Чтение 35–й страницы книги ~След Бешеного~

- Брюс, когда ты оставишь эту дурацкую еврейскую манеру отвечать вопросом
на вопрос? Я тебя еще раз спрашиваю: ты хорошо знаешь господина Можаева?

- Ну, можно сказать, неплохо. Бедняге не повезло. Он оказался в вашей
тюрьме, чего я, не без твоей помощи, дорогой Роже, избежал. Условия в ней,
конечно, намного получше, чем у него на родине, но я все равно ему не
завидую. Не могу понять, какой только бес понес его через океан?

От такой наглости Роджер просто опешил.

- Да ты же сам убеждал его приехать в США, обещал встретиться с ним и
помочь с переводом его капиталов на более безопасные счета! - возмущенно
почти выкрикнул Роджер.

- Я?! - В голосе Брюса прозвучало искреннее изумление. - С чего ты взял?

- Передо мной лежит пространное письмо с твоей подписью, - сообщил
Роджер.

- Немедленно пошли его мне по факсу. - По деловому тону Брюса стало ясно,
что он только сейчас проснулся окончательно.

- Посылаю. Ты его внимательно изучи, а я ми-пут через десять перезвоню.

Роджер положил трубку, пошел на кухню, открыл холодильник, взял банку
пива и с наслаждением выпил. Бесконечные взлеты и посадки, помноженные на
волнения, - в горле постоянно стоял какой-то сухой колючий ком.

"Интересно, как эта старая еврейская скотина будет выкручиваться?" -
подумал он, набирая номер Рубинстайна.

Но тот и не думал выкручиваться.

- Полный бред, Роже! Представь себе, подпись несомненно моя. Но клянусь
тебе Торой, Талмудом, Кораном и Евангелием - я этого письма не писал. - Его
голос звучал вполне искренне.

- Словом, хочешь сказать, что подпись твою не подделали, а точно
скопировали. Сам понимаешь, при современном уровне копировальной и
компьютерной техники это дело нехитрое. - Казалось, Роджер разговаривал сам
с собой.

- Роже, это и мне, старому дураку, чьи предки прожили в Одессе на
Молдаванке не один десяток лет, понятно. Но он-то купился не на подпись!

- На что же? - невинно спросил Роджер, хотя прекрасно знал ответ.

- На предложенную в письме схему переброски капиталов. Схема, должен
признаться, безусловно, гениальна, - не без восхищения оценил он.

- Так все-таки схему придумал ты? - резко спросил Роджер, зная, как скуп
на похвалы Брюс, особенно если речь идет о чужих финансовых операциях.

- С большим сожалением должен признаться, не я. А то мог бы заслуженно
гордиться очередным открытием в сфере легального увода капитала от высоких
налогов.

- А кто, кроме тебя, мог придумать такую схему? - как бы между прочим
поинтересовался Роджер.

- Только один человек. Ты его знаешь под именем Широши, но на самом деле
он - еврей и зовут его Лейба.

- Широши... - задумчиво повторил Роджер: национальная принадлежность
этого человека занимала его в данный момент меньше всего. - Ты в этом
уверен, Брюс?

- Из тех людей, кого я знаю, изобрести такое мог только я или он. А так
как я к этому не причастен, значит- он. Настоящая еврейская голова! Хотя
нельзя полностью исключить и появление какого-то нового финансового гения...

Роджер, естественно, не собирался раскрывать Брюсу действительную роль
Широши в деле господина Можаева, а про себя подумал: "Да, крепкий орешек
этот Широши! Как умело отвел от себя любые возможные подозрения! Заработал
деньги и при этом бросил тень на своего давнего партнера и одновременно
конкурента... "

- А вы с этим Лейбом-Широши разве враги? - спросил Роджер после небольшой
паузы.

- У нас с ним вооруженный нейтралитет. Но теперь наши отношения могут
перейти в другую фазу, если, конечно, ты не возражаешь.

- Нисколько. Разбирайся с ним, как сочтешь нужным. - Лайну была приятна
сама мысль о том, что эти два хитроумных и богатых прохиндея начнут строить
друг другу козни. - Ладно, Брюс, иди досыпай. Прости, что разбудил тебя так
рано. Ты же знаешь меня не первый год и, наверное, давно понял, что ради
дела я жертвую не только чужим сном, но и своим. Мне было необходимо
представить себе всю картину и твою роль в ней.

- Я все понимаю, Роже. Мне все равно пора вставать. Дел невпроворот...

Оба собеседника были вполне удовлетворены полученной информацией...

XIX. Роковая ошибка

Ростовский собрал всех своих людей, свободных от срочных дел, на даче
одного приятеля. Эту дачу они часто использовали не только для серьезных
встреч, но и для празднования дней рождений, каких-то важных событий и дат.
Приятеля все называли Митричем. Никто не помнил его настоящего имени: Митрич
и Митрич.

