Чтение 35–й страницы книги ~Утро

прав и в другом: главное условие для успеха побега - устранить с моего
пути Томаса и Райена.

Хорошо, что Уильям так рьяно занялся этим делом, но плохо, что он,
как всегда, действует не собственными руками, а использует меня или Мод -
пешек, которых он держит, пока они ему нужны, и которыми легко пожертвует.

Иногда мне кажется, что вся эта история для него не больше чем игра.
Опасная и бессмысленная игра.

А возможно, и что-то другое. Скажем, стремление к самовыражению.
Отголосок давно забытого, похороненного чувства морали в аморальном мире.
Неожиданная вспышка возмущения у циника, неспособного на нормальные
эмоции.

В конце концов это его дело. Плохо только, что комбинации придумывает
он, а выполнять приходится мне. Приносит фальшивые доллары, а сбываю их я.
Бьет Мура, а в случае чего за это снова-таки отвечать буду я. Сводит счеты
с Томасом и Райеном, а они и их друзья охотятся за мной. И, если Сеймур не
одолеет этих двух мошенников, вся их банда набросится на меня. Если же
одолеет...

Если одолеет, то я не удивлюсь, если он заявит: "Очень сожалею,
очень, но канал до сих пор закрыт. Трогайтесь сами с двумя вашими
паспортами, ни один из которых не годен". И бросит меня. Или выдвинет
последнее предложение, которое уже выдвигал в Копенгагене: не хотите
погибнуть - переходите ко мне. В моем учреждении найдется место и для вас.

Очень опасно забывать, что Сеймур - противник. Противник, не похожий
на других. Другие, все те, кого я встречал на своем пути на протяжении
последних лет, намного проще. С ними легче: устраняешь противника из игры,
если он тебя не устранил. При этом рискуешь только получить пулю - и не
больше; все по правилам игры.

Противник... С годами их насобиралось у меня порядочно. Полковник
Дуглас и его человек, который прибыл ликвидировать меня в Париже; Эвен,
Уорнер и Райман из той длинной запутанной истории в Амстердаме; Дрей и
Нортон, которые, каждый по своей линии, готовили мне некролог в Лондоне;
Ральф Бетон, что обещал рассчитаться со мной в Берне... Я не вспоминаю про
других, тех, с которыми я не встречался с глазу на глаз, но они,
склонившись над моим досье, мудрили в своих кабинетах над тем, где и как
меня похоронить.

Пестрая галерея типов, некоторые совсем не стандартные, некоторые
придерживаются определенных убеждений о чести и морали, но все они
небезразличны к шелесту банкнотов. Трусливые бюрократы или авантюристы,
интеллектуалы или снайперы, они были страшно банальны в своих побуждениях
и реакциях. В случае опасности сберечь собственную шкуру, потому что она у
тебя одна. На случай катастроф спасти свое служебное реноме, ибо на нем
основывается твое жалованье и положение в обществе. А при удобном случае
положить себе что-то в карман - ведь надо думать и о старости.

А этому типу, оказывается, несвойственны тривиальные стремления. Он
рискует собственной шкурой, ставит на карту свою карьеру и, словно
глухарь, совсем не реагирует на шелест банкнотов. Не стоит допытываться, в
чем состоит его движущая сила - ведь он уже давно дал мне понять, что ее
нет. Но разве можно находиться в постоянном движении без мотора? Это
просто какая-то аномалия по имени Уильям Сеймур.

"Аномалия" появляется лишь на третий вечер после моей встречи с
Дейзи.

Он усаживается в кресле напротив меня, небрежно отодвигает поднос с
рюмками достает из кармана уже знакомый мне портативный магнитофончик.

- Маленький дуэт?

- А почему бы и нет? Говорят, музыка облагораживает.

- Конечно, - подтверждает Сеймур. - Особенно такая. Он нажимает
кнопку:

Райен. В тот день вы не сказали мне, что, кроме фактуры для формы,
имеете и окончательную фактуру.

Томас. Не считал нужным класть ее в карман, идя к вам в дом.

Райен. Ибо у вас был только один-единственный экземпляр...

Томас. Да.

Райен. Могу ли я все-таки посмотреть на ваш экземпляр?

Томас. Прошу! Именно для этого я вас и пригласил. (Пауза.)

Райен. Гм. Так. Это в самом деле кое-что меняет.

Томас. Кое-что?

Райен. Не забывайте, что того бельгийца прислали ко мне вы.

Томас. Не будем спорить о том, чего нельзя доказать.

