Смирнов и сел в угол между столами - письменным и заседательским. - А,
оказывается, оно и самое срочное. В Москву войска ввели, Иван Васильевич.
стола, подошел к портрету, приподнял, еще раз посмотрел на гражданина в
пенсне. - Пятнадцать лет на эту рожу глядели и видели, что рожа-то
мерзавца и убийцы. Однако терпели, молчали, убеждали себя, что внешность
обманчива. Ни хрена она не обманчива!
люди.
я должен допускать, а что не допускать. Я твердо знаю одно: я должен
честно и добросовестно делать свое дело.
ответственности, твоей личной ответственности за все. Нам придется
отвечать прошлому и будущему. Так что думай, много думай. - Сам хлопнул
ладонью по столу, кончая абстрактный разговор и приступая к конкретному: -
Ну, что там у тебя срочного?
Саня, за санацию Москвы к восьмисотлетию. А я стоял и благодарно улыбался.
Неужели конец безнаказанному хамскому самодурству и нашему трусливому
раболепству?! Саня, теперь - в наших силах не допускать этого больше.
Тимирязевском лесу, - сегодняшней ночью снова открылось. Самовольно, так
сказать. Убитый - Роман Петровский по кличке Цыган вместе с Ленькой Жбаном
и Самсоновым проходил по меховому делу.
того дела связям. Я прошу вашей санкции на возобновление дела об убийстве
Леонида Жбанова.
дело честно и добросовестно, докажешь связь между этими двумя убийствами,
тогда и возобновим. Пока же открывай новое: об убийстве Романа Петровского
по кличке Цыган.
демагогии.
разговаривать нельзя?!
ни один на один, ни в приватной беседе, ни в общей дискуссии. В любом
случае тебе же хуже будет. Запомни это, Смирнов. Но сегодня ночью я добр и
слабохарактерен. В первый и последний раз. Пользуйся, паразит. Спать
приспособился Смирнов у себя в кабинете, на сдвинутых стульях. Успел
прихватить часика три. Но какой это, к черту, сон: пиджак-одеяло с
поясницы сползает и плечи не закрывает, стулья разъезжаются, откуда-то все
время дует. Не спал - маялся в полудреме. От всех этих неудобств разнылась
давно не напоминавшая о себе искалеченная пулей левая рука.
местам и пошел в сортир - личность сполоснуть. От холодной воды взбодрился
и захотел чайку. Из сейфа извлек электрический чайник, пачку индийского
чая, пачку сахара, кулек с сухарями. Вскипятил, заварил и попил, стеная от
удовольствия. Теперь можно было ждать без нервов.
преступника Берии, завербованного в свое время английской разведкой,
который многие годы безнаказанно чинил убийства и беззакония.
вырастить не можем!
то, что он был негодяем, мерзавцем, растленной скотиной, знал давно. Знал,
как он всю грузинскую интеллигенцию уничтожил, знал, как он над людьми
глумился, знал, как адъютанты хорошеньких девушек ему по Москве в
наложницы искали.
хотел знать. Как говорится, меньше знаешь - крепче спишь.
Ларионов.
него, рассмеялся.
рассказ?
деле. Ну?
ВГИК она тогда кончала актерский факультет, с ней-то все это в сорок
седьмом и приключилось. Вводная: хороша, обаятельна, простодушна и глупа
до невозможности. И не понять - простодушна от того, что глупа или глупа
от того, что простодушна.
Излагаю ее рассказ почти дословно. Что такое осень сорок седьмого, вы
знаете: главное - не дремлющее никогда желание пожрать. Так вот, бредет
моя девица по Гоголевскому бульвару к общежитию в Зачатьевском переулке и
горько думает о том, что спать ложиться сегодня ей придется не жрамши.
Краем глаза, а вы, естественно, знаете, что каждая хорошенькая женщина
всегда краем глаза сечет мужскую реакцию на нее, замечает, как ее
медленно-медленно обгоняет большая машина, и пунем, обращенный к ней из
глубины салона, замечает. Она, понятное дело, вскинулась, как боевой конь
на зов трубы, но машина обгоняет ее и уезжает. Бредет она себе дальше уже
в полной безнадеге, как вдруг рядом останавливается еще одна черная
машина, правда, размером поменьше, и из нее выходит бравый полковник со
счастливой от возможности видеть нашу девушку улыбкой на лице и приглашает
ее прокатиться. Отказывается поначалу дева для порядка, а потом лезет в
лимузин: авось пожрать дадут. Прогулка в автомобиле была недолгой: от
Гоголевского бульвара до особняка на Садовом.
серебряная посуда, пища, которая может присниться только бывшему
аристократу, и напротив за столом вежливый, милый и такой домашний,
Лаврентий Павлович.
особняк продолжались довольно долго, ибо это устраивало и девицу, и
Лаврентия Павловича. Следует, однако, заметить, что героиня моего рассказа
- девушка весьма общительная и любящая поклубиться в компании. Поэтому
сеансы тет-а-тет постепенно стали ей надоедать. И вот однажды за очередным
ужином она и говорит: "Лаврентий Павлович, что это мы все одни, да одни.
Ведь скучно так! Давайте в следующий раз я подружку приведу, а вы Иосифа
Виссарионовича пригласите".
неожиданно и вовремя. Смирнов и Ларионов грохнули. Отсмеявшись, Александр
сказал:
четыре пуверта не состоялся. Да и вообще после этого замечательного ее
монолога мою деву к Лаврентию Павловичу не приглашали. Даже в пятидесятом
по этому поводу она удивлялась и обижалась со страшной силой. Меня все
спрашивала: "А что я такого ему сказала?" И, действительно, что она ему
такого сказала?
пулю угодили. Очкарики обещали прочитать их во второй половине дня.
возобновления дела об убийстве в Тимирязевском лесу Сам не изволил дать.
Так что все начинается с первой страницы дела об убийстве гражданина
Петровского в Чапаевском переулке.
Роллинс Джеймс
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Махров Алексей
Володихин Дмитрий
Махров Алексей