Чтение 35–й страницы книги ~Без единого выстрела~

стеклоподъемнике, и выставил голову в окошко.

- Какого черта?! - взревел он, с облегчением давая волю голосу. Несколько
пассажиров, мерзших на остановке в ожидании автобуса, вздрогнув, повернули
головы в его сторону. - А ну, убери свой драндулет, пока я прямо через него
не проехал!

- С-час, - издевательски ответил выбравшийся из кабины передней "Волги"
таксист, разболтанной походочкой направляясь к Юрию. Филатов заметил, что
правая рука у таксиста почему-то не сгибается в локте, да и ладонь он держал
как-то странно - лодочкой, вывернув ее пальцами назад. Он явно прятал в
рукаве что-то продолговатое и, судя по всему, увесистое. "Если это не
монтировка, - подумал Юрий, - то я - не я, а маршал Гречко. Ну-ну, приятель.
Знал бы ты, как это кстати!.." - Сей минут, - продолжал таксист, - только
галоши надену. Насквозь он проедет... Ты ее сначала заведи, недотыкомка! А
ну, вылазь из машины, побазарить надо!

- А может, не надо? - с надеждой спросил Юрий и улыбнулся таксисту,
оскорбительно обнажив десны. Он пару раз встречал этого крикуна на стоянках.
Тот легко переходил от балагурства и прибауток к остервенелой ругани, все
время стрелял у всех без разбора сигареты и, чуть что, норовил схватить
кого-нибудь за грудки. Росточка он был средненького, телосложения вполне
заурядного, но, поскольку Юрий сидел в машине, выставив голову в окошко,
таксист, судя по всему, чувствовал себя большим и сильным. Несомненно,
засунутая в рукав куртки монтировка прибавляла ему уверенности в себе.

- Нет, ты слышал? - сказал таксист, обращаясь к своему коллеге, который
тем временем подошел сзади. - Ну, скажи, Бармалей: какого хрена эта гнида
надо мной издевается?

Бармалей, здоровенный и сутулый, как медведь-шатун, до глаз заросший
черной жесткой щетиной мужик лет сорока, недовольно сдвинул густые брови.

- Погоди, Васька, не сепети. Выходи, мужик, не доводи до греха. Сказано
же вам было: в Быково не соваться, нам самим здесь ловить нечего.
Договорились же, кажется...

- Со мной никто не договаривался, - сказал Юрий, немного сбавив тон. Этот
здоровяк был ему чем-то симпатичен, хотя из двоих противников именно он,
пожалуй, представлял наибольшую опасность.

- Навесь ему по чавке, - кровожадно предложил Васька. - Или дай мне, я
сам навешу!

- Ручонку не отшиби, - предостерег его Юрий и распахнул дверцу. Бармалей
немного посторонился, давая ему выбраться из машины. Когда Филатов
выпрямился во весь рост, прятавший в рукаве монтировку Копылов слегка увял и
даже сделал небольшой шаг назад, тут же уверив себя, что вовсе не испугался,
а просто отступил. - Зря вы это затеяли, мужики, - продолжал Юрий,
неторопливо закуривая и обращаясь к Бармалею. - Делить нам с вами нечего. И
потом, вы же сами видели: я пассажира привез. Привез, а не забрал,
чувствуете разницу?

- Одна дает, другая дразнится, - встрял Копылов, - вот какая разница.
Закурить не найдется?

Юрий молча окинул его взглядом, высоко задрав брови, и снова повернулся к
Бармалею.

- Не дело это, ребята, - сказал он. - Что это вы, как урки дворовые: наша
территория, ваша территория? Что же, если человек просит в Быково
подбросить, я отказываться должен - мол, таксистов боюсь? Так не боюсь я
вас, вы уж извините... - Он резко повернулся к Копылову, который на
протяжении его речи по сантиметру выпускал из рукава монтировку, как
невиданную железную змею, которую от головы до кончика хвоста свело жестокой
судорогой. - Убери эту штуку, парень. У всякой палки два конца, но если ты
не успокоишься, тебе перепадет обоими.

- Васька, - еще больше нахмурился Бармалей, - ты опять за свое? Мало
тебе, что ли...

Он оборвал себя на полуслове, как будто чуть было не сболтнул лишнего.
Копылов тем не менее понял его прекрасно и принялся неловко задвигать
монтировку обратно в рукав.

- А что я? - обиженно спросил он. - Чего он наглеет? Дать ему разок, чтоб
ногами накрылся, а то развели тут профсоюзное собрание, как эти... Смотри,
Бармалей, щас он тебя начнет за профсоюз агитировать - пролетарии всех
стран, соединяйтесь, и все такое прочее.

- Да нужны вы мне больно, - сказал Юрий. - Хотя идея была неплохая. И
вас, и нас кавказцы жмут, а мы друг другу глотки грызем.

Бармалей, продолжая хмуриться, открыл было рот, но его снова перебил
Копылов.

- Идея! - передразнил он Юрия. - Говно это, а не идея. Заводилу-то вашего
чечены урыли, вот и вся ваша идея. Ну, где ваш профсоюз? Землю парит! А ты
говоришь - идея...

Юрий вздохнул. Этому недоумку не следовало копаться грязными пальцами в
едва затянувшейся ране, но, в конце концов, он был не виноват, что таким
уродился.

