случилось?

- Нет, у меня очень важное дело, не знаю, когда
отобьюсь...

- Поезжай. Только не забудь, за тобой заметка об
ансамбле на Компрессорном заводе.

Прокуратура обитала в двухэтажном старом доме на углу
Пескаревки. В киоске, распространявшем на всю округу
сладко-масляный аромат свежей выпечки, я купила несколько
горячих коричневых пончиков, обсыпанных сахарной пудрой.
Остановилась напротив прокуратуры и с наслаждением жевала
мягкие поджаристые колесики пончиков, одновременно испытывая
стыд и раскаяние из-за своей обжорской слабости.

У дверей прокуратуры притормозила "Волга". Из нее вышли
двое, милицейский лейтенант и штатский, который что-то
сказал в открытое окно сидящему за рулем сержанту милиции, и
они отправились в здание.

Я взглянула на часы - половина первого, посмотрела на
вход в прокуратуру и увидела, как распахнулась дверь.
Появился тот лейтенант, за ним шел Ларионов. Под руку его
держал человек в штатском.

Еще ничего не понимая, я вдруг - отрывом сердца- ощутила,
что случилось ужасное. Столбняк обрушился на меня, я
замерла с пончиком в руке, ноги отнялись, я не могла
пошевелиться.

У милиционера и штатского были скучные, равнодушные лица
людей, занятых обыденным, раз и навсегда надоевшим делом.

Ларионов, почему-то без шапки, неестественно
синюшно-бледный, затравленно озираясь, крутил головой по
сторонам, видимо, искал меня, пока не встретился со мной
глазами. И тут столбняк, напавший на меня, прошел.

Я бросилась к нему через дорогу, а милиционер, шедший
впереди, уже открыл дверцу "Волги" и показывал рукой
Ларионову, чтобы он садился на заднее сиденье. Ларионов
резко отодвинул его и рванулся мне навстречу. В тот же
момент лейтенант и штатский схватили его за руки и стали
тянуть в машину, но Ларионов уперся ногой в порог "Волги", и
лица его конвоиров вмиг перестали быть скучными, напряглись
и покраснели от злости.

- Ира! - орал сипло Ларионов, упираясь изо всех сил. -
Меня арестовал Бурмистров!.. Совсем!.. В тюрьму!.. Найди
таксиста и Риту!..

Он хотел что-то еще сказать, но шофер перегнулся через
сиденье и тоже поволок Ларионова в машину, зажимая ему рукой
рот, и я слышала только тяжелое пыхтение конвоиров и
страшный горловой клекот Ларионова.

Я испуганно крикнула:

- Не дерись с ними! Алеша! Не дерись! Я все сделаю! Я
всех найду!

А Ларионов неожиданно крутанул их, рывком бросился в
машину и, отбиваясь ногами, быстро опустил стекло двери с
моей стороны - я была уже рядом с машиной. Сзади на него
навалился штатский, шофер истошно крутил стартером мотор, а
Ларионов успел сказать:

- Спасибо... Ира... за все... Люблю... Ира...

И машина рванула с места, с визгом набирая скорость,
помчалась по улице.

И неожиданно для себя я вдруг горько заплакала. Не
помню, когда я плакала. А тут схватило за сердце - не могла
остановиться. Я плакала, как на похоронах. Мне жалко была
Ларионова, себя, детей, я плакала о беспомощном Старике, об
уходящей жизни, о нашем бессилии перед бессмысленной
жестокостью бездушной машины.

Я стояла на улице, плакала, тушь разъедала глаза, ползла
по лицу косметика, и ни один человек не остановился, никто
не спросил: что с тобой?

Так стояла долго и плакала, не соображая, куда идти, что
надо делать, пока вдруг не почувствовала на своих плечах
чьи-то тяжелые руки, и знакомый голос откуда-то сверху
гремел:

- Ирэн! Что с тобой? Очнись! Ты что, девушка дорогая?

Подняла нестерпимо горящие от туши и слез глаза - передо
мной стоял Сашка Жигунов.

