Чтение 341–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

как, впрочем, и вся обстановка этого ужасного места, были пыткой для
несчастных узников, напоминая им о страданиях, которые им предстоят в
течение ближайшего часа; часы Бастилии, украшенные лепкою во вкусе того
времени, изображали св. Петра в оковах.

Наступил час ужина. Скрипя огромными петлями, - распахивались тяжелые
двери, пропуская подносы и корзины с различными кушаньями, качество ко-
торых, как мы знаем от самого де Безмо, находилось в прямой зависимости
от звания узника.

Нам известны уже теории, разделяемые на этот счет почтенным Безмо,
полновластным распорядителем гастрономических удовольствий в шеф-поваром
королевской тюрьмы. Поднимаемые по крутым лестницам и набитые снедью
корзины несли на дне честно наполненных важных бутылок хоть немного заб-
вения заключенным.

В этот час ужинал и сам комендант. Сегодня он принимал гостя, и вер-
тел на его кухне вращался медленное обычного. Жареные куропатки, обло-
женные перепелами и, в свою очередь, окружающие шпигованного зайчонка;
куры в собственном соку, окорок, залитый белым вином, артишоки из Страны
Басков и раковый суп, не считая других супов, а также закусок, составля-
ли ужин коменданта.

Безмо сидел за столом, потирая руки и не отрывая взгляда от ваннского
епископа, который, шагая по комнате в высоких сапогах, словно кавале-
рист, весь в сером, со шпагою на боку, беспрестанно повторял, что он го-
лоден, и выказывал признаки живейшего нетерпения.

Господин де Безмо де Монлезен не привык к откровенности его преосвя-
щенства ваннского монсеньера, а между тем Арамис в этот вечер, придя в
игривое настроение, делал ему признание за признанием. Прелат снова стал
похожим на мушкетера. Епископ шалил, что касается до Безмо, то он с лег-
костью, свойственной вульгарным натурам, в ответ на несколько большую,
чем обычно, непринужденность в обращении своего гостя, стал держать себя
недопустимо развязно.

- Сударь, - обратился он к Арамису, - ибо называть вас монсеньером я,
говоря по правде, сегодня вечером не решаюсь.

- Вот и хорошо, - сказал Арамис, - зовите меня, пожалуйста, сударем;
ведь я в сапогах.

- Так вот, сударь, знаете ли вы, кого вы мне сегодня напоминаете? " -
Нет, честное слово, не знаю! - ответил ваннский епископ, наливая себе
вина. - Надеюсь все же, что прежде всего я напоминаю вам приятного гос-
тя.

- И не одного, а двоих. Франсуа, друг мой, закройте окно; как бы ве-
тер не обеспокоил его преосвященство господина епископа.

- И пусть он оставит нас, - добавил Арамис. - Ужин додан, а съесть
его мы сумеем и без лакея. Люблю посидеть в небольшом обществе, наедине
с другом.

Безмо почтительно поклонился.

- Мы сможем сами поухаживать за собою, - продолжал Арамис.

- Идите, Франсуа, - приказал Безмо, - итак, я говорил, что ваше пре-
освященство напоминаете мне не одного, а двоих; один из них весьма зна-
менит - это покойный кардинал, великий кардинал, тот, что взял Ла-Рошель
- у него, кажется, были такие же сапоги, как у вас.

- Да, клянусь честью! - воскликнул Арамис. - Ну а кто же второй?

- Второй - это некий мушкетер, очень красивый, очень храбрый, очень
дерзкий, очень счастливый, который из аббата сделался мушкетером, а из
мушкетера - аббатом.

Арамис снизошел до улыбки.

- Из аббата, - продолжал Безмо, ободренный улыбкой его преосвященства
епископа ваннского, - из аббата епископом, а из епископа...

- Ах, сделайте милость, остановитесь! - сказал

Арамис.

- Говорю вам, сударь, я вижу в вас кардинала.

- Оставим это, любезнейший господин де Безмо. И хотя, как вы замети-
ли, на мне сегодня кавалерийские сапоги, тем не менее я не хотел бы ссо-
риться с церковью даже на один этот вечер.

- А все-таки у вас дурные намерения, монсеньер.

- О, сознаюсь, дурные, как все мирское.

- Вы бродите по городу, по переулкам, в маске?

- Вот именно, в маске.

- И по-прежнему пускаете в ход вашу шпагу?

- Пожалуй, что так, но только в тех случаях, когда меня вынуждают к
этому. Будьте добры, кликните Франсуа.

- Вино перед вами.

- Он мне нужен не для вина: здесь очень жарко, а окно между тем зак-
рыто.

