всем классом на Анна-Мария-Айленд и устроили пикник на пляже. Знаете,
костерок, бутерброды, пиво и все такое. Микер напился и очень шумел -
впрочем, как и все остальные. Если бы он поехал оттуда сам, он бы
наверняка не вписался в какой-нибудь поворот. Но его кто-то подвез. Так
что все были уверенны, что он в целости доберется до дома. Мы так шумели и
вопили, да еще и музыка орала, так что никто никаких криков не слышал и
слышать не мог. К тому же становилось уже темно. Тогда все решили
макнуться по последнему разу, и Микер, видимо заплыл слишком далеко, но
никто этого не заметил, и каждый думал, что он уехал домой с другим, пока
двумя днями позже какой-то рыбак не вытащил его тело аж у Тин-Кен-Айленда.
этих издевательств было бы не удивительно, если бы Бриндль купался в то же
самое время и в том же самом месте, что и Микер.
нем форма. Он стал холоден и корректен. Годы, проведенные в полиции,
приучили его к профессиональной неприязни ко всяким проходимцам, которые
строят версии о том, что случилось семь лет назад. Я увидел в его глазах
казематы с цементным, запятнанным мочой полом, перекошенные, небритые,
пьяные рожи бродяг и проституток. И гордость старого отца за сына - юного
офицера полиции.
вас, они зря не едят свой хлеб. А Говард плакал тогда над его телом. Я это
очень хорошо помню. Всю дорогу до кладбища.
душой.
слова, его рация вспискнула, и он вернулся в участок. Кажется, случилось
какое-то проишествие на дороге. Перевернулась цисцерна с газом. Я думаю,
его поспешный уход объяснялся отчести тем, что он был рад от меня
отделаться.
Судя по всему, ему было уже много лет. Такие огромные деревья бывают
только в очень старых парках или на кладбищах. Вовсю свистели птицы.
Траченные ржавчиной, с облупившейся краской, сильно помятые фургоны были
облепленны таким количеством пристроек, крылечек и навесов, что казалось
почти невозможным представить их вышедшими снова на трассу. Эта мокрая,
похожая на трущобы деревня на колесах словно пыталась еще больше врасти в
землю, чтобы забыть наконец тревожные сны, в которых смешивались запахи
горячего асфальта, бензина и пота. В песке возились дети, кто-то играл в
шахматы, кто-то просто сидел, подставив лицо декабрьскому солнцу. Из домов
доносились приглушенные теле- и радио голоса. Я услышал обрывок воскресных
новостей: "...и тогда я скажу вам, братья..." - "...слава и безграницное
милосердие Господне и обещание вечной жизни...".
пришельцем из другого мира. Но если я улыбался, мне улыбались в ответ. Я
поинтересовался, где мне можно найти кого-нибудь из старых жителей, и мне
сказали, что Т.К.Ламли знает всех стариков в парке. И ведет даже что-то
вроде летописи. Пройти прямо, свернуть направо у большого баньяна. Он
перегородил дорогу, но это ничего, его можно обойти, а там увидете.
Высокий трейлер; выкрашенный золотой краской.
красного носа картошкой с порами большими, как лунные кратеры. Он сидел у
своего дома на лавочке, выкрашенной в тот же ослепительно золотой цвет.
навстречу - сломал бедро в прошлом июле. Сначала эти чертовы медики
сказали, что я не выживу, потом сказали, что никогда не встану с кровати,
а теперь остановились на том, что я никогда не буду ходить. Уж лучше с
ними не спорить, а то и последнего рассудка лишиться. Так что я уговорил
их приволочь меня сюда, и теперь раз в неделю один из этих мясников
приходит меня осматривать. Так вы хотите знать о стариках Бриндлях? Черт,
я ведь, наверное, так и не повидаю их теперь перед смертью. Они переехали
в один-дробь-восемь, а было это... да, четырнадцать лет назад. Молли, Рик
и этот толстый мальчишка по имени Говард.
поставить там маленький домик на колесах. Раньше там жила семья Фитерби,
но они так запарились возить детей к гувернантке и обратно, что в конце
концов съехались все вместе. А потом она умерла, оставив им квартиру. И
это хорошо, потому что у нас столько детишек в парке, и все беспризорники.
