Чтение 35–й страницы книги ~Отпуск на тот свет~

небезопасно.

В начале тридцатых годов Анна, урожденная Нарышкина, вышла замуж за
простого парня-рабфаковца и стала Голохвастовой. Пожалуй, только ей,
Анне Афанасьевне Голохвастовой, урожденной Нарышкиной, красный бриллиант
принес если далеко не счастливую, то долгую жизнь.

Анна выучилась на врача. Всю жизнь лечила детей. Муж ее был убит на
фронте. В эвакуации, на Урале, когда натурально нечем было кормить двоих
ее сыновей, она в минуту безысходности призвала знакомого ювелира-еврея,
который в ту пору безответно за ней ухаживал. Тот еврей был единственным
человеком на свете, которому за полвека она показала бриллиант.
Выдрессировала Анну Нарышкину-Голохвастову советская власть, ничего не
скажешь!.. Так вот, в 1942 году в Каменске-Уральском, в дощатом бараке
еврей-ювелир тщательно осмотрел камень и дал свое заключение: это
всамделишный бриллиант, красоты и редкости необычайной. И тако-о-ой
стоимости, добавил Муся Фельдман и покачал своей изящно вылепленной
головой... Безумного, кстати, артистизма и честности был человек - его
все-таки взяли в армию, и погиб он в сорок третьем под Новороссийском...
Так вот, "тако-о-ой цены, - сказал за год до своей гибели Муся, - что
вряд ли кому нынче вы, Анечка, сможете этот камень продать. Вы, конечно,
- продолжал Муся, - можете сдать камень государству, и на него купят
эскадрилью танков. Или полк самолетов. Но вас, драгоценная Анна
Афанасьевна, возьмут. За то, что не сдали этот камень раньше..." Так
сказал Муся. Анна Афанасьевна горячо восприняла его совет - кажется, к
слову, они с Мусей все-таки были близки друг с другом... И больше уж
почти до самой своей смерти бриллиант Анна Афанасьевна никому не
показывала.

А перед самой кончиной Анна Афанасьевна призвала свою внучку, которая
за ней все последние годы ухаживала. И вот именно ей в качестве
фамильного наследства и как будущее приданое передала она камень...

- Но откуда же ты знаешь это? - прошептала Таня.

- Да оттуда, что ее внучка, Маша Голохвастова, была моей невестой.

И Игорь замолчал, утомленно прикрыв глаза.

- Была? - осторожно спросила Таня. - Что же с ней стало? - Таню
впечатлил рассказ Игоря, близко к сердцу приняла она слова о проклятии,
что приносит камень своим владельцам.

- С Машенькой? - с отсутствующим видом переспросил Игорь. - Ее убили.
***

Машенька Голохвастова, живая, веселая и умная девушка, оказалась, по
сути, первой любовью Игрека. Дело шло к свадьбе.

Тут скончалась ее бабушка, с коей Машенька жила в одной квартире.
Жили они, надо признать, душа в душу, словно две подруги, меж которыми,
по странному стечению обстоятельств, провели временную черту шириной в
семьдесят лет...

Больше никого, кроме Машеньки, у Анны Афанасьевны не было. Сыновья
окончили свой путь трагически - к проклятию камня это, впрочем, никакого
касательства не имело.

Перед смертью Анна Афанасьевна Голохвастова-Нарышкина поведала внучке
историю красного бриллианта, показала даже чудом сохранившееся письмо,
которое ее бабка получила вместе с камнем от своего воздыхателя, Ивана
Бологовского.

Машенька Голохвастова рассказала обо всем Игорю. Показала и
бриллиант.

Она любила его и доверяла ему.

Было решено: выехать вдвоем за границу и там уже продать камень.
Игорь, сразу понявший всю ценность бриллианта, уверял, что денег, за
него вырученных, хватит им до конца дней. Машенька подтрунивала над ним:
"Ты спустишь их в Монте-Карло за три ночи!" Кроме того, она не верила ни
в чистоту воды камня, ни в легенду о нем, которую осторожно, по
крупицам, узнавал по архивам Игорь (был в этом, помимо чисто
познавательного, сугубо практический смысл: за бриллиант с историей
можно было выручить у агентов, выставляющих камень на аукцион, куда
больше). "Бабулька все перепутала, - смеясь, поддразнивала Машенька
Игоря. - Она бриллиант выкинула по ошибке тогда, в восемнадцатом. А
хранила восемьдесят лет кусок стекла!"

И вот однажды Игрек узнал, что Машенька, в нарушение его планов,
пошла с бриллиантом к ювелиру-оценщику. Тот сразу же предложил ей за
камень пятьдесят тысяч долларов. Она отказалась. Цена, названная с ходу,
поразила ее. Вернулась домой она в глубоком раздумье: выходит, то, что
рассказывала бабушка, - правда?

На следующий день Машеньке позвонили. Глухой голос попросил продать
камень немедленно. Цену назвал фантасмагорическую - сто пятьдесят тысяч
долларов. Машенька опять отказалась. Просила подумать. На вопрос, с кем
имеет честь, на другом конце повесили трубку.