- Когда я ужинаю, то всегда закрываю окно, чтобы не слышать, как про-
ходит патруль или прибывают курьеры.

- Вот как... значит, если окно открыто, вы слышите их?

- Слишком хорошо, а это всегда неприятно. Вы понимаете?

- Но здесь положительно задыхаешься. Франсуа!

Франсуа немедленно явился на зов.

- Откройте, прошу вас, окно, любезнейший Франсуа, - произнес Арамис.
- Ведь вы разрешите, господин де Безмо?

- Монсеньер, вы здесь у себя дома, - ответил комендант.

Франсуа отворил окно.

- Знаете, - заговорил де Безмо, - теперь, после того как граф де Ла
Фер возвратился к своим пенатам в Блуа, вы, пожалуй, будете чувствовать
себя совсем одиноким. Ведь он давний ваш друг, не так ли?

- Вы знаете это не хуже меня, Безмо; ведь вы служили в мушкетерах в
одно время с нами.

- Ну, с друзьями я ни бутылок, ни лет не считаю.

- И вы правы. Но я испытываю к графу де Ла Фер не только любовь, я
глубоко уважаю его.

- Ну а я, как ни странно, - сказал комендант, - предпочитаю ему ше-
валье даАртаньяна. Вот человек, который пьет хорошо и долго. Такие люди,
по крайней мере, не таят своих мыслей.

- Безмо, напоите меня нынешним вечером: давайте пировать, как бывало;
обещаю, что если у меня на сердце есть какая-нибудь печаль, вы сможете
увидеть ее, как увидели бы брильянт на дне своего стакана.

- Браво! - крикнул Безмо.

Он налил себе полный стакан вина и выпил его, радуясь от всего сердца
при мысли о том, что грехопадение его преосвященства епископа совершает-
ся не без его участия.

Поглощенный своими мыслями и вином, он не заметил, что Арамис внима-
тельно прислушивается к каждому звуку, доносящемуся с главного двора
крепости.

Часов около восьми, в то время как Франсуа подавал пятую бутылку ви-
на, во двор въехал курьер, и хотя прибытие его сопровождалось изрядным
шумом, Безмо ничего не услышал.

- Черт его побери! - проговорил Арамис.

- Что? Кого? - встрепенулся Безмо. - Надеюсь, не вино, которое вы
сейчас пьете, и не того, кто им угощает вас?

- Нет; ту лошадь и только ее, которая производит не меньше шума, чем
эскадрон в полном составе.

- Ну, так это курьер, - буркнул, не прекращая возлияний, Безмо. -
Черт бы его унес! И поскорее, чтобы нам больше не слышать о нем. Ура!
Ура!

- Вы обо мне забываете, любезный Безмо. У меня стакан пуст, - молвил
Арамис, указывая на свой хрустальный бокал.

- Клянусь, вы меня восхищаете... Франсуа, вина!

Вошел Франсуа.

- Вина, каналья, и самого лучшего!

- Слушаю, сударь, но... там приехал курьер.

- Я сказал: к черту!

- Сударь, однако...

- Пусть передаст дежурному, завтра посмотрим. Завтра у нас будет вре-
мя, завтра будет светло, - ответил солдату Безмо, причем заключительные
слова он произнес нараспев.

- Ах, сударь, сударь... - проворчал невольно солдат.

- Будьте осторожнее! - сказал Арамис.

- В чем, дорогой господин д'Эрбле? - спросил полупьяный Безмо.

- Письмо, посланное коменданту цитадели с курьером, бывает порой при-
казом...

- Почти всегда.

- А разве приказы посылаются не министрами?

- Да, конечно, но...

- А разве министры не скрепляют своей подписью подписи короля?

- Может быть, вы и правы. Но все это очень досадно, когда сидишь вот
так, перед вкусной едой, наедине с другом. Ах, сударь, простите, я поза-
был, что это я угощаю вас ужином и что говорю с будущим кардиналом.

- Оставим это, любезный Безмо, и вернемся к вашему солдату по имени
Франсуа.

- Но что же он сделал?

- Он ворчал.

- Напрасно!

- Да, но так как он все же ворчал, то возможно, что там происходит
что-нибудь необычное. Может быть, Франсуа нисколько не виноват в том,
что ворчал, а виноваты вы, не пожелав его выслушать.

- Виноват? Я виноват перед Франсуа? Это уж слишком!

- Виноваты в уклонении от служебных обязанностей. Простите, но я счел
долгом сделать вам замечание, которое кажется мне довольно серьезным.

- Возможно, что я не прав! - заикаясь, сказал Безмо. - Приказ короля
священен. Но приказ, который приходит за ужином, повторяю снова, чтоб