советский криминалист В. Агафонов, порвавший с ЧК, эмигрировал в
Германию".
ушел"...
Левиным от Анерта. В ней имелась ссылка на конкретный документ, на книгу.
Фамилия автора - В. Агафонов - была Левину незнакома, хотя он знал имена и
работы многих известных следователей-криминалистов двадцатых годов. Имя В.
Агафонова скорее всего предали забвению однажды и навсегда по одной
причине: он эмигрировал в Германию. Этого по тем временам было достаточно.
Книгу, понимал Левин, искать в частных библиотеках своих коллег, пожалуй,
бессмысленно. От криминалистов своего поколения, имей они ее, он хоть
однажды бы да услышал фамилию автора. Скорее всего она может быть в двух
библиотеках: университетской или Академии наук. Если она там есть, то,
вероятней всего, в спецфондах. Сейчас попасть туда уже не проблема. А
Анерта надо попросить поискать в бумагах его дяди письмо Клеффера, которое
должно было быть вскрыто после его смерти, либо содержание письма в
дневниковых записях за вторую половину 1928 года.
металлические двери, Михальченко вошел. В правом углу узкого темноватого
помещения находилась конторка, за которой сидела пожилая худощавая женщина
с хорошо уложенными и в меру подкрашенными светлыми волосами. Она подняла
на него глаза.
Михальченко.
удостоверения, махнул ею и тут же сунул в карман. - После семнадцатого
апреля вам был сдан мужской плащ, пятидесятый размер. Темно-синий,
импортный, на меховой подстежке. Она крепится на "молнии". От вас он был
анонимно передан в комиссионный номер двенадцать. Мне необходимо знать:
кем он был сдан и какого числа точно. Когда вы сможете поднять документы?
- он говорил с напором, не давая возможности перебить себя.
настырность впечатлила.
бланками и выстояв очередь в сберкассе, чтоб уплатить по счетам за
телефонные переговоры.
месте, словно и не поднималась с него с момента ухода Михальченко.
плащ был сдан гражданкой Лынник. Вот данные по ее паспорту, - заведующая
протянула листок бумаги.
прочитал Михальченко.
через комиссионный.
нынешним ценам на барахолке и у фарцовщиков такой втрое дороже".
могла передумать. - Все в порядке, - повеселел он. - Задал я вам хлопот!
здоровенного детины, внезапно перешедшего от нагловатого тона к
благодарно-любезному.
- сказал он себе и взялся за телефонную трубку. - Хотя спрашивать о
возрасте женщины неприлично, но в данном случае мы ведь не у нее будем
спрашивать, а? Потом попросим участкового дополнить нам портрет Ольги
Викторовны". - Он позвонил в справочное бюро УВД.
рождения, замужем, работает барменшей в гриль-баре "Голубой день".
Михальченко отправился туда. Он помнил этот гриль-бар в пятнадцати
километрах от города, в зоне отдыха в старом сосновом бору с прудами,
когда в субботу и воскресенье горожане ездили отдыхать автобусами и
электричками - в эти дни въезд в зону отдыха частному автотранспорту был
запрещен. В бору располагалось несколько пионерских лагерей,
реабилитационное отделение для перенесших инфаркт. Заведение общепита
"Голубой день", сооруженное из сборных древесно-стружечных плит, работало
только летом. Сегодня, в будни, сюда можно было ехать машиной.
Михальченко увидел за стойкой бара молодого парня в белом халате,
наливавшего в мензурку из коньячной бутылки. Слева от него за стеклом
вращались на трех вертелах бройлеры.
надо, целиком. Бутылочку минеральной.
шофер.
втолкнем.
цыпленка.
бара.
должна вернуться?
загар... В Сочи, конечно?
приезжает к нему на месяц.
повернулся Михальченко к шоферу. - Ты же у нас холостяк.
нами, сболтнула я.
палец к губам. "Вот, где ты, Локоток, выплыл!" - вспомнил он рассказ
Виктора Вялова о парне, сдававшем иногда квартиру.
разрывали руками горячее куриное мясо и поливали его острой приправой,
отложив совершенно тупые ножи.
Проездом.
хоть и Олю не застали.
официантке, они вышли.
бумажной салфеткой жирные пальцы и губы, швырнул ее в траву.