расплавить вас в горниле моей воли, моей прихоти или моего честолюбия.
Либо все, либо ничего. Вы подавлены, больны, изнемогаете от напряжения,
которого потребовал от вас этот один-единственный час свободы. Для меня
это верный признак того, что вы не выдержите долгих усилий. Так давайте
же ограничимся более скромной, более соразмерной с вашими силами жизнью.
Бог мне свидетель, что, стремясь избавить вас от навязанного мною же ве-
ликого испытания, я думаю только о вашем счастье.
вившей Арамиса задуматься.
существовании которого никто во Франции даже не подозревает. На двадцать
лье, монсеньер, тянутся там озера, заросшие камышом и травой; среди них
острова, покрытые лесом. Эти громадные болота, одетые тростником, точно
плотною мантией, тихие и глубокие, дремлют под ласковыми лучами южного
солнца. Несколько рыбачьих семейств, ютящихся на плотах, связанных из
стволов тополей и ольхи, неторопливо перемещается в этих водах с места
на место. Эти плавучие дома передвигаются по прихоти ветра. Когда их
случайно принесет к берегу, спящий рыбак даже не просыпается, настолько
неприметен бывает толчок. Иногда рыбак и по собственному желанию приста-
ет к берегу; это бывает тогда, когда он видит здесь разнообразных птиц,
которых он бьет из мушкета или ловит в силки. Рыба сама идет к нему в
сети, и ему остается лишь выбирать ту, которая покрупнее. Ни горожанин,
ни солдат, никто никогда не заглядывает в эти края. Под ласковым солнцем
зреет там виноград, и черные или белые гроздья его наливаются благород-
ным соком. Вы будете жить в этих местах жизнью древнего человека. Вы бу-
дете всесильным властелином кудлатых собак, удочек, ружей и плавучего
дома. Вы проживете там долгие годы в безопасности и изобилии, никем не
узнанный, совершенно преображенный. Принц, в этом кошельке тысяча писто-
лей: это больше, чем нужно, чтобы скупить все болота, о которых я гово-
рю, и прожить там столько лет, сколько отмерено вам вашей судьбой, самым
богатым, самым счастливым из всех тамошних жителей. Примите же мое пред-
ложение с тем же чувством, с каким я его делаю, то есть радостно и лег-
ко. Мы немедля отпряжем от кареты двух лошадей; немой кучер, мой верный
слуга, отвезет вас в этот благословенный край; вы будете ехать ночами, а
днем отдыхать. И у меня, по крайней мере, будет удовлетворение от созна-
ния, что оказанная вам мною услуга отвечала вашим желаниям. Я сделаю хо-
тя бы одного человека счастливым. Быть может, богу это будет приятнее,
чем если бы я сделал этого человека могущественным. Это гораздо труднее!
Что же вы ответите мне, монсеньер? Вот деньги. О, не раздумывайте! В Пу-
ату вам не грозит никакая опасность, разве что схватить лихорадку. И то
местные знахари вылечат вас за ваши пистоли. Если же вы поставите на
другую карту, вы рискуете быть убитым на троне или задушенным в каземате
тюрьмы! Клянусь душой! - теперь, взвесив и то и другое, клянусь моей
жизнью! - я бы на вашем месте заколебался.
я хотел бы покинуть карету, походить по твердой земле и прислушаться к
голосу, которым по воле бога глаголет природа. Через десять минут я со-
общу мой ответ.
ему: так торжественно и так царственно прозвучал голос, произнесший эти
слова.
дверцу, стал возле нее. Он видел, как тот, дрожа всем телом, ступил на
мох и сделал несколько неуверенных шагов. Бедный узник, казалось, разу-
чился ходить по земле.
предвещавшие непогоду, охватили все небо, не допуская на землю ни малей-
шего проблеска света. Впрочем, привыкнув немного к окружающей тьме, глаз
начинал различать границу между дорогой и окаймлявшим ее подлеском - все
кругом было непроницаемо черным, и только дорога на этом фоне представ-
лялась темносерым пятном. Но запах травы и еще более резкий и свежий за-
пах дубов, теплый, насыщенный воздух, впервые после стольких лет окутав-
ший все его тело, невыразимое наслаждение свободой среди полей и лесов
говорили столь пленительным для него языком, что, несмотря на всю сдер-
жанность, почти скрытность, о которой мы постарались дать читателю
представление, принц позволил себе отдаться нахлынувшим на него чувствам
и радостно и легко вздохнул.
