Чтение 35–й страницы книги ~Коп ушел~

это?

Убиты тридцать два человека. Двое раненых в критическом состоянии и
вряд ли выживут. Шестеро не смогли присутствовать по состоянию здоровья.
Один просто не мог сделать это в то время... и один был очень занят в
Майами.

Шелби остановился, задумался, выпил и подошел к бару за новой
порцией. С минуту он всматривался в свое отражение в зеркале. Возможно
ли...

Папа Менес старел и, хотя являлся официальным главой семьи, у него
уже не было стальной хватки, единоличной власти, которые были у него
раньше. Приходили новые люди и заполняли правление, заключали союзы,
грызлись за власть и старались вытолкнуть тех, кто ввел их туда. Не раз и
не два возникали слухи о том, что Менес должен уйти. Он возражал против
слишком многих их дел, а они терпеть не могли вмешательства. Они лишь
ждали случая.

Что ж, он, Марк Шелби, дал им такую возможность. А буквально перед
взрывом Джерри Дэйс проговорил ему по телефону закодированное послание о
том, что Папу Менеса решили исключить. Вся беда в том, что старые тигры
умирают неохотно. Они уже не столь энергичны, не столь сильны, но за
долгие годы набрались опыта, развили свои природные инстинкты и в любое
время могли убить новичка, бросившего им вызов.

А Папа Менес, конечно же, тигр. Черт побери, он все знал! У него есть
свои каналы связи со всеми районами и он не из тех, кто может легко
отказаться от задуманного. Он живуч и хитер, как все старые тигры
джунглей. Нанести сокрушительный удар, подобный чикагскому взрыву, когда
его хотели прижать - это как раз в его стиле.

Но... возможно ли это?

Если это так, то, следовательно, Папа стоял и за остальными
убийствами. Он готовился реорганизовать все по-новому, а этого организация
опасалась всегда. Шелби вспомнил былые времена. Подобное было в начале
сороковых годов, но Папа тогда еще не был Папой. Он был просто человеком,
тигром, который все забирал и ничего не давал.

Скривив губы в усмешке, Марк Шелби долго пил. Итак, старик решил все
сохранить для себя. Дьявол!

Полиция должна получить некоторые, относящиеся к взрыву подробности,
которые он собирал и хранил в течение стольких лет. Папа Менес станет
железным кандидатом на пожизненное заключение в федеральной тюрьме, если
только не пойдет на немедленное отречение от власти, приказ о котором
издаст горстка уцелевших глав семей.

- Бедный Папа, - пробормотал Шелби. - Все сделал и ничего не знает.

Черт с ними! Теперь почти всех убрали, и он, Шелби, сидит, как
король. Он один знает жизненно важные детали сложного механизма
организации, и если кто-нибудь проявит недовольство, есть подробности, с
помощью которых они выпадут из строя прямиком в безымянную могилу или в
камеру усиленного режима.

Шелби допил и подмигнул своему отражению в зеркале. Он чувствовал
себя отлично. Он все рассчитал и ошибки быть не должно. Он хотел налить
еще, но отодвинул стакан и заткнул бутылку пробкой. Выпивка - последнее
дело, когда такой праздник. Что он хотел, так это рослую блондинку. Когда
он одержит победу, то, пожалуй, скажет ей, кто он на самом деле, и введет
ее в свой дом, где они будут жить так, как он давно мечтал и хотел.

Шелби потянулся к телефону, чтобы позвонить Хельге, но замер, едва
палец коснулся диска. В такую "жару" за всеми следят особенно зорко. Пусть
Хельга попостится несколько дней, пока все уляжется. Он протянул руку к
бутылке, выпил еще стакан, потом еще один и уселся, думая о том, когда
позвонит Малютке Ричарду. До сих пор ничего не слышно о том, что они
сделали с Шатси - взяли или убили. Со склада никаких новостей, но скоро
они должны позвонить. Остается только ждать. Он всегда ощущал
подавленность, когда инициатива принадлежала не ему.

Приняв решение, Папа Менес все устроил за каких-то полчаса. Он ехал
на заднем сидении, впереди сидели Арти и Луиза - их новая любовница. На
боковой улочке Майами они поменяли машину, забрали единственный чемодан с
личными вещами Папы и направились в Джексонвиль на севере штата. Хотя его
имя упоминалось в каждом выпуске теленовостей, комментаторы считали, что
он пропал без вести или убит. Их еще не остановил и не опознал ни один
полицейский.

В аэропорту Арти купил Луизе билет первого класса в один конец до
Нью-Йорка, сказал ей, где остановиться, пока они не прибудут, и дал
пятьсот долларов бумажками, чтобы она не скучала во время поездки.

Она хотела ехать с ними в машине, но Папа помнил, как был схвачен
старый Томми Хэйзлтон в деле Мани Экте, и не решился попадаться им в лапы,
перевозя какую угодно даму за границу штата, неважно, сколько ей лет.

