Чтение 35–й страницы книги ~Смерть приходит в конце~

ядовитых трав. Может, и Кайт обучена этому. Во всяком случае, когда дети
болеют, она сама готовит им лекарства.

- Да, это верно, - задумался Яхмос.

- И Хенет тоже злая, - продолжала Ренисенб.

- Хенет? Да. Недаром мы ее всегда недолюбливали. По правде говоря, если бы
отец за нее не заступался...

- Отец обманывается в ней, - сказала Ренисенб.

- Вполне возможно. - И сухо добавил: - Он любит лесть.

Ренисенб посмотрела на него с удивлением. Впервые в жизни ей довелось
услышать, чтобы Яхмос высказался об Имхотепе в таком непочтительном тоне.
Он всегда был преисполнен благоговейного страха перед отцом.

Яхмос, поняла она, постепенно становится главой в семье. За последние
недели Имхотеп заметно сдал. Разучился отдавать приказы, принимать решения.
Он очень одряхлел. Часами сидит, уставившись в одну точку, взгляд у него
затуманенный и рассеянный. Порой он даже не понимает, о чем ему говорят.

- Ты думаешь, что она... - Ренисенб умолкла. Оглядевшись, она продолжала: -
Ты думаешь, что это она...

- Молчи, Ренисенб, - схватил ее за руку Яхмос. - Об этом не следует не
только говорить, но и шептать.

- Значит, ты думаешь...

- Молчи. Мы кое-что придумали, - мягко, но настойчиво повторил Яхмос.

ГЛАВА XXII

Второй месяц Лета, 17-й день

На следующий день был праздник новолуния. Имхотепу предстояло подняться
наверх, чтобы совершить обряд жертвоприношения. Яхмос уговаривал отца
доверить это на сей раз ему, но Имхотеп и слушать не хотел.

- Откуда мне знать, что все будет сделано, как следует, если я сам обо всем
не позабочусь? - тщился он напустить на себя былую важность. - Разве я
когда-либо позволял себе уклониться от своих обязанностей? Не я ли добывал
вам всем хлеб насущный, не я ли содержал вас всех?.. - Голос его упал. -
Всех? Кого всех? Ах да, я забыл, два моих сына - красавец Себек и любимый
мною отважный Ипи - ушли навсегда. Яхмос и Ренисенб, дорогие мои дети, вы
по-прежнему со мной, но кто знает, надолго ли?

- Будем надеяться, что надолго, - отозвался Яхмос. Он говорил громче, чем
обычно, словно обращался к глухому.

- А? Что? - Имхотеп, казалось, был не в себе. Потом вдруг ни с того, ни с
сего добавил: - Это зависит от Хенет, верно? Да, все зависит от Хенет.

Яхмос и Ренисенб переглянулись.

- Я не понимаю тебя, отец, - тихо, но отчетливо сказала Ренисенб.

Имхотеп пробормотал что-то еще, чего они не расслышали. Потом громче, но
глядя перед собой пустыми и тусклыми глазами, заявил:

- Хенет меня понимает. И всегда понимала. Она знает, как велики мои
обязанности, как велики... А взамен всегда одна неблагодарность... Отсюда и
возмездие. Так и должно быть. Высокомерие заслуживает наказания. Хенет же
всегда была скромной, покорной и преданной. Ей причитается награда...

И, собрав последние остатки сил, спросил властным голосом:

- Ты понял меня, Яхмос? Хенет вправе требовать всего, что захочет. Ее
распоряжения следует выполнять!

- Но почему, отец?

- Потому что я так хочу. Потому что, если желания Хенет будут
удовлетворены, смерть уйдет из нашего дома.

И, многозначительно кивнув головой, удалился, оставив Яхмоса и Ренисенб в
полном недоумении и тревоге.

- Что это значит, Яхмос?

- Не знаю, Ренисенб. Порой мне кажется, что отец не отдает себе отчета в
том, что говорит или делает.

- Возможно. Зато, по-моему, Хенет чересчур хорошо знает, что говорит или
делает. Лишь на днях она заявила мне, что в самом скором времени она будет
щелкать кнутом у нас в доме.

Они стояли и смотрели друг на друга. Потом Яхмос положил руку на плечо
Ренисенб.

- Не ссорься с ней, Ренисенб. Ты не умеешь скрывать своих чувств. Ты
слышала, что сказал отец? Если желания Хенет будут удовлетворены, смерть
уйдет из нашего дома...

Сидя на корточках в одной из кладовых, Хенет пересчитывала куски полотна.
Это были старые холстины, и, заметив на одной из них метку, она поднесла ее
к глазам.

- Ашайет, - прочитала она. - Значит, это ее холст. Тут вышит и год нашего
приезда сюда. Много лет прошло с тех пор. Знаешь ли ты, Ашайет, на что
сейчас идут твои холстины? - Она захихикала, но тут же, словно
поперхнувшись, умолкла, ибо услышала за спиной чьи-то шаги.