Узнав об экспедиции невесты, которую она предприняла, даже не
посоветовавшись с ним, Игорь пришел в сильнейшее беспокойство.

"Ты оставляла оценщику свой телефон, адрес?" - спрашивал он у
невесты.

Выяснилось: нет, не оставляла.

"Кому-нибудь еще говорила о бриллианте?" Нет, более никому. Машенька
была по-прежнему весела. Игрек своим чутьем игрока ощущал подступающую
неведомую опасность. Он настоял, чтобы они покинули Россию немедленно.
Было решено не ждать виз в Англию, а уже на следующий день - срочно,
спешно! - вылететь на Кипр по горящей турпутевке.

Жили они до сих пор раздельно. Вечером, каждый у себя дома, собирали
вещи в дорогу. Несколько раз перезванивались. Поутру Игорь, сыграв
прощальную партию с друзьями во французском клубе, поехал за невестой с
тем, чтобы отправиться в аэропорт. Уже на подъезде к ее дому он понял,
что произошло неладное. Стояли пожарные машины, милицейские "козелки",
кареты "Скорой помощи". Из брезентовых рукавов, вьющихся по асфальту,
сочилась вода. Из тех двух окон на втором этаже, где жила Машенька,
густо поднимался черный дым.

Игорь вышел из машины и стоял остолбеневший.

Между тем появление в столь ранний час хорошо одетого мужчины на
"Опеле-Тигра" не осталось незамеченным для милицейского начальства.

Игрека по-быстрому препроводили в машину и допросили. Пока
продолжалась формальная процедура, пожар был потушен и брандмайоры
проникли в квартиру. Там обнаружили они обезображенный обгоревший труп
Машеньки.

В дальнейшем следствие установило, что смерть ее наступила еще до
момента возгорания. На теле были следы побоев. Руки связаны. В квартире
все оказалось перевернуто вверх дном. Однако, вот странность, ничего
ценного не пропало (о красном бриллианте, само собой, никто ничего не
знал).

Игоря пару раз допрашивали на Петровке. Была, он чувствовал по
повадкам милицейских, у них идейка повесить убийство Машеньки на него,
однако тут уж концы с концами никак не сходились: во-первых, в квартире
покойной орудовали двое, а во-вторых, у Игоря имелось железобетонное
алиби: в то время, когда произошло убийство, он играл в преферанс во
французском клубе, и по меньшей мере трое его партнеров, а также другие
завсегдатаи, официанты и сам хозяин заведения могли подтвердить это.
Против роты свидетелей даже наши сыщики попереть не могли. Больше
никаких внятных идей у Шерлоков Холмсов не оказалось, и преступление -
как это обычно случается сегодня как раз с самыми дерзкими, с самыми
циничными и кровавыми преступлениями - раскрыто не было.

Да и То сказать: милицейские не ведали истинного мотива убийства. И
догадаться о нем они никак не могли.

Игрек мотив знал.

Он ничуть не сомневался, что гибель невесты связана с красным камнем.

И впервые в жизни Игоря, человека в общем-то холодного, охватила буря
грозных чувств, в которой сплелись горе от потери любимой, ярость к
холодным подонкам, лишивших жизни веселую добрую Машеньку, и желание
отомстить. Чем больше он думал об этом, тем сильнее становилась жажда
мести.

Прошло несколько дней, и месть стала для него настоящей идефикс.

Убийство Машеньки было вызовом всему светлому и доброму, к чему он
благодаря ей прикоснулся впервые в жизни, и он знал, что не сможет жить
дальше, не отыскав убийц, а главное - заказчика холодного преступления.

Единственная ниточка от принадлежавшего Машеньке бриллианта тянулась
к оценщику.

Игрек знал, к кому Машенька ездила с бриллиантом.

Делом двух дней было выяснить, где живет оценщик, и выследить его.

Однажды вечером, когда молодой ювелир, припарковав на стоянке свой
"Мерседес", шел к подъезду, из тени деревьев к нему шагнула тень.

- Молчать! - грозно скомандовал неизвестный сзади. В затылок ювелиру
уперлась холодная сталь. - Будешь орать - разнесу голову. Побежишь -
разнесу голову. И еще: разнесу голову, если ты через десять секунд не
скажешь мне, кому доложил о красном камне.

- К-к-каком камне? - пролепетал, выигрывая время, оценщик. Он
прекрасно все понял.

- О бриллианте Маши Голохвастовой. Ее убили, ты слышал?

Под угрозой жизни этот ювелир (в отличие от благородного Муси
Фельдмана) выдал бы всю свою семью, включая жену, родителей и дочерей,
что уж там говорить о таком пустяке, как сдать малознакомого человека,
которому он время от времени сгружал информацию. Поэтому оценщик не стал
врать.

- Это Борис Петрович. Фамилии не знаю.

- Где живет?

- Не знаю.

- Телефон?