Райен. То, что не доказано сегодня, завтра может быть доказано и
подтверждено документами. Я говорил вам, что мои люди активно занимаются
этим вопросом. Между прочим, уже установлено, что соглашение вашего Каре и
той африканской республики - это блеф. Оружие было предназначено для
других, есть все основания полагать, что этот инцидент может перерасти в
политический скандал.

Томас. Искренне вам сочувствую.

Райен. Благодарю. Но не забывайте посочувствовать и себе. Инициатива
шла от вас, Томас. И это очень скоро также будет установлено.

Томас. Я думал, что вы пришли с серьезными намерениями.

Райен. Мои намерения вполне серьезны. Но, как я вам уже говорил,
каждый разговор с вами связан с обременительными и совсем лишними
проволочками только потому, что вы не хотите видеть очевидное.

Томас. Очевидное - это фактура, которую я вам показал. Единственный
неоспоримый факт во всей этой путанице.

Райен. Вы забыли про запись, что хранится в моем сейфе.

Томас. О, если говорить о записи, то у меня есть значительно
интереснее.

Райен. Какие именно?

Томас. Это уже другая тема. Сейчас речь идет о фактуре. Если мы
достигнем какого-то согласия, сможем поговорить и про запись.

Райен. Хотите сказать, что после этого шантажа вы преподнесете мне
еще и другой?

Томас. Я не шантажист. Я честный делец. И могу наперед заверить вас,
что, если мы заключаем соглашение, я подарю вам эту запись. Впечатляющая
запись, мистер. Только не угрожайте мне политическим скандалом. Я человек
военный, и политика меня не интересует.

Райен. Верю вам. Но не знаю, поверят ли другие.

Томас. Еще бы, другие поверят только вам.

Райен. Признаюсь, что я тоже оказываюсь в неприятном положении.
Однако думаю, вам известно, что в силу определенных обстоятельств я могу
рассчитывать на поддержку в высоких сферах.

Томас. Скажу вам по большому секрету, что я тоже имею влиятельных
друзей. А поскольку разговор не по моей вине перешел в иное русло,
предлагаю остановить его.

Райен. Я бы хотел все-таки услыхать ваши условия.

Томас. Наконец. Мои условия, мистер, более приемлемы, чем ваши. Из
обозначенной в этом документе суммы, которую вы положили себе в карман,
считаю нормальным получить половину.

Райен. Половину? Но это же очень много!

Томас. Именно так: для одного человека много, поэтому я предлагаю вам
разделить ее.

Райен. Это же настоящий грабеж!

Томас. Что-то похоже. Вы грабите "Интерармко", я граблю вас... Но что
поделаешь. Так ведется.

Райен. Как деловой человек, я согласен заплатить вам за документ,
только в границах разумного.

Томас. То есть?

Райен. Сто тысяч!

Томас. Оставьте их себе. И на этом поставим точку. Боюсь, что вы
совсем не деловой человек.

Райен. Наоборот. Я даже соглашаюсь на некоторое уточнение, только при
одном условии: сперва я хочу услыхать вашу запись, если такая вообще
существует.

Томас. О, то исключительная запись, я уже вам сказал. Каре
свидетельствует против Райена: как было заключено соглашение, сколько
денег он выплатил ему наличными, вообще все подробности.

Райен. Какая нелепость!

Томас. С вами в самом деле трудно разговаривать. Запись хранится у
меня в сейфе, в пяти шагах отсюда.

Райен. Вы хотите сказать, что нашли Каре?

Томас. Именно.

Райен. Где именно?

Томас. Там, где и надеялись, - в Кельне, где его постоянное убежище.

Райен. И теперь он в ваших руках?

Томас. Я не обязан перед вами отчитываться. Могу только сказать, что
Каре уже вне вашей сферы действия.

Райен. Вы его убрали...

Томас. Не будем вдаваться в лишние детали. (Короткая пауза.)

Райен. Хорошо. Предложите разумную сумму и принесите запись.

Томас. Сумма уже назначена, мистер. И снижения не будет - можете мне
поверить. (Пауза, на этот раз более длительная.)

Райен. Хорошо. Я вам выплачу эту сумму, вы даете мне фактуру и
запись. Но и фактура, и запись - это же копии, следовательно, вам ничего
не стоит завтра снова прийти ко мне и требовать что-то еще. Короче говоря,
обычная механика цепного шантажа.

Томас. Повторяю, я не шантажист. Я занимаюсь честными соглашениями.

Райен. Ваше представление о честности мне известно еще со времен той
нигерийской аферы. Помните?

Томас. Не знаю, как вас убедить, что у меня нет других копий.

Райен. Не надо меня убеждать. Все равно я вам не поверю. Поэтому
предлагаю очень простой выход: я вам даю деньги, а вы мне - расписку.