Когда они вновь оказались в машине, Арти спросил:

- Босс, я ничего не хочу сказать, но ты уверен в этой бабе?

Он мог запросто схлопотать по зубам, но на этот раз Папа лишь
улыбнулся.

- Когда я перестану разбираться в женщинах, то вернусь к своей жене.
Эта козочка просто влюбилась в меня.

Арти неохотно кивнул. Он тоже заметил взгляды, которые она бросала на
старика, и то, как вела себя с ним. Пожалуй, она не притворялась. Он
недоумевал, почему старик выбрал для нее такой маршрут.

- Конечно, босс, но если кто-нибудь что-нибудь начнет говорить, то...

- Кто это может жаловаться? - с издевкой рассмеялся Папа.

Арти молча усмехнулся и повернул ключ зажигания. Он выехал со
стоянки, вернулся на шоссе и устремился на север. Эту часть своей работы
он любил больше всего - ехать, слушать музыку, думать о похотливых бабах и
всяких их штучках. Он будет ехать, не превышая установленной скорости,
останавливаясь лишь для заправки и перекусить, а старик пусть себе спит
сзади. Предстоял двадцатичетырехчасовой пробег и он будет наслаждаться
каждой его минутой, особенно когда увидит, как забирает какого-нибудь
сосунка полиция за нарушение правил движения. Да, сэр, каждый, нарушающий
дорожные правила, должен отвечать по закону. И поделом! Арти довольно
хмыкнул и хлопнул себя по карману, где лежал бумажник. За всю жизнь у него
никогда ничего не было, даже стояночного талона.

Папа сзади него вовсе не спал. Глаза его были закрыты, он перебирал в
уме события, и они всплывали перед ним, как кадры в кинофильме. Временами
это были документальные съемки, потом их сменял вымысел, который помогал
разбираться в происхождении некоторых сомнительных фактов и в настоящем
положении дел, затем он все прерывал и начинал разбор сначала. Определить
начало было непросто. Все начиналось вовсе не с неожиданных убийств
главарей Синдиката, все начиналось задолго до этого. Нужно было все
рассчитать и запланировать, начиная с первого трупа и до странной
катастрофы в Майами...

Все были чертовски уверены, что за все отвечал Германец, а эта
лошадиная морда только и сделала, что воспользовалась моментом. У него,
конечно, была артиллерия, но ему лучше было не трогать ее из-за возможных
неприятных последствий. Что самое пикантное, так это взрыв, наделавший
такой шум в городе. Это мог быть несчастный случай, но все несчастные
случаи требуют тщательной подготовки. Он чувствовал, как чья-то рука
мешает все карты. В тщательную подготовку Папа Менес не верил, точнее
сказать, сначала не верил, а потом убедился в своей ошибке. Если бы он не
верил в нее до сих пор, правление уже сейчас свалило бы его, но зная, как
удачно он сыграл роль старого, никуда не годного дурака, которого
необходимо убрать, Папа был спокоен.

Итак, кому принадлежит эта таинственная рука? Во-первых, кто еще
сохраняет власть? Осталось немало народу, но следить надо за Марком Шелби.
Кто, кроме самого Папы, знает работу всей машины? Из живых один лишь Марк
Шелби.

Папа угрюмо усмехнулся и откинул голову на подушки. Он сам любил
играть в такие игры. Впереди еще длинный путь, и он сможет перебрать все
пункты, важные и незначительные, вспомнить все, что в свое время казалось
неважным, но вкупе с остальным вдруг оказывается ценнейшим свидетельством.

Первый Гладиатор станет последним.

Отзвук взрывов на Юге и Среднем Западе давал достаточно пищи для
прессы, радио и телевидения, и было вовсе не трудно повременить с вестью о
смерти Ричарда Кейса и его компаньона. Их гибель пока просто выпала из
поля зрения тех, кто должен распространить эту новость. Кейс уже три года
как разошелся с женой, и едва ли она начнет наводить справки, а его
сослуживцам и подчиненным передали по телефону, что он ненадолго отбыл.

Роберт Ледерер и его команда, усиленная отборными людьми из
полицейской разведки, последние пять часов сидели над протоколами, пытаясь
составить подробную картину случившегося. Но несмотря на детальные отчеты,
окончательная версия была сомнительней всего прочего. Не прошло и
пятнадцати минут, как все уже знали о Папе Менесе. Он добровольно явился
вместе с адвокатом и свидетелем, который подтвердил, что они отдыхали в
хижине высоко в горах и не имеют никакого отношения к происшедшим
событиям.

Берк и Лонг с кислыми лицами смотрели на Ледерера, когда он сообщал
им об этом.

Наконец, капитан спросил:

- Как и насколько тщательно вы собираетесь проверять его фальшивое
алиби?

Пожав плечами, Ледерер развел руками.

- До конца, но ведь мы имеем дело не с ребенком. Менес замел все
следы. Я не слишком уверен, что он непременно лжет и должен быть уличен.
Не исключена возможность, что он говорит правду.