поник. Его богатые одеяния были в небрежении, как если бы некие
страдания души заставили его позабыть о своей внешности.
звучала глубокая искренность. -- Если славное прошлое моей
семьи хоть что-нибудь значит для твоего величества, если
что-нибудь значит моя верность, то во имя Валузии -- исполни
мою просьбу!
нее, а ей -- без меня. Я не ем и не сплю, лишь думаю о ней. Ее
краса озаряет мои дни и ночи -- сияющее видение ее
божественного очарования...
влюблен.
Ала, и она рабыня, принадлежащая некоему Дукалону, господину
Комахары. А в черных книгах законов Валузии сказано, что
человек благородного происхождения не может жениться на
невольнице. Так повелось от века. Куда бы я не обращался, везде
слышал я один и тот же ответ: "Рабыня никогда не станет женой
аристократа". Это чудовищно! Они говорят мне, что еще ни разу
за всю историю империи аристократ не возжелал жениться на
невольнице. Что же мне делать? Лишь на тебя моя последняя
надежда.
останется рабыней, а человек не может жениться на собственной
невольнице. Я же хочу, чтобы она стала моей женой. Все прочее
было бы пустой насмешкой. Я хочу показать ее всему миру в
горностаях и драгоценностях жены валь Дора! Но этого не будет,
если ты не поможешь мне. Ее предки были рабами, и она родилась
рабыней, и будет ей всю свою жизнь, и рабами будут ее дети.
Поэтому она не может выйти замуж за свободного человека.
пристально глядя на юношу.
тут же поверил ему. -- Я пошел к Дукалону и сказал: "У тебя
есть рабыня, которую я люблю. Я хочу жениться на ней. Позволь
мне стать твоим рабом, чтобы я мог всегда быть рядом с ней". Он
пришел в ужас и отказал мне. Он продал бы мне девушку или отдал
ее, но и помыслить не мог о том, чтобы обратить меня в рабство.
А мой отец поклялся нерушимой клятвой убить меня, если я
запятнаю имя валь Доров, став рабом. Нет, владыка царь, только
ты можешь помочь мне.
советник покачал головой.
как сказал Сино. Это было законом всегда и пребудет законом
вовеки. Человек благородного происхождения не может сделать
невольницу своей супругой.
Кулл.
словами закона.
его высекли в камне первые законодатели, так много столетий
назад, что человек может считать целую ночь и все же не
сосчитать их. Ни ты, ни любой другой царь не может изменить их.
собственной полной беспомощности, все чаще посещавшее его
последнее время. Ему начинало казаться, что царская власть была
лишь другой формой рабства. Он всегда пробивал себе путь сквозь
ряды врагов своим огромным мечом. Но как мог он пробиться
сквозь ряды заботливых и уважаемых друзей, кланявшихся и
льстивших ему, но упрямо отрицавших любое новшество, тех, кто
заперся в стенах древних обычаев и традиций и пассивно
сопротивлялся его стремлению к переменам?
я ничем не могу помочь тебе.
опущенная голова, поникшие плечи, потускневшие глаза и
шаркающая походка хоть что-нибудь да значат.
3. "Я думала -- ты тигр в человеческом образе!"
серебряной нитью между стволами огромных деревьев, оплетенных
огромными лозами и свисающими гирляндами побегов. Где-то пела
птица, и мягкие лучи солнца позднего лета проникали через
переплетение ветвей, падая черно-золотым бархатным узором света
и тени на покрытую травой землю. И в самой сердцевине этой
пасторали лежала маленькая рабыня, уткнувшись лицом в ладони и
рыдая так, словно у нее разрывалось сердце. Пели птицы, но она
была глуха, ручьи звали ее, но она была нема, светило солнце,
но она была слепа. Вся вселенная была лишь черной бездной, где
существовали только слезы и боль.
широкоплечего мужчину, вышедшего из-за кустов и остановившегося
над ней. Она не подозревала о его присутствии, пока он не встал
на колени, и не приподнял ее, утирая ей глаза с такой
нежностью, на которую была бы способна разве что рука женщины.
холодными узкими серыми глазами, которые сейчас были странно
мягкими. Она поняла по его внешности, что это был не валузиец,
а в эти тревожные времена маленьким рабыням было небезопасно
сталкиваться в глухом лесу с незнакомцами, а тем более
чужеземцами. Но ее горе мешало ей испытывать страх и, к тому
же, человек выглядел добрым.
сильном горе чаще всего поверяет свои печали любому, кто
проявляет интерес и сочувствие, она прошептала:
аристократа...
Откуда ты знаешь? Он хочет жениться на мне и сегодня,
испробовав все другие пути, он пошел к самому царю. Но царь
отказался помочь ему.
ним, но вынужден был уступить. О! -- она всхлипнула. -- Я
знала, что это будет бесполезно. Законы Валузии неизменны,
пусть даже они жестоки и несправедливы. Они превыше царя.
руки внезапно напряглись и затвердели, словно толстые железные
канаты. На лице незнакомца появилось выражение уныния и
безнадежности.
Валузии превыше царя.
глаза ее высохли. Маленькие рабыни привычны к бедам и
страданиям, хотя именно к этой рабыне всю ее жизнь относились
необычно хорошо.
Нет, нет, я даже и не думала о таком.
царь -- только раб, как и ты сама. Только опутан он более
тяжелыми узами.
понимая, что он хотел сказать. Затем в ней вспыхнул гнев. -- Но
я ненавижу жестокие законы, по которым живут эти люди! Почему
эти законы нельзя изменить? Время не стоит на месте. Почему
люди сегодня должны повиноваться законам, которые были созданы
нашими варварскими предками тысячи лет назад...
сторонам.
просительно прислоняясь головой к плечу ее собеседника. -- Не
подобает женщине, а тем более рабыне, так бесстыдно говорить о