- Ты что тут делаешь? - тряс он меня.

- Ларионова сейчас арестовали... - сказала я ему.

- Так-так! - крякнул он. - Этого надо было ожидать...

Я с ненавистью сказала ему:

- Иди к черту! Ты был такой парень золотой, а стал тоже
держимордой и тюремщиком... Совести ни у кого у вас нет!..

- Перестань, перестань, не бушуй. - Он обнял меня за
плечи и повел прочь от прокуратуры. - Ну-ка соберись, будем
думать, что делать...

- Я тебя раньше просила подумать! Вот ты и подумал...

- Да я и сейчас ничего не могу надумать! - сказал он
сердито. - Я же ему, дураку, тогда говорил, что кончится
именно этим. Он, видишь, достоинство хотел отстоять! За
это платить надо...

Я схватила его за лацканы куртки и закричала:

- Что ж, суда нету? Правды нету? Закона не существует?!

Он прижал меня к себе и сказал:

- Не ори на улице, не ори. Есть суд, есть закон, а
правда вот, к сожалению, не всегда есть. И не везде. Да
ладно, что об этом сейчас рассуждать... Есть только один
способ помочь твоему Ларионову...

- Какой?

- Я тебе уже говорил: надо собрать материал на его
спарринг-партнеров. Доказать неоспоримо их вину...

- А о чем я тебе говорила? Я тебя с самого начала
просила именно об этом!

Жигунов наконец рассвирепел:

- Я тебе уже сказал: у меня нет своего сыскного бюро! Я
на службе! И вылететь с работы не хочу! Ты сама что-нибудь
разузнала?

Я сглотнула ком в горле, сказала:

- Разузнала. Я нашла водителя такси, и я точно знаю, что
с ними в машине была женщина, с которой путается Чагин. Они
ее укрывают от следствия. Но не знаю, как найти ее.

Жигунов подумал одно мгновение:

- Прикидывая ситуацию, думаю, что шли они из ресторана.
Почти наверняка...

- И что из этого? - спросила я. - Обойти все рестораны
в городе?

- Да нет, они по всем ресторанам города не ходят, -
усмехнулся Жигунов. - Судя по тому, где компашка
перехватила такси, они отдыхали в "Актере". Фешенебельный
кабак, и скорее всего они должны были там развлекать кишки.
Ты знаешь кого- нибудь в "Актере"?

- Откуда? Я там была раз в жизни...

Жигунов взглянул на часы и приказал:

- Так-с, мне надо вернуться в прокуратуру, подписать
документы. А с тобой мы встретимся в три часа дня у входа в
"Актер". Только давай больше не нюнить. Приведи свой фейс
в порядок и держи хвост пистолетом. Чего-нибудь
сообразим...

За пять минут до срока я была у ресторана "Актер", но
Жигунов уже нетерпеливо расхаживал у входа.

- Ты чего опаздываешь? - накинулся он.

- Я не опаздываю! Я приехала раньше времени...

- Ну, значит, это я так сильно торопился, - сразу
смягчился Сашка. - Пошли, времени мало...

Швейцар за стеклянной дверью отрицательно помахал рукой,
показывая на табличку "Свободных мест нет". Жигунов резко
застучал кулаком в стекло, на лице швейцара неспешно
проплыли гримасы-маски - удивление, гнев, внимание, интерес,
смущение, удовольствие, огромная радость. - Последняя
маска, щедро гарнированная медовой улыбкой, распахнула перед
нами дверь.

- Заходите! Пожалуйста, прошу вас... Не признал сразу,
давно нас не посещали, - сочилась патокой маска в синей
фуражке с галуном.

- Да делать у вас нечего, - усмехнулся Жигунов. - Тут у
вас порядок, мир да благодать...

Мы отдали швейцару плащи и прошли в зал. Несмотря на
запрещающую табличку у двери, половина столов была свободна.
Непостижимая тайна для меня - подозрительное бескорыстие
рестораторов, старающихся любой ценой отогнать от себя