Чтение 35–й страницы книги ~Эксклюзивный грех~

театра сшивался, но был в основном на подхвате. Реквизитором, осветителем,
суфлером... Только раз ему дали роль - почти без слов. Изображал Костя в
одной миниатюре ребеночка-дебила. Ему там папаня говорит: ?Что ж ты такой у
меня неуч, такой тупой...? - и по голове ему стучит. А Костька делал лицо
придурочное и говорил:

"Папаня, стучат...? Очень у него это ?папаня, стучат? хорошо получалось.
Очень к его лицу - довольно простодушному на первый взгляд - подходило. Зал
обычно просто со смеху покатывался. Котова даже дразнили одно время этим
?папаня, стучат?. Это его звездный час был. Он в этой роли переиграл даже
того, кто роль отца исполнял - а им сам Шепилов был...

- Кто?! - в один голос воскликнули Надя и Дима - они оба вспомнили
инициал Ш., стоявший в тетради Евгении Станиславовны рядом с ?тем самым К.?.

- Шепилов, - удивилась их реакции Снегуркина. - А вы что, знаете его?

- Нет, - быстро сказал Дима. - А кто это?

- Друг Кости Котова. Тоже с нашего курса. Отличник, звезда... Вот у него,
в отличие от Котова, настоящий театральный талант был...

- Значит, Шепилов с Котовым дружили? - уточнил Дима.

- О, не разлей вода!

Надя с Димой переглянулись, и Надежда, опережая журналиста, выпалила:

- А где он сейчас - Шепилов?

- Он тоже у вас, в Москве. И тоже - большой человек.

- Кто конкретно? - быстро спросил Дима.

- Бизнесмен. Довольно крупный. Торгует лесом, нефтью, тракторами... Всем
подряд. Он приезжал в феврале на встречу курса. Все как полагается:
?Мерседес? с шофером, костюм от ?Хьюго Босс?... Но он, знаете ли, без
этих... - Снегуркина изобразила пародийно на обеих руках ?пальцы веером?, -
..новорусских понтов. По-прежнему милый парень. Без выпендрежа. Половину
нашего стола тогда, в феврале, оплатил. Ой, что это я говорю!.. Не
записывайте! Он же просил меня никому об этом не рассказывать!

- Это останется между нами, - успокоил женщину Полуянов. И подался
вперед:

- А Шепилов с Котовым до сих пор дружат?

- В последний раз Кости Котова на встрече выпускников не было - он как
раз ездил с парламентской делегацией в Страсбург. Но у меня создалось
впечатление, что Котов и Шепилов дружат. Пусть не близко, как раньше, - но
они порой пересекаются, там у вас, в Москве.

- Шепилов-то давно в бизнесменах ходит?

- Да. Он в Ленинграде был одним из первых кооператоров. Еще в конце
восьмидесятых. Потом в Москву перебрался.

- Может, это Котов перетащил его в столицу?

- Скорей уж наоборот, Шепилов с его-то деньгами помог Косте депутатом
стать. Но это мои домыслы! Не пишите!.. Вернее всего: они оба друг друга
стоят. И никто никого никуда не тащил. Оба - ребята умные, дельные. И
карьеру каждый сделал сам по себе.

- А они. Котов с Шепиловым, дружили в университете только вдвоем? -
продолжил выспрашивать Дима. - Или у них целая компания была?

На Полуянова приятно было посмотреть: разрумянился, глаза разгорелись.
Похоже, он понял: они вышли на след, и Снегуркина - для них бесценный
источник информации: много знающая, бескорыстная, говорливая и обаятельная.
Однако последний вопрос омрачил легкой тенью лицо их информаторши. И тут,
как по заказу (или как в книге), солнце, словно решив, что хватит ему
освещать гранитный северный город, исчезло за тучами. Сразу стало видно, что
уже глубокая осень, и скоро сумерки, и со дня на день пойдет снег.
Снегуркина вздохнула:

- С Котовым и Шепиловым еще один дружил. Да, они втроем всюду ходили.
Третьего Толиком звали. Толик Желяев.

И снова Надя глянула на Диму и по его лицу поняла, что тот тоже вспомнил:
третье загадочное имя в записной книжке Евгении Станиславовны, рядом с К, и
Ш. начиналось на Ж... Неужели?.. Неужто они отыскали троицу друзей из
семьдесят восьмого далекого года?

- Желяев - как пишется: через ?е? или ?и?? - спросил Дима, и голос его от
волнения дрогнул, впервые за весь разговор.

- Через ?е?.

Дима быстро записал фамилию в блокнот. Выстрелил следующим вопросом:

- А этот Желяев - что он за человек?

- Желяев? Очень обыкновенный. Спокойный, ровный, даже суровый. Слова из
него не вытянешь.

- А они, Желяев, Шепилов и Котов, когда в университете учились, между
собой ругались? Может быть, дрались?

- Дрались? Да нет, ну что вы. Никогда о таком не слышала.

- А кто он сейчас, Желяев?

- Он служит где-то в ФСБ.

- Вот как! - не удержался, чтоб не воскликнуть, Дима.

