который меня не пускал, отошел в сторонку, чтобы дать ей дорогу. Другой
полицейский, рядом, был занят каким-то спором. Я толкнул Пайла вперед,
прямо в сквер, прежде чем нас могли остановить.
выйти на площадь, но была бессильна очистить ее от тех, кто выжил и кто
уже успел пройти. Врачи были слишком заняты, чтобы хлопотать о мертвецах,
и мертвые были предоставлены своим владельцам, ибо и мертвецом можно
владеть, как всякой движимостью. Женщина сидела на земле, положив себе на
колени то, что осталось от ее младенца: душевная деликатность вынудила ее
прикрыть ребенка соломенной крестьянской шляпой. Она была нема и
неподвижна, - больше всего поражала меня здесь тишина. Тут было тихо, как
в церкви, куда я как-то вошел во время обедни, - слышно было только тех,
кто служит, - разве что заплачет, взмолится и опять смолкнет какой-нибудь
европеец, устыженный скромностью, терпением и внутренним благородством
Востока. Безногий обрубок около клумбы все еще дергался, словно только что
зарезанная курица. Судя по рубашке, он был когда-то рикшей.
что такое война; он приплыл в Фат-Дьем в каком-то мальчишеском угаре, да и
там ведь были солдаты, а они не в счет!
если попадет в плохие руки! - Я толкнул его в плечо и заставил оглянуться
вокруг. - В это время площадь всегда полна женщин с детьми - они приходят
сюда за покупками. Почему выбрали именно этот час?
- Надо было справиться!
Они должны были все это отложить!
Она куда выигрышнее парада! Женщины и дети - вот это сенсация! Кому
интересны солдаты, когда все равно идет война? О том, что произошло, будет
кричать вся мировая пресса. Вы создали генералу Тхе имя, Пайл. Поглядите,
вон ваша "третья сила" и "национальная демократия" - они у вас на правом
ботинке! Ступайте домой, к Фуонг, и расскажите о вашем подвиге, - у нее
теперь стало меньше соотечественников, о которых надо горевать.
на блюде, прикрытом салфеткой. Пайл долго молчал, да и мне больше нечего
было сказать. Я и так сказал слишком много. Он был бледен и близок к
обмороку, а я подумал: "Зачем я все это говорю? Ведь он же дурачок и
дурачком останется. Разве можно в чем-нибудь винить дурачков?. Они всегда
безгрешны. Остается либо держать их в узде, либо уничтожать. Глупость -
это ведь род безумия".
сделал. Кто-то его обманул. Коммунисты...
и оставил его на площади и пошел вверх по улице Катина, в ту сторону, где
ее перегораживал безобразный розовый собор. Туда уже устремлялись толпы
людей; им, видно, хотелось утешиться, помолившись мертвым о своих
мертвецах.
Фуонг не была жива? Разве Фуонг не "предупредили"? Но перед глазами у меня
было изуродованное туловище в сквере, ребенок на коленях у матери. Их не
предупредили, они не стоили того. А если бы парад состоялся, разве они все
равно не пришли бы сюда из любопытства, чтобы поглазеть на солдат,
послушать речи, бросить цветы? Стокилограммовая бомба не разбирает.
Сколько мертвых полковников стоят смерти одного ребенка или рикши, когда
вы создаете национально-демократический фронт?
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
1
сестрой пошли в кино. Я поужинал с Домингесом и, вернувшись, стал ждать
Виго; он пришел ровно в десять. Виго извинился, что не может ничего пить:
он очень устал и, если выпьет, то сразу же захочет спать. День для него
сегодня выдался очень утомительный.
проиграв все, что у них есть, кончают самоубийством. Знай я, сколько
времени мне придется торчать в моргах, ни за что бы не стал полицейским.
Терпеть не могу запах нашатыря. Не выпить ли все-таки пива?
холодильника труп Пайла, как поднос с кубиками льда.
мои нервы.
Пайла? Разве у меня были мотивы? Вы думаете, я хотел вернуть Фуонг? Или
мстил за то, что ее потерял?
она у вас на полке. "Миссия Запада". Кто такой Йорк Гардинг?
обозревателями. Выдумав теорию, он насильно подгоняет под нее факты. Пайл
приехал сюда, обуреваемый идеями Йорка Гардинга. Тот как-то раз забрел
сюда на недельку, по пути из Бангкока в Токио. Пайл сделал ошибку,
претворив его идею на практике. Гардинг писал о "третьей силе". Пайл нашел
эту силу: мелкого, дрянного бандита с двумя тысячами солдат и парочкой
ручных тигров. Он вмешался не в свое дело.
опиума, - с тех пор, казалось, прошли целые годы, как он тогда сказал?
"Стоит поддаться чувству, и все мы рано или поздно становимся на
чью-нибудь сторону".
вами легко исповедоваться, если человеку надо в чем-то сознаться.
приучала вас не ужасаться, а сочувствовать. "Господин Шпик, я должен
рассказать вам откровенно, почему я вышиб мозги у этой старой дамы".
"Конечно, Гюстав, не смущайся и выкладывай все начистоту".
профессии не принято соблюдать тайну исповеди?
открывает душу священнику. У него другие побуждения.
он просто устает от вранья. Вы не преступник, Фаулер, но я хотел бы знать,
почему вы мне солгали. Вы ведь видели Пайла в ту ночь, когда он был убит.
пользоваться для этой цели ржавым штыком.
смерти не штык, а тина Дакоу. - Он протянул мне стакан, чтобы я налил ему
еще виски. - Давайте вспомним. Вы ведь пили с ним в баре "Континенталь".
Было десять минут седьмого, если я не ошибаюсь?
"Мажестик"?
подробностей.