Она повернулась. Перед ней стоял Яхмос.

- Чем ты занимаешься, Хенет?

- Бальзамировщикам не хватило полотна на погребальные пелены. Все им мало.
Только за вчерашний день ушло четыре сотни локтей. Ужас сколько полотна они
изводят. Придется нам взять это старое. Оно хорошего качества и не совсем
ветхое. Это холстины твоей матери, Яхмос.

- А кто разрешил тебе их брать? Хенет засмеялась.

- Имхотеп сказал, что я могу распоряжаться всем, чем хочу, и ни у кого не
спрашивать разрешения. Он доверяет бедной старой Хенет. Знает, что она
сделает все как надо. Я уже давно веду хозяйство в этом доме. Пора и мне
получить вознаграждение.

- Может, и так, - согласился Яхмос. - Отец сказал... - он помолчал, -...что
все зависит от тебя.

- Он так сказал? Что ж, приятно слышать. Но ты, Яхмос, я вижу, не согласен
с отцом?

- Почему же? - Яхмос по-прежнему не повышал тона, но не сводил с нее
пристального взгляда.

- По-моему, тебе лучше согласиться с отцом. Зачем нам лишние неприятности,
а, Яхмос?

- Я не совсем понимаю тебя. Ты хочешь сказать, что, если ты станешь
хозяйкой у нас в доме, смерть покинет его?

- Нет, смерть не собирается уходить.

- И кто же будет ее следующей жертвой, Хенет?

- Почему ты решил, что я знаю?

- Потому что, по-моему, тебе многое известно. Несколько дней назад,
например, ты знала, что Ипи умрет... Ты очень умная, Хенет.

- А ты это только сейчас понял? - вскинулась Хенет. - Хватит мне быть
бедной глупой Хенет. Я все знаю.

- И что же ты знаешь, Хенет? У Хенет даже голос изменился. Он стал низким и
резким.

- Я знаю, что наконец-то могу делать в этом доме что хочу. И никто не
посмеет мне возразить. Имхотеп уже во всем полагается на меня. И ты будешь
делать то же самое, Яхмос.

- А Ренисенб?

Хенет засмеялась злорадно, с явным удовольствием.

- Ренисенб здесь скоро не будет.

- По-твоему, следующей умрет Ренисенб?

- А по-твоему, Яхмос?

- Я хочу услышать, что скажешь ты.

- Может, я только хотела сказать, что Ренисенб выйдет замуж и уедет.

- А что на самом деле ты хотела сказать?

- Иза однажды обвинила меня в том, что я много болтаю, - хихикнула Хенет. -
Может, и так.

И опять рассмеялась, покачиваясь на пятках.

- Итак, Яхмос, как ты думаешь? Имею я наконец право делать в доме что хочу?

Мгновение Яхмос вглядывался в ее лицо и только потом ответил:

- Да, Хенет. Раз ты такая умная, можешь делать все, что хочешь.

И повернулся навстречу Хори, который вышел из главного зала.

- Вот ты где, Яхмос! Имхотеп ждет тебя. Пора подняться наверх.

- Иду, - кивнул Яхмос. И, понизив голос, добавил: - Хори, Хенет, по-моему,
рехнулась. В нее вселился злой дух. Я и вправду начинаю думать, что вина за
все случившееся лежит на ней.

Хори не сразу, но спокойным и ровным тоном откликнулся:

- Она странная женщина, а главное, злая.

- Хори, - перешел на шепот Яхмос, - по-моему, Ренисенб грозит опасность.

- От Хенет?

- Да. Она только что дала мне понять, что очередной жертвой может стать
Ренисенб.

- Что, мне весь день вас ждать? - послышался капризный голос Имхотепа. -
Что это такое? Никто со мной больше не считается. Никого не интересует,
какие страдания я испытываю. Где Хенет? Только Хенет меня понимает.

Из кладовой отчетливо донесся торжествующий смех.

- Ты слышал, Яхмос? Хенет здесь хозяйка!

- Да, Хенет, я понимаю, - справился с собой Яхмос. - Власть теперь в твоих
руках. Ты, мой отец и я - мы втроем...

Хори поспешил к Имхотепу, а Яхмос задержался, что-то еще сказал Хенет, и та
согласно кивнула головой. Лицо ее расползлось в злобной усмешке.

Когда Яхмос, извинившись за задержку, догнал отца и Хори, они все вместе
двинулись наверх, к гробнице.

III

День почему-то тянулся медленно.

Ренисенб терзало беспокойство. Она то выходила из дому на галерею, то шла к
водоему, то возвращалась обратно в дом.

В полдень Имхотеп вернулся. Ему подали еду, он поел и уселся на галерее.
Ренисенб пристроилась рядом.

Она сидела, обхватив руками колени, и время от времени поглядывала на отца.
На его лице было все то же отсутствующее выражение, смешанное с