пресс-конференцию сделай: чем больше кипеж поднимется - тем лучше, тем
больше шансов, что тему эту не замнут, а размотают... Глядишь, и до Витьки
нитка доведет...
понял, что его торопливый шепот может показаться парню бредом безумца.
много надо, а все объяснить не успею... У Ирины спросишь, она остальное
доскажет... Придешь к ней, скажешь, что послал тебя Юра, главный эксперт по
экспроприации антиквариата - она меня так называла, понял? Потом скажешь,
что глаза у нее как у ренуаровской "Актрисы", запомнил? Это как пароль
будет, что ты действительно от меня...
его налилось малиновой краской, и он еле слышно просипел:
буквально подавился разрывавшим его легкие кашлем, в последний момент закрыв
рот ладонью... Худое тело Барона выгнулось словно от нестерпимой боли, и он
не то чтобы закашлялся, нет, кашлем это назвать нельзя было, это был
какой-то жуткий нутряной крик, хрип, вой, рвавшийся из горла вместе с
мокротой и кровью... Юрий Александрович дернулся на стуле, схватился за
грудь Рукой и упал на пол, продолжая хрипеть. Серегин же подскочил к двери,
распахнул ее и заорал на всю больницу:
бледный Колбасов, быстро спросил:
корчившемуся на полу Барону.
кабинетов, а Серегин поднял старика с пола и положил на стоявшую у стены
жесткую врачебную кушетку. Юрий Александрович таращил глаза, тянул к
газетчику руки и явно силился сказать что-то, но не мог вымолвить ни слова
сквозь хрип и кашель...
горло какой-то ингалятор и сделали сразу два укола - в бедро и в вену на
левой руке... Постепенно приступ начал стихать, Юрий Александрович лежал на
кушетке, обливаясь потом, и жадно дышал, словно выброшенный на берег матрос
с погибшего во время шторма корабля...
Михеев... Я уж думал, ты помирать собрался... Ты смотри, не пугай меня
так... Нам еще. с тобой разговоры до конца договорить надо.
выглядывали брюки с офицерским кантом. - Сейчас я попрошу всех посторонних
выйти, нам с Юрием Александровичем нужно еще кое-какие процедуры сделать.
пожал влажную и слабую ладонь Барона.
надеюсь, что у вас все получится... Я вам все по правде рассказывал...
успел прошептать журналисту на ухо. Серегин кивнул и повторил:
обернулся и поймал еще раз горящий, умоляющий взгляд Барона, бессильно
раскинувшегося на кушетке...
материал целую полосу выделили... Вы извините, Владимир Николаевич, я
побегу, потому что надо успеть текст верстальщикам до двух заслать да еще
корректоры вычитывать будут...
вслед, жевал покрытую усами верхнюю губу и о чем-то напряженно думал...
и занимала всю третью полосу в газете. Колбасов, купивший с утра сразу
пятнадцать экземпляров, ходил по ОРБ чрезвычайно гордый и принимал от коллег
поздравления. Материал опер изучил самым внимательным образом и никаких
изменений или дополнений по сравнению с тем текстом, который читал накануне,
не заметил. Ближе к полудню Владимир Николаевич зашел к Ващанову и, получив
разрешение воспользоваться служебной машиной, поехал на Газа. Колбасов
рассчитывал прямо из больницы рвануть к тайнику Барона...
Владимир Николаевич, однако, не смог. Выяснилось, что ночью у старика был
еще один приступ, что он очень плох и просто физически не может встать с
кровати и выйти из палаты. Встревожившийся опер развил в больнице бурную
деятельность, результатом которой стало выведение всех соседей Барона "на
прогулку", после чего Колбасов зашел в палату и присел на койку к Михееву,
вытащив из кармана зеленое яблоко. - Держи, это тебе... Скоро на волю
пойдешь... Уговор-то наш не забыл? Ах да, я ж тебе газеты привез - две
штуки. Ты теперь у нас знаменитость, весь Питер гудит... Бери, почитаешь
потом
положил рядом с собой...
