и шума битвы. Он не знал, что за существа захватили его в плен, и решил, что
это люди, только потому, что они связали его.
из темной комнаты во внутренний дворик храма. Тут он увидел своих врагов. Их
было около сотни -- маленьких коренастых людей, с большими бородами, которые
закрывали часть лица и падали на волосатые груди. Густые волосы на голове
начинались у самых бровей и падали на спины и плечи. Ноги у них были кривые,
короткие и тяжелые, руки -- длинные и мускулистые; на поясницах у них были
надеты шкуры леопардов и львов, и большие ожерелья из когтей этих самых
животных свисали на грудь. Массивные обручи из самородного золота украшали
руки и ноги. Вооружены они были тяжелыми, узловатыми дубинками, а на
перевязях, составлявших их единственную одежду, висели ножи.
белая кожа; ни в оттенке, ни в чертах лица не было и намека на негритянское
происхождение. А между тем низкие лбы, злые, маленькие близко сдвинутые
глаза далеко не располагали в их пользу.
внутренний дворик, не было произнесено ни единого звука, но сейчас они
перекидывались между собой односложными словами на совершенно неизвестном
Тарзану языке. Оставив человека-обезьяну на бетонном полу, они прошли один
за другим на своих коротеньких ножках в другую часть храма, более
отдаленную.
маленький дворик, величаво поднимаясь вверх. Только на самом верху виден был
маленький кусочек голубого неба, да в одном месте, сквозь амбразуру, он
увидел зелень, но не мог бы сказать, росла ли она внутри храма или за его
пределами.
пленник улавливал, что с этих галерей на него смотрят острые глазки,
сверкающие из-за спускавшихся на лицо волос.
хотя полной уверенности быть не могло, но ему показалось, что им не устоять
перед его сильными мускулами, когда придет час вернуть себе свободу; но он
не решался испытать их, пока не стемнеет, так как чувствовал на себе
стерегущие глаза.
стали проникать в этот колодец; почти одновременно он услышал шлепанье босых
ног на галереях над ним и сейчас же увидел, что все они наполнились людьми,
а в это время другие люди входили в двери.
этим люди на галереях и люди во дворе затянули в унисон на низких нотах
какой-то гимн. Окружавшие Тарзана начали танцевать в такт торжественному
пению. Они медленно кружились вокруг него, напоминая своими движениями
неуклюжих ковыляющих медведей, не глядя на него и не отрывая глаз от солнца.
все сразу, с поднятыми вверх дубинками, повернулись к своей жертве и,
издавая страшный вой, с дьявольскими гримасами, бросились на него.
фигура с дубинкой, точно такой же, как у них, но сделанной из золота, и
отогнала мужчин.
спасен, но когда он вспомнил, как легко одна девушка отогнала двадцать
гориллоподобных мужчин, и когда вслед за этим он увидел, что они снова
возобновили свое монотонное кружение вокруг него, причем она обращается к
ним с монотонным напевом, он понял, что и это входило в программу церемонии,
в которой он был центральной фигурой.
над Тарзаном, перерезала ремень, которым были связаны у него ноги. Потом,
когда мужчины, перестав кружиться, подошли ближе, она знаками приказала ему
подняться и, закинув ремень, которым до того были связаны ноги, ему на шею,
повела его через двор. Мужчины парами следовали за ними.
часть храма, пока не вошли в большую комнату, в центре которой стоял алтарь.
Только тогда Тарзан сообразил, что значил тот странный обряд, который
предшествовал их переходу в эту святая святых.
спасение одной из жриц было только частью пантомимы, повторяющей старый
языческий обряд: солнце, заглянув на него через отверстие между стенами
двора, предъявило к нему свои права, и из внутреннего храма явилась жрица,
чтобы спасти его от кощунственных рук простых смертных как человеческую
жертву пламенеющему божеству.
предположения, то достаточно было взглянуть на красно-бурые пятна на камнях
алтаря и на полу вблизи него, а также на черепа людей, выглядывавшие из
бесчисленных ниш по стенам.
