сопровождаемые неизбежным обращением к его познаниям в области таксонометрии
рептилий.
стихах) и приглашали предмет этого восхищения на чай, буде он когда-нибудь
окажется в Шеффилде. Или в Ноттингеме. Или в Брайтоне.
подчеркивание отдельных слов и надушенные, перевязанные ленточкой локоны, -
выражавшие пылкое обожание, причем в выражениях настолько смелых, что
Мэллори невольно краснел. Поначалу таких было не очень много, однако
стоило ?Еженедельнику английской хозяйки? поместить на своих страницах
портрет ?знаменитого ученого?, как урожай надушенных локонов резко возрос.
самой младшей своей сестры Рут. Малышка Рут, хотя, конечно же, этой малышке
уже ни много ни мало семнадцать лет. Он распечатал письмо.
руками. Отец очень благодарит тебя за чудный плед из Лондона. Французское
притирание очень помогло моим рукам (маминым), хотя больше коленям, чем
рукам. Мы все по тебе очень скучаем в Льюисе, хотя знаем, что ты занят
своими великими делами Королевского общества! Мы читаем вслух каждое твое
американское приключение, как они написаны мистером Дизраэли в ?Семейном
музее?. Агата спрашивает, не можешь ли ты, пожалуйста, пожалуйста! получить
для нее автограф мистера Дизраэли, потому что она очень любит его роман
?Танкред?! Но самая большая наша новость в том, что наш дорогой Брайан
вернулся из Бомбея и благополучно проводит с нами этот самый день, 17 июня!
И он привез с собой нашего дорогого будущего брата лейтенанта Джерри
Ролингза, тоже из Сассексского артиллерийского полка, который просил нашу
Маделайн подождать, как она, конечно же, и сделала. Теперь они поженятся, и
мама хочет, чтобы ты знал, что это будет не в церкви, а гражданская
церемония с Ч.П. мистером Уидерспуном в городской ратуше Льюиса. Мы ждем
тебя 29 июня, когда отец отдаст свою почти последнюю дочку, - я не хотела
этого писать, но мама меня заставила. С любовью от всех нас,
года помолвки, тем более тревожной, если твой жених служит в такой гнилой
дыре, как Индия. Маделайн обручилась в восемнадцать лет, а сейчас ей уже
двадцать два. Нельзя принуждать юную, жизнерадостную девушку к такому
долгому ожиданию; в последний свой визит Мэллори обнаружил, что жестокое
испытание сделало Маделайн вспыльчивой и язвительной и домашние откровенно
ее побаиваются. Скоро весь уход за стариками ляжет на плечи маленькой Рут. А
когда и она выйдет замуж... ну что ж, тогда об этом и подумаем. Мэллори
потер взмокшую от пота бороду. Маделайн выпала более тяжкая доля, чем
Эрнестине, Агате или Дороти. Нужно подарить ей что-нибудь красивое.
Свадебный подарок должен быть весомым свидетельством, что время тревог и
печалей осталось позади.
завязку бюро и покинул Дворец, вернув по дороге корзину дежурному.
Они уныло выводили какой-то из своих нравоучительных гимнов, нечто насчет
?поезда в рай?. Песенка никоим боком не касалась ни эволюции, ни
святотатства, ни окаменелых останков доисторических животных - возможно,
тоскливое однообразие бесплодного протеста утомило даже таких железных
людей, как квакеры. Мэллори прошел мимо, не обращая внимания на протянутые
брошюры. Было жарко, на редкость жарко, жарко как в пекле. И хоть бы самое
легкое дуновение ветра, хоть бы самый крошечный просвет в облаках; высокое
небо налилось свинцовой тяжестью, словно хотело разразиться дождем, но
забыло, как это делается.
поселился бронзовый Кромвель на коне <Мэллори прошел по Глостер-роуд до угла
Кромвель-лейн; совсем недавно здесь поселился бронзовый Кромвель на коне...
- Памятник Кромвелю установлен гораздо позже (1899) и в совершенно другом
месте, а именно перед парламентом>; радикалы очень его любили. Здесь же
останавливались паробусы через каждые десять минут, но все они были забиты
до отказа - в такую погоду никому не хотелось идти пешком.
метрополитена ?Глостер-роуд?, и Мэллори решил рискнуть. Смелую идею пришлось
вскоре оставить - в двери подземки никто не входил, время от времени оттуда
вылетали люди, спасающиеся от невозможной, невыносимой вони.
было нечто совсем иного порядка. В сравнении с удушающим зноем улиц, шедший
снизу воздух был даже прохладен, однако в нем ощущался запах смерти, словно
что-то сгнило в закупоренной стеклянной банке. Билетная касса была закрыта;
на ее окошке висела записка: ?ПРОСИМ ПРОЩЕНИЯ ЗА НЕУДОБСТВА?. И ни слова,
что там и почему, об истинной природе неполадок.
запряженные лошадьми кэбы. Мэллори совсем было собрался перейти улицу, как
вдруг заметил неподалеку свободный вроде бы кэб. Сделав знак кучеру, он
подошел к дверце и увидел пассажира, только что по-видимому приехавшего.