- Дурак ты, парень, - сказал Юрий. - Слышал звон, да не знаешь, где он.
При чем тут чеченцы? Русский его застрелил, самый что ни на есть коренной
москвич. Застрелил и сам застрелился. Видно, рассудок помутился...

- Это у тебя рассудок помутился, - язвительно сказал Копылов, в пылу
спора напрочь забывший об осторожности, - Это ты слышал звон, понял? Я-то
знаю, кто к этому коренному москвичу в машину сел за сутки до того, как он
своего приятеля завалил. Я сам...

Он осекся и сделал странный жест рукой, словно собираясь заткнуть себе
ладонью рот, но было уже поздно.

- Что - ты сам? - со зловещим спокойствием переспросил Юрий. - Что?

Бармалей вдруг встрепенулся и развернулся к Копылову всем корпусом.
Сейчас он как никогда напоминал вставшего на дыбы бурого медведя, но Юрию
было не до сравнений.

Недавний нелепый случай не лез ни в какие ворота. Тишайший Зуев, ни с
того ни с сего застреливший своего приятеля и единомышленника при большом
стечении народа, на глазах у целого наряда милиции из девятимиллиметрового
"вальтера", все эти дни не выходил у Юрия из головы. Его дикий поступок и
страшная смерть не вписывались в рамки человеческой логики, казались сном,
кошмаром, который может привидеться только в пьяном угаре.

Но слова болтливого таксиста словно сорвали с его глаз пелену. Все
логично. Зуев всегда казался Юрию слабаком, и так оно, несомненно, и было на
самом деле. Чеченцы каким-то образом проведали, что он входит в ближайшее
окружение Валиева, вышли на него, надавили как следует, и он сломался. Зуева
растоптали, стерли в порошок, поставили в совершенно безвыходное положение,
и он сделал то, чего от него добивались, а потом застрелился, потому что
понял, что жить с этим, да еще в тюрьме, все равно не сможет. И не напрасно,
наверное, в обойме "вальтера" было всего два патрона... Не пять, не три и
даже не один - именно два.

Это было ясно как день. Неясно было другое: каким образом чеченцы вышли
на Зуева. Юрию казалось, что поблизости есть кое-кто, осведомленный в этом
вопросе гораздо лучше, чем он сам.

- Ну? - сказал он, с наслаждением беря Копылова за грудки. - Сам
расскажешь или тебе для начала что-нибудь сломать?

Копылов странно, как-то по-бабьи взвизгнул, вывернулся из захвата и
выдернул из рукава монтировку.

- Не подходи, падло! - заверещал он. - Замочу! Урою! Не знаю ничего и
знать не хочу! Бармалей, дай ему как следует, блин!

Бармалей вдруг вышел из задумчивости, бесцеремонно отодвинул Юрия локтем,
в два огромных шага оказался рядом с Копыловым и легко, словно играючи,
вывернул у него из руки монтировку. Тяжелый стальной прут с глухим стуком
упал на асфальт.

- Ах ты, падаль! - прошипел Бармалей, мерно встряхивая Копылова. - Ты с
кем снюхался, говноед? Ах ты, сучий потрох! Я думал, ты тогда случайно не
рассчитал, а тебе жизнь человеческая - тьфу! За баксы людей продал! Говори,
сука, как было дело, пока я из тебя душу не вытряс!

- Бармалей, братуха, да ты что, белены объелся? - бормотал Копылов,
болтаясь в заскорузлых ручищах Бармалея, как тряпичная кукла. - Да чтобы
я... Да как ты...

- Говори, паскуда, - продолжая трясти своего коллегу, прорычал Бармалей.
- Говори, пока я не начал. Кто драку на стоянке затеял? Кто того частника до
смерти монтировкой забил?

- Хрен ты что докажешь, - прохрипел придушенный Копылов, перед лицом
новой опасности обретший второе дыхание. - Свидетелей.., нет.

- Когда я расскажу, как ты со "зверями" снюхался, свидетелей будет целый
таксопарк, - пообещал Бармалей. - Не знаю, правда, доживешь ли ты после
этого хотя бы до ареста. Боюсь, ментам мало что от тебя останется. Говори,
гад, не доводи до греха!

Юрий трясущимися руками вставил в рот новую сигарету и принялся чиркать
зажигалкой. Милиции, как всегда в подобных случаях, нигде не было, а люди,
входившие и выходившие через стеклянные двери аэропорта, старательно
отводили взгляды. В самом деле, подумал Юрий, на что тут смотреть? Очередная
дикая сцена из московской жизни, на такое все уже насмотрелись до полного
отвращения. Но Бармалей-то каков! Не прибил бы он его ненароком, а то мне
ничего не достанется...

- Ты хоть по сторонам смотришь? - спросил вдруг Бармалей вполне
нормальным голосом. При этом он ни на секунду не переставал трясти Копылова,
и Юрий не сразу понял, что похожий на медведя таксист обращается к нему.

- Что?.. А, да, конечно. Все тихо, можешь продолжать. Только
поаккуратнее, а то подохнет он у тебя и сказать ничего не успеет.

- Успеет, если поторопится, - снова переходя на звериный рык, успокоил
его Бармалей.

- Погоди, - сдаваясь, прохрипел Копылов. - Кончай, задушишь... Все скажу
как на духу. Только ты в парке, того.., языком.., не очень.

- Не боись, - рыкнул Бармалей, - мы люди грамотные, детективы читали! Ты
у нас теперь сексот! Колись, Васяня, покуда тебя слушают. Считаю до трех,
два уже было!