привлекали на суточные договоры.
помощником режиссера Люса.
материал?
провокатор?
режиссеру Люсу и посоветовать его продюсеру тщательнее хранить отснятый
материал... Мы, газетчики, умеем хранить наши тайны.
хранить наши тайны. Вы воспользовались краденым товаром, Ленц... Вы
поступили как перекупщик краденого... Отснятый материал хранится в нашем
сейфе, и доступ к этому материалу имеем только я и режиссер Люс. - Он
достал из кармана ключ и показал его прокурору. - Вот этот ключ, и еще
один такой сделан для Люса. И все. Больше никто не мог получить материал,
кроме нас! Никакой мифический помощник не мог получить этого материала.
могли продать материал Ленцу?
он обвинит в этом меня. Я посмотрю, что из этого получится!
Берг, - извините, господа, я сегодня почти не спал. Мы проводили
экспертизу в ателье... Вот заключение экспертов, - он протянул листки
бумаги Шварцману, - здесь акт обследования вашего сейфа. Он был вскрыт,
ваш сейф. Он был вскрыт дважды. Один раз, вероятно, когда брали материал
Люса для копировки, а второй раз, когда этот материал положили обратно. К
сожалению, нам не удалось узнать, когда это случилось. Экспертиза, которую
я проверил с пленкой, дала мне, правда, несколько иные данные... Но сейчас
не время об этом...
немцев, придерживающихся разных политических взглядов! Мой дорогой Люс, я
прошу у вас прощения! Я готов понести ответственность за излишнюю
доверчивость! Это для меня хороший урок на будущее... Страшно, конечно, в
каждом видеть провокатора или врага, но если нас...
свободны.
сообщение: Кочев запросил политическое убежище в Южно-Африканской
Республике. В пространной статье, опубликованной в Иоганнесбурге, он
писал: "Моя мать поймет меня и простит. Мои друзья, которые ведут в Софии,
Праге, Будапеште, Белграде и Москве неравный, но благородный бой с
тиранией, простят меня и поймут. Я знал, что КГБ повсюду имеет свою
агентуру и они легко могли похитить меня из Западного Берлина, - именно
поэтому я запросил убежища здесь, в ЮАР. Я не буду вести никакой борьбы
против режима. Пока что я буду отдыхать и думать, как мне найти самого
себя в свободном мире. О том, к какому решению я приду, я сообщу через
печать".
поехал в дом к адвокату Енеке, который обычно по пятницам собирал у себя
близких друзей на "сеансы продления молодости". Приезжали выпускники
Боннского университета: "студенты" располагались в баре, а жены студентов,
одна из которых, фрау Никельбаум, уже успела стать бабушкой в свои сорок
лет, болтали наверху, в холле, где им были приготовлены кофе и мороженое.
отнюдь не потому, что тот приглашал его к себе уже два года кряду.
телефону, - это поразительно, как меняются люди, став членами кабинета
министров! Кройцман, я презираю тебя! Более того, я тебя ненавижу! Если ты
не приедешь ко мне на уик-энд, я обвиню тебя через прессу в высокомерии и
зазнайстве!
у тебя?
придет. Он тебе нужен?
здешними стариками. А Блюменталь?
большевизмом и Тадденом. Конечно, придет. Жду. Имей в виду, я предупрежу
Лорхен, и если ты не придешь...
глупости боннской администрации - чем выше рангом руководитель, тем он
более беспощаден в оценке ситуации и лидеров, - Кройцман поднялся наверх,
поздравил фрау Никельбаум с рождением внука, поболтал с Лорхен и посетовал
на занятость Гретты в институте косметики, где она проводит дни и ночи в
своей лаборатории. "Хотя, быть может, это и верно, дети ценят работающих
матерей... Не то чтобы работающих, а, скорее, отсутствующих в доме - кто
спорит, что работа дома самая изнурительная! У тебя есть прислуга?" - "Бог
мой, о чем ты говоришь?! Это невозможно. Я была вынуждена сама научиться
водить машину - у Енеке идиосинкразия, а шофер просит пятьсот марок в
месяц, это ведь невозможно! Раз в неделю ко мне приходит жена консьержа, а
все остальное приходится вести самой - и сдачу белья, и прием покупок из
бакалеи, и заказ па мойку окон, и вызов реставратора мебели - все сама!" -
"А дети?" - "Остальное время - дети... Енеке со своим басом и
идиосинкразией; приемы, бакалейщики, которые дерутся у моих дверей за
право продавать телятину, и дети". - "Мне очень тебя жаль, Лорхен".
Георгу Краузе, только что приехавшему из своей газеты.
следую, а уж детали - это моя прерогатива. Разве ты находишься в ином
положении, сидя в министерском кресле?
заместителей не становится министром. Выигрывает темная лошадь со стороны,
но обязательно со своей новой программой, противоположной той, которой я
должен был следовать, замещая моего министра.
перестану тебе верить. Я ведь знаю, что ты член Наблюдательного совета у
Дорнброка.
этом?
встретились... Наконец Кройцман спросил:
в другую комнату, там и почитаешь этот... фельетон о падении нравов в
нашем мире.
кабинет, а еще дальше - библиотека. Здесь, оставшись один, Кройцман
разгладил мятые, еще влажные, пахнущие непередаваемым, прекрасным,
единственным, типографским запахом гранки.
с безответственными речами выступает кто-то из министерства
здравоохранения, обещая победить рак в течение ближайших же месяцев, или
министр Розенград клянется, что он повысит пенсию старикам старше
семидесяти лет, мы не очень-то реагируем на это, потому что привыкли
относиться к высказываниям наших "веселых" министров с известной долей
скептицизма. Однако мы с обостренным вниманием следим за всем, что
касается основы основ нормальной жизнедеятельности демократического
государства, - за соблюдением закона. Естественно, судья и прокурор,
призванные охранять конституцию, это такие люди, к которым со
снисхождением не отнесешься, - каждый человек так или иначе соприкасается
с законом: и в счастье рождения, и в горечи смерти. Прокурор Берг известен
общественному мнению как убежденный радикал: его позиция всегда отличалась
аскетизмом, который кое-кто расценивал как проявление здоровой оппозиции
практике наших судов и правовых институтов. Это личное дело прокурора