террасе.
бегство ученых. На несколько дней-лет лаборатории были загружены заказами
Зонта и Меча. Никто не скучал без дела.
построить этот сложный корабль за три дня. Большому миру понадобилось бы
три года.
Местная газета писала: "Мы - Город-вокзал". Подразумевалось, что Темпоград
- вокзал для экспедиций в микрокосмос.
опасна. В недра микромира рвались зоологи, ботаники, физиологи, медики,
генетики, химики, физики - механики, гидравлики, теплотехники, электрики,
атомники и все другие. Все наперебой присылали заявления с подробным
описанием исследований и настойчивыми и убедительными просьбами включить
их в ближайшую экспедицию. Каждый доказывал, что именно он необходим в
экипаже. Темпоград срочно готовился стать Городом-вокзалом.
ничего не выигрывал в затрате сил и средств. Каждый темпоградец за сутки
делал годовую работу, но при этом, грубо говоря, съедал годовой запас
хлеба. Конечно, не еда лимитировала. Темпоград потреблял в 360 раз больше
энергии, материалов и часов труда, чем любой другой научный городок с
таким же населением. В быстром времени проживало около ста тысяч, но
снабжать надо было 36 миллионов - целое государство научных работников.
Да, Темпоград мог бы смонтировать десять темпоскафов в сутки. Но Земля не
склонна была отправлять 3600 экспедиций. Заслуживает ли Атомматерик такого
внимания? Академия Времени еще не успела обработать поток информации,
бьющий из Темпограда, еще не успела обсудить все депеши Гранатова.
Наверное, и траурный митинг еще не состоялся.
дожидаться и в приятном Большом мире. Там дни проходили быстрее.
раз отрежь". Медлительное проектирование стремительного строительства было
правилом XXI века. В самом Темпограде пять лет (пять дней Большого мира)
проектировали Астрозонт и Астромеч, чтобы изготовить их за две-три недели.
говорили о допусках и отходах, эффективности и экономичности, об усталом
металле, смятии и скалывании, работе на растяжение и на изгиб. Сотни групп
налаживали проектирование в Темпограде, и всем нужен был опыт
проектировщиков Астрозонта и Астромеча, Льва Январцева, в частности. Но
пожалуй, если бы в это время Жужа проявила настойчивость, Лев, может, и
сдвинулся бы. Однако Жужа все еще дулась, и вместо Льва уехал Баумгольц.
Все-таки при всех своих организаторских талантах наследник Гранатова не
мог быть духовным наследником, вдохновителем Темпограда. Гранатов сказал о
нем как-то: "Гельмут любит продумывать, но не придумывать". Баумгольцу
трудно было лавировать, вникать в новые дела, менять курс. Ему все
хотелось установить окончательный порядок. И в соответствии с
установленным порядком, минута в минуту, когда ему исполнилось шестьдесят
биологических лет, Баумгольц ушел на пенсию. Президентом стал Хулио
Вильянова (не Анджей же с его безумными идеями в порядке бреда). Темпоград
вынужден был выбирать президентов из старожилов. Ведь город уже опережал
Большой мир на доброе десятилетие в науке; вновь прибывшему нужно было
прежде всего доучиваться. Конечно, Вильянова был не самой лучшей
кандидатурой. У него был талант в пальцах, как говорил Гранатов. Но при
пальцах нужны были генераторы идей - упомянутый в облаках витающий Анджей,
а также и Лев со своими графиками и осями открытого и неоткрытого.
оформлялись и отсылались, авторы их выбывали в неторопливый внешний мир,
неторопливо обсуждать, утверждать, завозить материалы и рабочую силу.
Проектанты уезжали, новые не прибывали. Не так уж много мастерских могли
приступить к проектированию сию минуту. Большинству требовалось собрать
материалы, подготовить, обдумать; они просили месяц-другой на сборы. Но
месяц-другой для Темпограда - эпоха. Пустовато становилось в квартирах,
кабинетах, проектных бюро и в аллеях парка у Часов.
будет: "Скорая помощь медлительной природе".