ловить струи воздуха, напоенные самыми разнообразными ароматами и живи-
тельные для его начинающего освобождаться от привычной скованности лица.
Скрестив руки на груди, как бы затем чтобы не дать ей разорваться под
наплывом этого доселе не ведомого ему блаженства, он с восторгом вдыхал
этот новый для него воздух, веющий по ночам под сводами леса. Небо, на
которое он смотрел, шум воды, живые существа, копошащиеся, как он
чувствовал, вокруг него, - разве это не сама жизнь, и не безумец ли Ара-
мис, полагавший, что в нашем мире можно мечтать о чем-то другом?
знающего ни забот, ни страхов, ни стеснений, налагаемых чужой волей, мо-
ре счастливых, неизменно предстающих пред юным воображением дней - вот
воистину та приманка, на которую может попасться несчастный узник, заму-
ченный каменными стенами своего каземата и зачахший в спертой атмосфере
Бастилии. И такую приманку показал ему он, Арамис, предложивший и тысячу
пистолей, лежавших наготове в карете, и волшебный Эдем, скрытый в дебрях
Нижнего Пуату.
дил за этим безмолвным шествием радостей, поочередно охватывавших Филип-
па, и видел, что он все глубже и глубже уходил в мир, порождаемый его
воображением. И действительно, принц, поглощенный своими думами, лишь
ногами продолжал оставаться на бренной земле, тогда как душа его, воз-
несшись к подножию престола господня, молила даровать ему хотя бы луч
света, дабы он мог наконец разрешить свои колебания, от чего зависела
его жизнь или смерть.
стоял он лицом к лицу с несчастьем, чреватым столь значительными пос-
ледствиями. Неужели же этой стальной душе, привыкшей к тому, что неодо-
лимых препятствий не существует, и шутя справлявшейся с любыми из них,
не знавшей, что значит быть слабою и побежденною, неужели же ей суждена
неудача в ее столь безмерно великом замысле, и все - лишь оттого, что ею
не предусмотрено впечатление, которое могут оказать на плоть человечес-
кую листья деревьев, омытые струями свежего воздуха.
напряженно следил за раздиравшей душу Филиппа борьбой, которую вели за
нее два враждебных друг другу таинственных ангела. Эта пытка продолжа-
лась ровно десять минут, испрошенных молодым человеком у Арамиса. В те-
чение всех этих десяти минут, этой вечности для Филиппа и Арамиса, Фи-
липп не отрывал своих глаз от неба, и они были печальными, влажными и
молящими, Арамис не отрывал своих глаз от Филиппа, и они были жадными,
горящими и пожирающими.
землю. Видно было, как взгляд его становился все более жестким, как мор-
щился лоб, как рот принимал выражение суровой решимости; потом взор его
снова стал неподвижным. И на этот раз в нем отразилось сияние мирского
величия, на этот раз он был похож на взгляд сатаны, показывающего с вер-
шины горы царства и власть земную на соблазн Иисусу. Лицо Арамиса прос-
ветлело. Филипп быстрым и нервным движением схватил его за руку.
шивая его: да разве возможно отступать от уже принятого решения?
чертами рисуют характер, - произнес Арамис, склоняясь над рукой Филиппа.
- Вы будете великим монархом, монсеньер, верьте мне!
желаю уяснить себе две весьма существенных вещи: во-первых, каких опас-
ностей и препятствий нам следует ожидать, и на это вами было отвечено, и
во-вторых, каковы условия, которые вы мне поставите. Ваш черед говорить,
господин д'Эрбле.
пути, и надеюсь, вы не нанесете мне оскорбления, предположив, будто я
настолько наивен, что могу верить в вашу полную незаинтересованность в
нашем деле. Итак, без всяких уловок, без опасений откройте мне все ваши
мысли по этому поводу.
высочество.
чить вам тетрадь с некоторыми заметками; заметки эти были составлены с
тем, чтобы ваше высочество получили возможность основательно изучить тех
Черепнин Владимир
Русанов Владислав
Мичурин Артем
Акунин Борис
Корнев Павел
Шилова Юлия