- Да, и тоже у вас в Москве. Уже в изрядных чинах. Может, полковник, а
может, даже генерал.

- А не знаете, Юлия Павловна, - заторопился Дима, - они, все трое -
Желяев, Шепилов и Котов, - сейчас друг с другом отношения поддерживают?

- Представления не имею. Кости Котова, как я уже сказала, на последней
встрече не было. А Шепилов с Желяевым на этой встрече держались друг с
другом, я заметила, довольно отчужденно. На шею, во всяком случае, друг
другу не бросались. Да что вы все только о них троих расспрашиваете?

- Они чинов достигли известных, - не моргнув глазом, ответил скрытой
цитатой из Грибоедова Дима. - К тому же, вы говорите, они звездами вашими
факультетскими были. Стройотряды, общественная работа, самодеятельность...

- Ну, Желяев в самодеятельности никогда не блистал. Если не считать,
конечно, песен под гитару. - Снегуркина саркастически скривила рот. - Причем
непременно, как тогда говорили, ?высокого патриотического звучания?:
?Слышишь, время гудит: БАМ, на просторах крутых: БАМ!.."

- А вы не любите Желяева, - заметил Полуянов.

- Почему же не люблю? - возразила Снегуркина. - Просто я к нему абсолютно
равнодушна.

Тут раздался телефонный звонок. Снегуркина сняла трубку и со сдержанной
гордостью проговорила в телефон:

- У меня тут корреспонденты из Москвы. Давайте через часок, ладно?

- У меня такое впечатление, - улыбнулся Полуянов, когда та положила
трубку, - что половина вашего курса в Москву уехал. Это что - тлетворное
влияние фильма ?Ирония судьбы??

Снегуркина от души расхохоталась.

- Ну, бросьте, у нас и в Питере немало ребят осталось.

- А арабы у вас на курсе учились?

- Арабы?! - удивилась неожиданному повороту разговора женщина. - Нет. -
Задумалась на секунду, подтвердила:

- Точно - нет. Был болгарин, трое немцев учились - естественно, из
Восточной Германии, пара кубинцев... Чех по фамилии Правда. Двое монголов.
Фамилия у парня монгола была, - Снегуркина улыбнулась и единым духом
произнесла:

- Баззаракчагийн. А девушку звали Батджанцагийн.

- Ну, у вас и память, - восхитился Дима.

- Так ведь я старостой потока была. Помогала начальнику курса переклички
устраивать. А сейчас, в феврале, приглашения на встречу рассылала... Правда,
из иностранцев не приехал никто. Письма некоторые прислали. Трудно им сейчас
живется, в бывших братских странах народной демократии.

- А в ?академку? у вас многие уходили?

- Ну, в основном девушки, в декрет, - улыбнулась Снегуркина. - На старших
курсах... У нашего курса теперь в общей сложности (мы в феврале анкеты
рассылали) сто пятьдесят три ребенка, а также уже трое внуков!..

- А у вас лично?

- И у меня двое. Мальчик, - рассмеялась Снегуркина, - и мальчик.
Четырнадцать лет и семь.

- Значит, вы лично в ?академку? не уходили... - понимающе улыбнулся Дима.

- Бог миловал. Получала от государства полноценный больничный.

- Ну а если не в декрет, - мягко вернулся к разговору Дима, - кто-нибудь
по болезни от курса отставал?

Женщина задумалась, потом покачала головой.

- Очень мало. Наташа Гринько - из-за операции... На первом курсе Эдик
Мирзоев сессию не сдал и, чтоб в ?академку? уйти, попросил, чтоб друзья ему
руку сломали...

- О господи!.. - содрогнулась Надя.

- Да, представляете? Выпили они тогда как следует для анестезии и пошли в
общаге в постирочную с ломом... Только в конце концов Эдик струхнул, и его
все равно отчислили...

- Скажите, Юлия Павловна, - перебил женщину Полуянов, - ас более старших
курсов, после ?академки?, к вам кто-то приходил?

- Бывало. Тоже в основном под конец учебы, курсе на пятом, на дипломе:
девочки из декрета.

- А из парней? - быстро спросил Дима. Снегуркина задумалась. Потом
проговорила:

- На втором курсе Миша Шахновский, он из-за стенокардии год пропустил...
На третьем - Сережка Бельский, он за сборную страны по гимнастике выступал,
ну и побился тогда сильно... А уже ближе к диплому, на пятом курсе, к нам
после ?академки? пришел Коля Ефремов...

- Как? - переспросил заскучавший было Дима. В его глазах снова зажегся
огонь неподдельного интереса. Надя сразу поняла почему: по одной из версий,
что записывала она вчера в гостинице, убийцей их матерей был сбрендивший
маньяк - а инициалы этого студента Евгения Станиславовна обозначила в своем
дневнике как Н.Е. Н.Е. - Николай Ефремов. И хотя Надя мало верила в версию
про маньяка-одиночку - все равно навострила ушки.

- Коля Ефремов, - ответила Снегуркина. - Николай.

- А он почему отстал? С головой были проблемы? В психушку попал?

- С чего вы взяли? Совсем он не псих. Спокойный, обстоятельный, очень