голоса старика, он не говорил, а шелестел. - Отстойник мой найдешь легко...
На Со-сновском направлении есть деревня Коровитчино, она рядом с шоссе...
Пройдешь через пастбище - там несколько брошенных домов на отшибе стоят...
Второй дом с красной кирпичной трубой - он один такой, у остальных трубы
серые... В подполе отодвинешь бочку, под рубероидом увидишь лючок... Только
поторопись, потому что про место это не я один знаю...
старый?
договаривались... Я своих корешей утоловке сроду не сдавал... Тем более что
тот, кто про Коровитчино знает, пропал куда-то в непонятке... Как раз .перед
тем как вы меня захватили... Может, его и в живых уже нету.
этой шконки уже не встать... Отгулял свое Юрка Барон...
вроде тебя, годами помирают, а все живут... Я поехал в твою деревеньку, а ты
тут не скучай... Я вечерочком-то к тебе загляну... Или завтра утром... Будем
с твоим делом проблемы решать.
проблем все закроешь...
и большими, - выкру тился Владимир Николаевич. - Ладно, бывай здоров, как
говорится, не кашляй!
Александровича одного в пустой палате... Барон погладил левой рукой лежавшие
рядом с ним газеты, однако разворачивать их не стал - не было сил, да и не
страдал старик тщеславием... Он вообще уже почти отрешился от всего земного
и суетного. Юрия Александровича беспокоило лишь, что так мало успел
рассказать Серегину, фамилию Ирины опять же не назвал... Ничего, он парень
умный, найдет сам... Лишь бы не прокололся где-нибудь по доверчивости... В
то, что журналист может предать его, старик не верил, долгая жизнь научила
разбираться в людях... Гораздо больше Барона беспокоило предстоящее
возвращение из Коровитчина Колбасова. Опер не найдет в тайнике "Эгины" - и
вряд ли обрадуется... И тогда охотники за картиной вынуждены будут от
уговоров перейти к жестокому прессингу... Старик знал, что, в конце концов,
есть ведь и наркотики, развязывающие язык любому, даже самому стойкому...
Значит, надо будет уйти раньше, чем эти суки смогут начать терзать его
измученное тело... Уйти... Барон почему-то был уверен, что сделать это будет
совсем нетрудно...
он почувствовал облегчение, как человек, закончивший большую и трудную
работу, а потому заслуживший отдохновение... Унялась не прекращавшаяся в
последние дни боль в груди, старику казалось, что его покачивают какие-то
теплые и ласковые волны, как когда-то в далеком детстве на черноморском
курорте, куда вывез однажды летом всю семью отец... Барон вдруг ощутил себя
совсем маленьким, но удивиться не успел, увидел отца и мать, они стояли
рядом молодые, красивые, мама держала Александра Юрьевича за единственную
руку и улыбалась... А за ними стояли Дядя Ваня и еще какие-то люди, лиц
которых было уже не разобрать Михеев засмеялся счастливо и побеждал по
длинному светлому коридору к тем, кто его ждал....
***
свидетельствовали о напряженных земляных работах, куртка на спине
разодралась - в подполе стариковского отстойника опер зацепился за какой-то
гвоздь... В тайнике Барона Колбасов нашел лишь коробку с тремя тысячами
долларов и двумя тысячами немецких марок, четыре фигурки с клеймом Фаберже,
старинные бронзовые часы, пять каких-то картин и папку с большим количеством
гравюр. Все это было здорово, особенно порадовала Владимира Николаевича
перекочевавшая в его карманы валюта, но "Эгины" - то не было, хоть и перерыл
безостановочно матерившийся опер весь подпол... Колбасов понял, что
проклятый старик его просто цинично кинул (версию об упомянутом Бароном
загадочном кореше, якобы знавшем про тайник, опер отбросил сразу: этот кореш