Чтение 35–й страницы книги ~Дневник загорающей~

Мейсон и Арлен Дюваль сидели друг против друга в комнате для
свиданий. Их разделяла решетка.

- Я думаю, полиция здесь повсюду натыкала микрофонов, так что вам
надо следить за языком, - предупредил адвокат. - Что вы им рассказали?

- Все.

- Перейдите к самому краю решетки, стула на четыре или пять.

Мейсон и Арлен Дюваль встали и, двигаясь по обе стороны решетки,
пошли к другим местам.

К ним подскочила надзирательница.

- Эй, - закричала она. - Запрещается переходить с места на место.

- Она уже перешла, - ответил Мейсон.

- Это запрещено. Она должна вернуться на прежнее.

- Я - адвокат. У меня есть право совещаться с моим клиентом, причем
конфиденциально. Я не хочу, чтобы нас подслушивали.

- Кто вас подслушивает?

- На том месте, где мы сидели раньше, спрятан потайной микрофон, -
заявил Мейсон.

- Почему вы так думаете?

- Я не думаю, я знаю. У меня с собой специальный аппарат для
определения, установлены подслушивающие устройства или нет. Наше
законодательство предоставляет мне право конфиденциально беседовать с
клиентом. Если полиция прослушивает мои разговоры, то это уже не
конфиденциальная беседа. Вы хотите взять на себя ответственность за отказ
предоставить адвокату возможность поговорить со своим клиентом?

- Вы с ней уже говорите.

- Да, говорю, - согласился Мейсон.

- И, значит, можете пересесть на то место, где сидели вначале.

Мейсон покачал головой.

- Я здесь и она здесь. Вы возьмете на себя ответственность за
применение силы, с тем, чтобы вернуть ее в желаемое для вас место, пока у
меня не было возможности с ней посовещаться?

Надзирательница с минуту колебалась, затем пожала плечами и заявила:

- Ладно, совещайтесь. Но помните, что я ее предупредила. Я выполнила
свой долг.

Она удалилась вне пределов слышимости.

- А теперь рассказывайте, - обратился Мейсон к Арлен Дюваль. - Причем
все, ничего не пытаясь скрыть. Я хочу знать, против чего мне придется
бороться.

- Боюсь, что надежды у меня мало, мистер Мейсон.

- Почему вы так решили?

- Просто цепь совпадений. Это какой-то кошмар.

- Не теряйте голову и не сдавайтесь, - сказал Мейсон. - Что
случилось?

- Я отправилась туда, чтобы встретиться с Баллардом.

- Так поздно?

- Да.

- Почему?

- Потому что обнаружила, что одна из досок в полу трейлера отходит, а
под ней спрятано море наличности.

- Вы сосчитали деньги?

- Да.

- Сколько там было?

- Двадцать шесть тысяч пятьсот двадцать пять долларов.

- Купюры разного достоинства?

- Да.

- Тысячедолларовые?

- Одна.

- Пятисотдолларовые?

- Несколько.

- Сотенные?

- Этих много.

- А еще?

- Десятки и двадцатки.

- Вы хотите сказать, что не знали о деньгах?

- Мистер Мейсон, клянусь, я даже не представляла, что там этот
тайник.

- Что у вас было спрятано в трейлере? Когда мы нашли его в "Идеале",
вы специально забыли сумочку, чтобы вернуться и проверить. Что вы искали?

- Мой дневник.

- И где он?

- Там, где никто никогда не додумается его искать.

- Где?

- Я не хочу вам этого говорить.

- Почему?

- Потому что он наверняка еще там.

- Они его все равно найдут.

- Нет.

- Где он?

Она вздохнула и начала объяснять:

- В трейлере есть стенной шкаф. В него заходят колеса, вернее,
кожухи, которыми они накрыты.

- Продолжайте.

- Сверху все обшито деревом. Но я решила, что внизу должно быть не
только дерево, а какой-то металл, потому что колеса разбрызгивают грязь,
она будет оседать на дереве, и дерево в конце концов сгниет, если не
предусмотрен какой-то защитный материал.

Мейсон кивнул.

- Я вынула винты и обнаружила, что колеса закрывает металлический
кожух. Между кожухом и деревянной покрышкой как раз оставалось место для
небольшой тетради в кожаном переплете, в которой я веду свой дневник. Я
просунула ее между металлом и деревом.

- Что вы записывали в дневнике?

- Все.

- Например.

- Откуда я брала деньги и в каких суммах. Я вела учет каждого
полученного доллара.

- И где же вы получали деньги?

- Мне их давал мистер Баллард.

- Черт побери! - выругался Мейсон.

Она кивнула.

- А почему он _в_а_м_ давал деньги?

- Он объяснил, что, наконец, выяснил, как была организована кража и
кто провернул это дело. Он сказал, что хочет использовать меня, как
ловушку, чтобы поймать настоящего вора.

- Он назвал, кого подозревает?

Арлен покачала головой.

- А как была совершена кража?

Она снова покачала головой, но внезапно отвела глаза.

- А вам когда-нибудь приходило на ум, что сам Джордан П.Баллард мог
организовать кражу?

- Я так не считаю.

- Почему бы и нет?

- Он очень хорошо ко мне относился.

- Возможно, его мучила совесть.

- Нет, мистер Мейсон. Он был честен. Он хорошо заработал на сделках с
недвижимостью и других своих предприятиях. У него был прекрасный ум
финансиста и его все время мучил вопрос кражи. Он хотел выявить вора.

- Вора или воров?

- Он говорил - вора.

Мейсон задумался, а потом медленно произнес:

- В том деле должны были быть задействованы, по меньшей мере, два
человека.

- Я повторяю вам то, что говорил Баллард.

- Хорошо. Расскажите мне, что случилось.

- Вскоре после разговора с вами в гольф-клубе я позвонила мистеру
Балларду и сказала, что мне нужны деньги, чтобы заплатить вам гонорар. Он
мне дал. Много дал. Он считал, что мне понадобится большая сумма на
расходы. Затем он дал мне тысячедолларовую и пятисотдолларовую купюры и
велел послать их вам по почте.

- А вы подумали, что небезопасно посылать по почте такие купюры?

- Подумала.

- А мистеру Балларду вы об этом что-нибудь сказали?

- Да.

- И что он ответил?

- Просто улыбнулся и объяснил, что ситуация близится к завершению,
осталось совсем немного и мы обнаружим преступника. Он обещал, что мой
отец выйдет на свободу и моя репутация будет восстановлена, но только в
том случае, если я в точности стану следовать его указаниям.

- Что еще?

- Тому, кто вернет деньги, обещали вознаграждение, составляющее
пятнадцать процентов от суммы, а за предоставление информации, которая
поможет найти преступника или преступников, совершивших кражу,
предусматривалось пять тысяч долларов. Мистер Баллард говорил, что ему
хватит денег до конца жизни, они понадобятся нам с отцом, чтобы отец мог
снова начать нормальную жизнь.

- Вы об этом что-нибудь говорили отцу?

- В письмах - нет. Там же цензура.