В прошлом он был классным "медвежатником", и к началу Отечественной
войны, успев дважды окунуться в "места не столь отдаленные", Митрич был
коронован в "Воры".

Откликнувшись на призыв Родины, по собственному заявлению, он попал в
штрафной батальон и вместе с Красной Армией в боях и сражениях дошел до
самой Польши, став отличным разведчиком.

Конечно, служба в армии противоречит воровским понятиям и воровским
законам, но для той войны было сделано исключение и "Воры", прошедшие
Отечественную, начали именоваться "Польскими Ворами".

Тридцать пять лет безнаказанно вскрывал сейфы Митрич, заслужив
уважительное прозвище Неуловимая Лапа даже среди ментов, и всякий раз
оставлял в качестве своеобразной визитной карточки беличью лапку. И только
единожды, вконец озверевшие менты, не будучи в состоянии собрать против
Митрича достаточно улик, чтобы осудить за взломанные им сейфы, подкинули ему
ствол и влепили все, что могли по соответствующей статье, - три года
строгого режима.

Сейчас ему было далеко за семьдесят, и он как бы "ушел на пенсию", хотя
никогда не отказывался помочь в случае надобности даже по своей профессии
"медвежатника". А однажды приключился и вовсе казус. К районному ментовскому
начальству нагрянула городская инспекция, а единственный ключ от сейфа с
бумагами, которые нужно было представить начальству, где-то затерялся. Вот и
обратились за помощью к старому мастеру. Немного поломавшись для понта, он в
две минуты вскрыл им сейф, и менты на радостях вручили ему бутылку
французского коньяка.

Митрич обитал на небольшой двухэтажной даче под Одинцово. Вместе с ним
жила его экономка - сорокалетняя пышнотелая, но весьма шустрая Катерина,
которая следила за чистотой в доме, ухаживала за Митричем, а иногда, не без
удовольствия, так как тайно боготворила хозяина, исполняла и супружеские
обязанности.

С Митричем Ростовского познакомил Олег Вишневецкий, которого Митрич часто
называл "мой внучек" и любил действительно как родного внука. Смерть Олега
Митрич переживал столь бурно, что многие думали, сопьется старик. Наверное,
именно тогда и произошло сближение его с Ростовским, который как бы занял
место покойного Олега. Во всяком случае, Митрич вскоре бросил свои
многонедельные запои и, как ребенок, радовался, когда Ростовский появлялся у
него на даче.

Постепенно сложилось так, что все самые серьезные дела бригады
Ростовского стали обсуждаться у Митрича.

Обычно старик, когда ожидал ребят Ростовского, просил свою Катерину
накрыть на стол, но сейчас, узнав, что погибли двое пацанов из бригады
Андрея, понял, что сначала наверняка состоится разговор, а потом, возможно,
будет время и для поминок.

Все молча уселись за большим круглым столом на остекленной веранде. Молва
об убитых разнеслась в течение часа, но никто не знал подробностей.

Несмотря на то что сам приказал Катерине погодить с бутылкой, Митрич
заговорил именно об этом.

- Не знаю, как вы привыкли, но мы, если кого-то теряли, сначала поминали,
а потом уж базарили, - тихо проговорил он.

- В таком случае и мы не будем нарушать традицию, - хмуро кивнул
Ростовский.

- Катерина! - крикнул хозяин дома. Женщина, словно ожидая этого зова, уже
вносила огромный поднос с бутылкой водки и хрустальными рюмками. По праву
хозяина водку разлил Митрич. Все встали.

- Помянем раба божьего Николая и раба божьего Анатолия! - проговорил
Митрич и перекрестился, затем плеснул несколько капель на пол и залпом
выпил.

За ним выпили и остальные: даже Екатерина опрокинула рюмку водки, после
чего неслышно выскользнула за дверь и плотно прикрыла ее за собой.

Все молча смотрели на Ростовского: многие уже знали, что именно на его
долю выпала тяжелая участь опознавать убитых ребят.

- Да, я был в морге и видел, что сделали с нашими пацанами какие-то
сучары падлючие! - глядя исподлобья, начал Ростовский. - От наших братанов
остались одни головешки, нашпигованные по самое не могу автоматными пулями!

- Слава богу, хотя бы не мучились в огне! -перекрестился Митрич, повторив
то, что сказал в морге Ростовский. - Есть какие-нибудь мысли, кто виновен в
их смерти?

- Они вместе со Щербатым занимались подонками, которые обманом отобрали
квартиру у стариков, - объяснил Ростовский.

- А может быть, они вышли на эту сволоту, и те гады их засекли,
столкнулись и порешили? - предположил Митрич.

- Вряд ли... Мы договаривались, если кто-то из нас засечет хотя бы
одного, кто появится в квартире Лукошниковых, тот сразу должен сообщить
свободным от наблюдения, в данном случае мне или Коле-Ватнику, а потом и
Ростовскому...

- При таком раскладе, коли был уговор сообщать другим, если засекли кого,