Мэллори отступил на шаг, в естественной надежде, что пассажир сейчас сойдет,
однако тот, явно недовольный присутствием незнакомца, прижал ко рту носовой
платок, сложился пополам так, что голова его исчезла из вида, и зашелся
сухим, мучительным кашлем. Возможно, он был нездоров - или только что из
подземки, не успел еще отдышаться.
кэбов и коротко приказал: ?Пикадилли?.
Кромвель-роуд. Как только кэб двинулся с места и в окно повеяло слабым
ветерком, жара стала не столь гнетущей, и Мэллори чуть приободрился.
Кромвель-роуд, Терлоу-плейс, Бромптон-роуд - в своих грандиозных планах
переустройства города правительство отвело эти части Кенсингтона и Бромптона
под огромный комплекс музеев и дворцов Королевского общества.
куполов и колоннад: физика, экономика, химия... Некоторые новации радикалов
вызывают, мягко говоря, удивление, размышлял Мэллори, но трудно отрицать
разумность и справедливость того, что ученым, посвятившим себя
благороднейшему труду на благо человечества, предоставляются великолепные
здания. Кроме того, польза этих дворцов для науки многократно превышает
затраты на их строительство.
Найтсбридж-роуд, через Гайд-парк-корнер, к Наполеоновым вратам... - В
действительности именно на этом месте стоит ?Арка Веллингтона?>, дару
Луи-Наполеона в память об англо-французской Антанте. Мощный остов огромной
чугунной арки поддерживал целую толпу крылатых амурчиков и задрапированных
дам с факелами. Красивый монумент, думал Мэллори, и к тому же в новейшем
вкусе. Массивная элегантность врат словно отрицала самое мысль о том, что
когда-либо существовали хоть малейшие разногласия между Великобританией и ее
вернейшим союзником, имперской Францией. А ?недоразумение? наполеоновских
войн, криво усмехнулся про себя Мэллори, можно свалить на тирана Веллингтона
<Веллингтон, Артур Уэллсли (1769-1852) - герцог, английский полководец,
победитель Наполеона при Ватерлоо. Единственный, кому в Лондоне установлены
две бронзовые конные статуи (причем одна отлита из трофейных французских
пушек). В 1828-1830 гг. премьер-министр кабинета тори, в 1834-1835 гг.
министр иностранных дел. Байрон (см. далее в тексте) действительно ненавидел
Веллингтона лютой ненавистью и называл его победу при Ватерлоо случайным
триумфом посредственности над гением. Налицо любопытная параллель с другим
произведением в жанре альтернативной истории: в повести Уолтера Иона
Уильямса ?Стена, камень, мастерство? (1993) Байрон принимает участие в битве
при Ватерлоо и берет Наполеона в плен (в названии повести разложена на три
отдельных слова фамилия Мери Шелли по матери - Уоллстонкрафт)>.
казалось, что память об этом человеке витает в городе, словно призрак.
Триумфатор Ватерлоо, прославленный некогда как спаситель британской нации,
Веллингтон был пожалован пэрством и занял высочайший государственный пост.
Но в нынешней Англии его поносили как хвастливого и самодовольного изверга,
второго короля Джона <Король Джон - Иоанн Безземельный (1167 - 1216),
английский король (с 1199) из династии Плантагенетов. В 1202-1204 гг. вел
неудачные войны во Франции>, палача своего народа. Ненависть радикалов к их
давнему и грозному врагу выдержала испытание временем. Со смерти Веллингтона
выросло уже целое поколение, но премьер-министр Байрон все еще при каждом
удобном случае втаптывал память герцога в грязь.
убеждала пустая брань. Про себя он придерживался собственного мнения о давно
умершем тиране. В первое свое посещение Лондона шестилетний тогда Мэллори
имел счастье видеть герцога; тот проезжал по улице в золоченой карете с
эскортом из вооруженных, лихо галопирующих всадников. Мэллори тогда поразили
не столько знаменитое крючконосое лицо, обрамленное бакенбардами и
подпираемое высоким воротничком, суровое и молчаливое, сколько благоговейная
смесь страха и радости на отцовском лице.
старого режима Англии, однако вид лондонских улиц все еще пробуждал в
Мэллори слабый отзвук детских впечатлений. Через несколько месяцев, уже в
Льюисе, его отец бурно радовался, когда пришло известие о смерти Веллингтона
от руки бомбиста. Но мальчик тайком плакал, сам не зная из-за чего.
реальностью, слепую жертву непонятных ему самому сил; герцог напоминал ему
не столько короля Джона, сколько Карла Первого <Карл Первый (1600-1649) -
король Англии с 1625 г. После восстания Кромвеля казнен по решению
парламента>.. Он безрассудно защищал интересы тори, разложившейся
аристократии, класса, обреченного уступить власть поднимающемуся среднему
сословию и ученым-меритократам <Меритократ - сторонник меритократии, т. е.
Флинт Эрик
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Мурич Виктор
Самойлова Елена
Семенова Мария