наполнилась зрителями, а сквозь сводчатую дверь в восточном углу комнаты
медленно потянулась вереница женщин. Как и мужчины, они были одеты только в
шкуры диких зверей, схваченные у пояса ременными перевязями или золотыми
цепями. А черные волосы их были покрыты золотыми уборами, состоящими из
множества кружочков и овальных пластинок, искусно соединенных вместе так,
что получалось нечто вроде металлической шапочки, от которой свешивались по
обе стороны головы до пояса длинные цепочки, состоящие из овальных
пластинок.
них были гораздо тоньше, форма головы и большие мягкие черные глаза
свидетельствовали о гораздо большей интеллигентности и человечности, чем у
их повелителей.
в ряд по одну сторону алтаря, мужчины, стоящие напротив, подходили, и каждый
брал чашу из рук женщины, стоящей напротив него.
из подвала, находящегося под комнатой, появилась еще одна женщина.
умным и красивого овала. Украшения на ней были вроде тех, что на других, но
более сложно сработанные, а некоторые были усыпаны бриллиантами. Ее белые
руки и ноги почти сплошь были покрыты массивными украшениями, а шкура
леопарда, составлявшая ее единственное одеяние, сдерживалась плотно
охватывающим талию поясом из золотых колец, соединенных в причудливый узор,
усеянных бесчисленным количеством маленьких бриллиантов. За поясом у нее был
длинный нож, а в руке вместо дубинки тонкий жезл.
преклонили перед ней колени, а она, протянув над ними жезл, читала длинную и
скучную молитву. Голос у нее был нежный и музыкальный. Тарзан никак не мог
себе представить, что его обладательница в одну минуту, в фанатическом
экстазе религиозного рвения, превратится в кровожадного палача и, держа в
руках окровавленный нож, первая напьется красной теплой крови из маленькой
чаши, стоящей на алтаре.
любопытством, она осмотрела его с ног до головы. Потом заговорила с ним и,
кончив, остановилась, как бы поджидая ответа.
общий язык? -- И он пробовал французский, английский, арабский, Вазири и,
наконец, язык метисов Западного Берега. Но она не понимала его.
предложила жрецам продолжать обряд. Они повторяли свое нелепое кружение,
пока жрица не положила ему конец. Она все это время стояла, внимательно
разглядывая Тарзана.
его, положили поперек алтаря так, что голова свешивалась с одной стороны, а
ноги с другой. Затем жрецы и жрицы выстроились в два ряда, держа наготове
маленькие золотые чаши, чтобы получить свою долю крови жертвы после того,
как жертвенный нож сделает свое дело.
интеллектом гориллы, судя по выражению лица, старалось оттолкнуть на второе
место человека поменьше, но маленький апеллировал к верховной жрице, и та
холодным, не допускающим возражения тоном приказала большому отойти на
дальний конец ряда. Тарзан слышал, как тот ворчал и протестовал, переходя на
указанное место.
медленно поднимая вместе с тем свой острый, тонкий нож. Человеку-обезьяне
казалось, что прошла целая вечность, пока рука перестала подниматься, и нож
остановился вверху над его незащищенной грудью.
как ускорялся темп заклинания, все скорей и скорей. Тарзан все еще слышал
ворчание недовольного жреца в конце ряда. Голос его раздавался все громче и
громче. Жрица, стоявшая вблизи от него, строгим голосом сделала ему
замечание. Нож опустился уже совсем близко к груди Тарзана, но задержался на
мгновение, когда верховная жрица подняла глаза, выразив быстрым взглядом
неудовольствие виновнику кощунственного перерыва.
том направлении, успел заметить, как большой жрец бросился на женщину,
стоявшую против него, и одним ударом дубинки снес ей череп. И тогда
случилось то, чему Тарзан сотни раз был свидетелем среди диких обитателей
диких джунглей. Он видел, как это случалось с Керчаком, с Тублатом, с
Теркозом и с дюжиной других сильных самцов племени; а также с Тантором,
слоном. Вряд ли в лесу был хотя бы один самец, на которого это временами не
нападало бы. Жрецом овладело безумие, и он с дубинкой начал гоняться за
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Орлов Алекс
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия