Чтение 343–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

Сельдона. Вижу. Ах, больше того, я помню, что под его именем было чер-
нильное пятно, посаженное пером.

- Нет, пятна тут не видно, - заметил Арамис.

- Как так не видно? Я даже поскреб песок, которым его присыпали.

- Как бы то ни было, дорогой господин де Безмо, - сказал Арамис, - и
что бы вы там ни видели, а приказ предписывает освободить Марчиали.

- Приказ предписывает освободить Марчиали, - машинально повторил Без-
мо, пытаясь собраться с мыслями.

- И вы этого узника освободите. А если ваше доброе сердце подсказыва-
ет вам освободить заодно и Сельдона, то я ни в какой мере не стану пре-
пятствовать этому.

Арамис подчеркнул эту фразу улыбкой, ирония которой окончательно отк-
рыла Безмо глаза и придала ему храбрости.

- Монсеньер, - начал он, - Марчиали - это тот самый узник, которого
на днях так таинственно и так властно домогался посетить некий священ-
ник, духовник нашего ордена.

- Я не знаю об этом, сударь, - ответил епископ.

- Однако это случилось не так давно, дорогой господин д'Эрбле.

- Это правда, но у нас так уж заведено, чтобы сегодняшний человек не
знал, что делал вчерашний.

- Во всяком случае, - заметил Безмо, - посещение духовника иезуита
осчастливило этого человека.

Арамис, не возражая, снова принялся за еду и питье. Безмо, не притра-
гиваясь больше ни к чему из стоявшего перед ним на столе, снова взял в
руки приказ и принялся тщательно изучать его.

Это разглядывание при обычных обстоятельствах, несомненно, заставило
бы покраснеть нетерпеливого Арамиса; но ваннский епископ не впадал в
гнев из-за таких пустяков, особенно если приходилось втихомолку приз-
наться себе самому, что гневаться было чрезвычайно опасно.

- Ну так как же, освободите ли вы Марчиали? - поинтересовался Арамис.
- О, да у вас выдержанный херес с отличным букетом, любезнейший комен-
дант!

- Монсеньер, - отвечал Безмо, - я выпущу заключенного Марчиали лишь
после того, как повидаю курьера, доставившего приказ, и, допросив его,
удостоверюсь в том...

- Приказы пересылаются запечатанными, и о содержании их курьер не ос-
ведомлен. В чем же вы сможете удостовериться?

- Пусть так, монсеньер; в таком случае, я отошлю его назад в минис-
терство, и пусть господин де Лион либо отменит, либо подтвердит этот
приказ.

- А кому это нужно? - холодно спросил Арамис.

- Это нужно, чтобы не впасть, монсеньер, в ошибку, это нужно, чтобы
тебя не могли обвинить в недостатке почтительности, которую всякий под-
чиненный должен проявлять по отношению к вышестоящим, это нужно, чтобы
неукоснительно выполнять обязанности, возлагаемые на тебя службой.

- Прекрасно; вы говорите с таким красноречием, что я положительно
восхищаюсь вами. Вы правы, подчиненный должен быть почтителен по отноше-
нию к вышестоящим: он виновен, если впадает в ошибку, и подлежит наказа-
нию, если не выполняет своих обязанностей или позволяет себе преступить
законы, к соблюдению которых его обязывает служба.

Безмо удивленно посмотрел на епископа.

- Из этого вытекает, - продолжал Арамис, - что для успокоения
собственной совести вы намерены посоветоваться с начальством?

- Да, монсеньер.

- И что если лицо, стоящее выше вас, прикажет вам выполнить то-то и
то-то, вы окажете ему полное повиновение?

- Можете в этом не сомневаться.

- Хорошо ли вы знаете королевскую руку, господин де Безмо?

- Да, монсеньер.

- Разве на этом приказе об освобождении нет подписи короля?

- Есть, но, быть может, она...

- Подложная? Не это ли вы имели в виду?

- Это бывало.

- Вы правы. Ну а что вы скажете о подписи де Лиона?

- Я вижу и ее на этой бумаге; но если можно подделать королевскую
подпись, то с еще большим основанием можно предположить, что и подпись
де Лиона подложная.

- Вы делаете поистине гигантские успехи в логике, дорогой господин де
Безмо, - сказал Арамис, - и ваша аргументация неоспорима. Но какое,
собственно, у вас основание считать подписи на этом приказе подложными?

- Очень серьезное: отсутствие подписавших его ничто не доказывает,
что подпись его величества - подлинная, и здесь нет господина де Лиона,
который мог бы удостоверить, что это действительно королевская подпись.

- Ну, господин де Безмо, - проговорил Арамис, смерив коменданта орли-
ным взглядом, - я настолько близко принимаю к сердцу ваши сомнения, что
сам возьмусь за перо, если вы подадите мне его.

Безмо подал перо.

- И лист бумаги, - добавил Арамис.

Безмо подал бумагу.

- И я сам, находясь в вашем присутствии и не подавая по этой причине
повода к каким-либо сомнениям и колебаниям, напишу вам приказ, которому
вы, я полагаю, окажете подобающее доверие, сколь бы недоверчивым вы ни
были.

Безмо побледнел перед этой непоколебимой уверенностью. Ему показа-
лось, что голос только что улыбавшегося и веселого Арамиса стал зловещим
и мрачным, что восковые свечи, освещавшие комнату, превратились в погре-
бальные, а стаканы с вином - в полные крови чаши.

Арамис принялся писать. Оцепеневший Безмо, нагнувшись над его плечом,
читал слово за словом: "AMDG" - писал епископ и начертил крест под че-
тырьмя буквами, означавшими ad majorem Dei gloriam [40]. Затем он про-
должал:

"Нам угодно, чтобы приказ, присланный г-ну де Безмо де Монлезен, ко-
ролевскому коменданту замка Бастилии, был признан действительным и не-
медленно приведен в исполнение.

Подпись: д'Эрбле, божией милостью генерал ордена".

Безмо был так потрясен, что черты его лица исказились до неузнавае-
мости: он стоял с полуоткрытым ртом и остановившимися глазами, не шеве-
лясь, не издавая ни звука. В обширной зале слышалось только жужжание му-
хи, носившейся вокруг свеч.

Арамис, не удостаивая даже взглянуть на того, кого он обрекал на
столь жалкую участь, вынул из кармана небольшой футляр с черным воском;
он запечатал письмо, приложив печать, висевшую у него на груди под кам-
золом, и, когда процедура была закончена, молча отдал его Безмо.

Комендант посмотрел на печать тусклым и безумным взглядом; руки его
тряслись. Последний проблеск сознания мелькнул на его лице; вслед за
тем, словно пораженный громом, он тяжело рухнул в кресло.

- Полно, полно, - сказал Арамис после длительного молчания, во время
которого комендант понемногу пришел в себя, - не заставляйте меня пове-
рить, будто присутствие генерала ордена так же страшно, как присутствие
самого господа бога, и что люди, увидев его, умирают. Мужайтесь!
Встаньте, дайте мне руку и повинуйтесь.

Ободренный, если и не вполне успокоенный, Безмо повиновался приказа-
нию Арамиса, поцеловал его руку и встал.

- Немедленно? - пробормотал он.

- О, никогда не следует пересаливать, мой гостеприимный хозяин; сади-
тесь на ваше прежнее место, и давайте окажем честь этому чудеснейшему
десерту.

- Монсеньер, я не в силах оправиться после такого удара; я смеялся,
шутил с вами, я осмелился быть на равной с вами ноге.

- Молчи, старый приятель, - возразил епископ, почувствовавший, что
струна натянута до предела и что грозит опасность порвать ее, - молчи!
Пусть каждый из нас живет своей собственной жизнью: тебе - мое покрови-
тельство и моя дружба, мне - твое беспрекословное повиновение. Уплатим
же честно нашу взаимную дань и предадимся веселью.

Безмо задумался: ему представились все последствия, какие могут обру-
шиться на него за то, что он уступил домогательствам и по подложному
приказу освободил заключенного, и, сопоставив с этим гарантию, которую
давал официальный приказ генерала, он счел ее недостаточно веской.

Арамис угадал, какие мысли мучила коменданта.

- Дорогой мой Безмо, - заговорил он, - вы простак. Бросьте же наконец
вашу привычку предаваться раздумьям, когда я сам даю себе труд думать за
вас.

Безмо снова склонился пред Арамисом.

- Что же мне делать? - спросил он.

- Как вы освобождаете ваших узников?

- У меня есть регламент.

- Отлично, действуйте по регламенту, дорогой мой.

- Если это особа важная, то я отправляюсь к ней в камеру вместе с ма-
йором и лично освобождаю ее.

- Но разве этот Марчиали важная птица? - небрежно заметил Арамис.

- Не знаю, - отвечал комендант. Он произнес эти слова таким тоном,
точно хотел сказать: "Вам это известно лучше моего".

- Раз так, если вы не знаете этого, то, по-моему, вам следует посту-
пить с Марчиали так же, как вы поступаете с мелкими сошками.

- Хорошо. Регламент велит, чтобы тюремщик или кто-нибудь из числа
младших офицеров привели заключенного в канцелярию к коменданту.

- Ну что ж, это весьма разумно. А затем?

- А затем узнику вручают ценные вещи, отобранные у него при заключе-
нии в крепость, платье, а также бумаги, если приказ министра не содержит
каких-либо иных указаний.