Но с тем толстым мальчишкой было все о'кей. Прикрикнешь на него - он и
затихает, слова поперек не скажет. Только вот остальных ребятишек он
сторонился. Сидел где-нибудь один и бормотал что-то себе под нос, и
никогда ему скучно не бывало. А уж как Рик с Молли над ним тряслись,
каждый цент откладывали. Одного я только в нем не выносил. Куда не
пошлешь, что ни поручишь - все сделает в точности. Но если вы посылали его
в магазин, который через дорогу - там еще такой шикарный кондитерский
отдел - и давали денег немного больше, чем нужно, он неприменно покупал
сверх всего шоколодку или пирожное, такое, знаете, с кремовыми, и
возвращался, поедая их прямо на ходу, довольный, как кот, налакавшийся
сливок. Нельзя сказать, что это очень радовало его деда с бабкой, но
Говард у них был единственный, больше из этой семьи на юге никого не
осталось. Только в Орегоне, говорят, жила еще их дочь с мужем, но из
Огайской семьи не уцелел больш никто. Ужасная история. Молли никогда не
могла удержаться от слез, когда ее рассказывала. Говард как раз был
средним ребенком в семье сына стариков Бриндлей. У него с женой был
маленький домик на берегу озера, они туда уезжали на все лето с детьми. В
доме было полным-полно тараканов, и видно молодая миссис Бриндль забыла за
зиму, в какую банку ссыпала морилку. Но так или иначе, а яд попал в еду -
то ли с мукой, то ли с молочным порошком, и тот толстый мальчишка не умер
вместе со всеми только потому, что блюдо было не из его любимых, и он съел
совсем немного. Может, оттого то он и чурался наших мальчишек, горластых
да довольных, и прелпочитал быть один. Некоторые тут говорят, что с их
отъездом во многих домах недосчиталось того, немного другого, но на самом
деле, вещи теряются и пропадают всегда, неважно, живет рядом с вами Говард
Бриндль или нет. Просто, может, забыли, куда последний раз сунули. Ну, так
они переехали на другой конец парка, где места получше, а потом... Это
случилось как раз четыре года и пять дней назад. Я помню так точно, потому
что это было как раз на следующий день после Рождества. В ночь на двадцать
шестое, в половине третьего утра у нас раздался такой "БА-БАХХХ", какой
чертям в аду не снился, а потом еще грохот потише, когда на парк
навалились обатно ошметки старого трейлера. Остальные машины даже не
задело. Но одним из обломков пришибло Берни Вудруфа. Он выскочил из дома
на грохот, и ему угодило прямо по голове. Так бы он еще, может, остался бы
жив, но его доконал сердечный приступ, прямо там на месте. Ну и конечно,
погибли Рик с Молли. Они так никогда и не узнали, что их убило. Нам потом
рассказали, что все дело было в новом газавом балоне, который купили как
раз перед рождеством. Видимо, когда его втаскивали в дом, немного сбили
кран, и на ночь он остался приоткрыт. Пропан тяжелее воздуха. Он быстро
заполнил весь домик. Когда он дошел до колонки - они оставляли ее на ночь
- этого маленького язычка пламени хватило на то, чтобы разнести все в
щепки. То есть в буквальном смысле слова в щепки. От тел тоже почти ничего
не осталось. Если вы пойдете на тот конец парка и заглянете за жасминовые
кусты, то увидите плиту, под которой покоится все, что осталось от
один-дробь-восьмого участка. Вот так. Они там пржили не больше десяти лет,
с тех пор как переехали.
за ним зашли друзья - он их с вечера поджидал. На новый Год в Гайнесвиле
должна была состояться мгра, какой-то кубок, что ли, и они все ночи
тренировались. Играл Говард неохотно. Может, из него и вышел бы отличный
спортсмен, да уж больно ленивый был мальчишка. Или, может, сердце не
лежало. Да у него ни к чему сердце не лежало. Просто мог часами бродить по
парку и бормотать себе под нос, словно во сне. Все мы тогда пытались ему
помочь, кто чем мог. Но что мы могли сделать? Только с честью справить
поминки. И никто с тех пор его здесь не видел. Но винить его за это ни у
кого рот не раскроется, это уж точно. Вот уж верно остался мальчишка на
свете один, как перст.
скамейке. Откашлялся и продолжал:
случались, и в драке народ головы ломал. Пневмония, эмфезема. Одни
умирают, на их место приезжают другие... Тут у нас женщины все умеют и
принарядить покойника, и обмыть, если что. Дело привычное. Но когда
кто-нибудь уходит так, как Рик и Молли, что даже костей не собрать,
становится как-то не по себе. Дурацкая смерть, хуже убийства. Вот как с
Джексоном Барндолларом случилось - свалился пьяный с пирса и утонул. Или
как с Люси Мак-Би - ее сбила машина, врезавшаяся в открытое окно
ресторана, Люси как раз дожевывала кусок кекса, Наверное, в самом сердце
Преисполней сидит такой с рогами и копытцами и пишет - тебе то-то, а тебе
- другое. Каждый день у всех нас в жизни становится одним днем меньше. Но
люди не хотят об этом думать, не хотят ничего слушать. И я ценю ваше
внимание и терпение, молодой человек, это нынче редкость - внимательный
слушаткль. Надо быть разумным и терпеливым, и именно поэтому я сижу здесь,
а не валяюсь в постели. Каждый день соседи выносят меня на солнышко и
каждый день я немного двигаюсь. И я скажу вам: это единственный способ
выжить в этом мире, который Господь послал нам всем во испытание. И
настанет день, когда я все-таки явлюсь к тому мяснику и коновалу, явлюсь
Афанасьев Роман
Махров Алексей
Сертаков Виталий
Скальци Джон
Корнев Павел
Шилова Юлия