- Они хотят выслушать тебя. - Тут Джезерак увидел робота и с
любопытством оглядел его. - Вот он, твой спутник, доставленный
из странствий. Что ж, я думаю, ему лучше отправиться с нами.
выпутаться из одной опасной ситуации, и Элвин имел основания
рассчитывать на него и дальше. Любопытно было бы узнать, что
думала машина о тех приключениях и превратностях, в которые он
втянул ее; в тысячный раз Элвин пожалел о невозможности понять
то, что происходило в ее плотно запечатанном сознании. У него
возникло впечатление, что робот решил наблюдать, анализировать
и делать выводы - пока, с его точки зрения, не созреет время
для собственных действий. Такое время может наступить абсолютно
неожиданно, и действия робота могут разойтись с планами Элвина.
Единственный союзник был привязан к нему тончайшими узами
собственных интересов и мог оставить его в любой момент.
не хватило бы духа упрекать ее за выдачу секретов, какую бы
роль она при этом ни играла: ее горе было слишком явным, и
когда Алистра подбежала, чтобы обнять Элвина, глаза ее были
полны слез.
сделать?
обоих.
порядке. В конце концов, даже в самом худшем случае Совет может
только отправить меня обратно в Банки Памяти - но я почему-то
думаю, что этого не произойдет.
сейчас Элвин ощутил отклик собственной плоти на ее присутствие.
Но это было лишь влечение тела; он не пренебрегал им, но теперь
этого было недостаточно. Элвин мягко высвободил свои руки и
повернулся, чтобы следовать за Джезераком в Зал Совета.
наблюдала его уход. Она знала теперь, что не потеряла Элвина,
ибо он никогда и не принадлежал ей. Принимая это знание, она
начала освобождаться от власти тщетных сожалений.
сограждан, пока шествовал со своей свитой по знакомым улицам.
Он выстраивал в уме доводы, в которых, возможно, возникнет
нужда, и представлял свою историю в наиболее выигрышном свете.
Время от времени он убеждал себя, что нисколько не беспокоится
и по-прежнему владеет ситуацией.
Элвина этого было достаточно, чтобы призадуматься: если он не
боится, то почему же столь странно подкашиваются его ноги? Это
ощущение он испытал и раньше, когда заставил себя преодолеть
последний подъем на далеком холме в Лисе. С этого холма Хилвар
показал ему водопад, с его вершины они видели световую вспышку,
завлекшую их в Шалмирану. Интересно, что делает Хилвар сейчас?
И встретятся ли они опять? Вдруг ему показалось, что такая
встреча была бы очень важной.
Джезераком вступил в Зал Совета. Двадцать его членов уже сидели
за столом в форме полумесяца, и Элвин почувствовал себя
польщенным, заметив отсутствие пустых мест. Должно быть,
впервые за многие века весь Совет собрался в полном составе:
ведь его редкие заседания носили обычно чисто формальный
характер. Все обычные дела решались путем нескольких вызовов по
визифону и, при необходимости, переговорами Президента и
Центрального Компьютера.
успокоен, увидев стольких знакомых. Подобно Джезераку, они не
выглядели враждебно - на их лицах читались разве что тревога и
озадаченность. В конце концов, члены Совета были
здравомыслящими людьми. Они могли быть раздражены, что кому-то
удалось продемонстрировать их ошибки, но Элвин не верил, что
они таят на него злобу. Некогда подобное предположение было бы
очень опрометчивым - но людская натура успела в некоторых
смыслах улучшиться.
уж важно, что они при этом будут думать. Не Совету теперь
судить его. Судьей ему будет Центральный Компьютер.
открытым и обратился к Элвину.
бы, чтобы ты рассказал, что произошло со времени твоего
исчезновения десять дней назад.
Элвина, очень показательно. Даже теперь Совет не хотел
признавать, что Элвин действительно покидал Диаспар. Интересно,
знают ли они о том, что в городе побывали посторонние? Скорее
всего нет, а то бы встревожились куда больше.
историю. Для их ушей она была достаточно странной, невероятной
и не нуждалась в приукрашивании. Лишь однажды Элвин погрешил
против истины, утаив, каким образом он бежал из Лиса. Казалось
весьма правдоподобным, что ему вновь потребуется прибегнуть к
этому методу.
Совета по ходу его рассказа. Вначале оно было скептическим:
трудно было смириться с опровержением укоренившейся веры и
самых глубоких предубеждений. Когда Элвин описывал им свое
страстное желание изучить мир за пределами города, исходя из
иррациональной убежденности, что такой мир существует, они
разглядывали его как некое странное и непостижимое животное. В
их понимании он действительно был таковым. Но в итоге они
вынуждены были согласиться, что Элвин прав, а они - нет. По
мере того, как развертывалось повествование Элвина, рушились
последние сомнения. Рассказ мог быть им неприятен, но они не
могли отрицать его истинности - достаточно было хотя бы
взглянуть на молчаливого спутника Элвина.
направлено оно было не на него. По залу прокатился шум
возмущения, когда Элвин пояснил, как Лис опасается осквернения
со стороны Диаспара, и какие шаги предприняла Серанис, чтобы
предотвратить подобную катастрофу. Город с полным правом
гордился своей культурой. Члены Совета не могли стерпеть того
обстоятельства, что кто-то способен рассматривать их как
общество низшего сорта.
ненароком: он хотел, по возможности, перетянуть Совет на свою
сторону. Он стремился создать такое впечатление, что не видит
ничего плохого в своих действиях и ожидает за свои открытия
скорее похвалы, чем осуждения. Лучшей политики он не мог бы
избрать - тем самым он заранее обезоружил большинство своих
критиков. В результате все обвинения, помимо воли Элвина, были
переадресованы исчезнувшему Хедрону. Сам Элвин, как стало ясно
его слушателям, был слишком молод, чтобы усматривать какую-либо
опасность в своих поступках. Шут, однако, должен был знать все
куда лучше, но действовал он совершенно безответственным
образом. Члены Совета еще не знали, насколько сам Хедрон был с
ними согласен.
порицания, и кое-кто из советников время от времени бросал на
него задумчивые взгляды. Это не тревожило Джезерака, хотя он
прекрасно понимал, о чем они думают. В том, что он давал
поучения наиболее оригинальному из умов, зародившихся в
Диаспаре со времен Рассвета, тоже была несомненная честь, и уж
ее-то у него никто не мог отнять.
приключений, Элвин ненавязчиво попытался прибегнуть к
убеждению. Он каким-то образом должен был внушить этим людям
истины, постигнутые им в Лисе; но можно ли было заставить их
понять нечто невиданное и с трудом вообразимое?
человеческого рода оказались разделенными в течение столь
огромного промежутка времени. Когда-нибудь мы, может быть,
узнаем, как это могло случиться; сейчас же более важно
устранить этот разрыв и не допустить, чтобы он произошел вновь.
Будучи в Лисе, я протестовал против их представления о
собственном превосходстве. Они могут научить нас многому, но и
мы их - не меньшему. Если б мы, подобно им, будем полагать, что
нам нечему учиться друг у друга, то разве не очевидно, что и мы
также неправы?
Флинт Эрик
Эриксон Стивен
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Чернецов Андрей