Во многих случаях XXI веку надо было дергать за волосы. Медлительный
естественный рост тормозил бурные и все ускоряющиеся темпы индустрии.
Природа не спешила. С недопустимой медлительностью растворялись или
выпадали в осадок соли, лениво росли кристаллы, еще медленнее созревали
растения, еще медленнее подрастали животные. В результате новые породы
создавались годами, а проверялись десятки лет.
Теперь слышалось другое: гены, аллели, кроссинговер, штаммы, клоны, чистые
линии. На газонах под усиленным светом прожекторов набирали силу
худосочные стебельки; за загородками визжали, мычали и блеяли невероятные
гибриды, спроектированные генными инженерами; в абсолютном безмолвии
незамутненных растворов вызревали кристаллы безупречной формы и дивной
расцветки.
разъезжаться. Породы они вывели, теперь предстояло проверять их на полях и
фермах, размножать в разных странах, приспосабливая к местному климату.
отраслях и науках такие сложные дела, которые никак не удавалось выполнить
вовремя.
XXI перешла трудноразрешимая проблема: для точного предсказания завтрашних
перемен надо было решать уравнения целый год. Но у Темпограда как раз и
был год работы для каждого дня. Здесь можно было успеть разобраться со
всем сонмом уравнений.
больше не говорили об аллелях. Всюду слышалось: циклон, антициклон,
грозовой фронт, холодный фронт, кумулюсы, альтокумулюсы, бары, изобары...
С волнением сообщали, что в Гималаях начал таять снег, Брамапутра выходит
из берегов, а Канзасу угрожает засуха.
Ганцевич предложил безумную идею, позволяющую в перспективе не
предсказывать, а поправлять, потом и заказывать погоду. Вильянова заявил,
что он способен построить опытную станцию для управления климатом. И выбыл
в Большой мир, чтобы испытывать систему на подлинном климате. Прогнозы,
само собой разумеется, теряли остроту. Темпограду надо было искать новый
девиз.
Темпоград вынужден был выбирать старожилов. Ведь город опережал мир на
десятилетия, каждый вновь прибывший обязан был доучиваться.
возраст уже солидный.
микрофизическая, неделя проектов, неделя генетическая, неделя
геофизическая. Вот и месяц прошел. Льву пятьдесят биологических лет; у
него высокий лоб с залысинами, седые завитки в кудрях, нездоровая
бледность. Пожалуй, он выглядит даже старше своих биолет. Темпоград не
красит. Ни солнца, ни ветра; тридцать лет без отдыха на природе. Самое
время лечиться.
Городом скорой помощи, даже Городом помощи - медицинской, еще точнее -
Городом консультантов. Поселим в нем самых умелых, самых знающих врачей.
Где-то в мире произошло несчастье, человека положили на операционный стол.
Местный хирург берется за скальпель... и все это передается на экраны
Т-града. Консультант видит работу практика, может его направить. Не
слишком часто, чтобы не нервировать, скажем, один раз в четыре минуты. Но
четыре минуты земного хирурга - это темпоградские сутки. За рабочий день
консультант может неторопливо осмотреть три десятка операционных столов,
подумать над каждым. Сеанс одновременной консультации. Три десятка
операций под наблюдением светила.
учеников много, и каждому нужен глаз мастера мирового класса. Но в
медицине чаще всего.
певучая латынь, шли разговоры о хемотерапии, термотерапии. В президиуме
рядом со Львом Январцевым сидел медик, и президент после заседаний
эгоистически заводил разговор о своем собственном сердце.
дело с больными, уклоняющимися от лечения, вице-президент усвоил себе
манеру наигранной взволнованности. - Зачем выслушивать? Вы преступник. Вы
преступно жестоки к самому себе, вы устроили заговор против жизни
президента Темпограда Январцева. Сколько лет вы не отдыхали? Пять недель в
Т-граде, в этой камере без решетки! Вам пятьдесят четыре биологических, вы
Суворов Виктор
Акунин Борис
Роллинс Джеймс
Орловский Гай Юлий
Сертаков Виталий
Кервуд Оливер Дж.