первый раз на душу-то брать. Выпей, Саша.
Старый вор все также внимательно смотрел на опера. Зверев обтер рот ладонью
и протянул бутылку обратно. Косарь смотрел ему в глаза. Внезапно до Зверева
дошел смысл сказанного стариком.
окном закричала ворона. Солнечные потоки били сквозь грязное стекло,
ослепляли... Перезвоните, сказала Настя, вас не слышно... Она была еще
жива. ...Перезвоните, вас не слышно... И - черные дыры длинных гудков в
холодной телефонной будке.
бутылки и вдруг сказал,- Худо дело... живая она осталась, Саша. Вот что.
Неверно! Неправильно... Перезвоните, вас не слышно. ВАС НЕ СЛЫШНО НИ ХРЕНА.
ПЕРЕЗВОНИТЕ!
язык-то без костей. Мелет да мелет. Мало чего натреплют... язык-то без
костей. Мелет да мелет.
облезающая чешуйками краска.
За судью под вышку подведут.
от зоны отмазал год назад... я добро помню. И тебе добра желаю.
был... Что у тебя с той бабой - не мое дело. Упорол косяк - бывает. Всяко
бывает. А сегодня зачем меня посылал? Маляву передать? Нет, Саша, ты меня
посылал понюхать: зажмурилась бабенка или нет?
искренен. Для человека, который двадцать лет зону топтал, это редкость...
означает высшую степень доверия. Даже сочувствия.
Косарь сел на табуретку, протянул бутылку. Зверев благодарно кивнул.
кто напал на Настю? Почему? - были на втором плане. Как опер, Зверев,
разумеется, задавал их себе. Но главным все-таки было другое: что с Настей?
Где она? Кошмар неведения продолжался более суток.
Тихорецкая Анастасия Михайловна не поступала.
телефона. "Не поступала",- отвечали ему. Он курил одну за другой папиросы и
снова набирал номер. "Не поступала такая". Солнечный день за окном
съежился, завял, затянулся низким серым небом. Поднялся ветер, понес,
закручивая, снег. "Не поступала".
лакает пиво проснувшийся Косарь. Было тошно на душе, тоскливо, одиноко.
Мучило чувство вины: он нисколько не сомневался, что нападение на Настю
сопряжено с ситуацией вокруг Джабраилова. Но как именно сопряжено? Через
кого? Почему?
суде ("А-а... какие подруги, Саня? Так, ведем бабские разговоры за кофе")
сначала насторожилась: какой Зверев? Саша?.. Какой Саша?.. А потом
заплакала вдруг и сказала без всякого перехода:
возненавидел за эту профессиональную ментовскую ложь. Кому же ты лжешь: не
себе ли? А?.. Молчишь, мент поганый?
нашел ее на лестнице. Не он бы, так неизвестно, что могло бы быть.
не пустили.
стало немножко легче - "живая она... обошлось".
Пьянка, стресс, бессонница... страх. Темные круги под воспаленными глазами.
Оказалось, тридцать шесть рублей. Два червонца положил на табуретку в
прихожей, вышел, захлопнул за собой дверь.
сейчас сообразил, что даже не спросил: как состояние Насти? Какие,
собственно, у нее ранения? Эх ты, опер! Растерялся, расклеился, только что
сопли не распустил. А тебе теперь работать надо! Пахать. Найти того подонка
или подонков, которые ранили Настю... если тебя раньше не возьмет ОРБ.
самого. Он, в принципе, ничем не отличался от массы жителей северной
столицы. Озабоченные ростом цен, неопределенностью будущего, "шоковой
терапией", угнетенные от выпитого вчера, хмурые ехали люди. И все-таки...
все-таки ни одного из пассажиров этого трамвая не разыскивала милиция. Ни
над одним из них не висела угроза ареста. И, в конце концов, ни один из них
не подставил любимую женщину под нож. А он, Сашка Зверев, подставил.
подреберье, Неужели - все?.. Маловероятно. Почти невероятно. Но... ты же
сам знаешь, как ЭТО бывает. Стремительное движение двух неприметных мужчин
с разных сторон... сильные руки "Не дергайся, Зверев, ты арестован!"...
Щелчок наручников, торжествующая улыбка.
человеком, который его разглядывал... Толик-Кнут, карманник с Лиговки.
Толик приветливо улыбнулся, Зверев ответил кривой ухмылкой. Сердце
колотилось. Мерзко скрежетал на повороте трамвай.
лежало в кармане... Оно все еще обладало магической силой и способностью
быстро открывать многие двери. Для этого, правда, пришлось дождаться
заведующего отделением. Красивый пожилой грузин повертел в руках ксиву,
хмыкнул и сказал:
чины... бегаете толпами, а проку нет никакого.
выражение лица стало жестким. Врач внимательно посмотрел на него, сказал:
Очаровательная, доложу я вам, женщина.
глазами. Лицо выглядело очень бледным. И чувственные коралловые губы
побледнели, вытянулись в длинный блеклый мазок акварели. И бинты на
голове... Господи! Какой же я идиот. Опер, блин! Ни разу не удосужился
спросить, как ее ранили. Все казалось - ножом. Почему ножом?.. Идиот, лох,
дешевка!.. бинты на Настиной голове лежали аккуратной марлевой шапочкой.
Белые как снег. Страшные, как вдовья вуаль. И глаза Настины огромные
смотрели в лицо Звереву МОЛЧА.
глаза. Ах, вы, слезы женские! В каратах вас не взвесишь... не измеришь...
да и вообще никогда ничего про вас не поймешь.
в палате были задернуты, горел светильничек в изголовье, и в его свете
смотрели темные глаза с родного лица...
его спиной искрились десятки бутылок со спиртным. Цены здесь были аховые, и
Сашка даже не знал, хватит ли остатков его денег. Какое, к черту, это имеет
значение?
столкнулся с опером из спецслужбы - Женькой Кондрашовым. Женька посмотрел
удивленно, сказал: