уроженка Сосенска. Сейчас ей лет восемьдесят - восемьдесят пять. У нее
есть дочь, которая изредка навещает родные места. Собственно, от дочери я
и услышал историю несчастной любви Беклемишева. Сам он об этом никогда не
говорил.
же пренебрегать и такой ничтожной зацепкой. Десятки лет. А вдруг он писал
ей? Или оставлял ее адрес кому-нибудь в Южной Америке?"
спросил он.
Ивановна, ее дочь, говорила, что они уехали из Сосенска, когда ей было
года два. Сейчас ей около шестидесяти. Значит, где-то в 1912 году.
Беклемишева датированы 1914 годом. К этому времени Струмилина была уже в
Москве. Есть, пожалуй, смысл заглянуть в прошлое этой дамы.
человека, носящего фамилию Бергсон. Я никогда не считал себя хорошим
физиономистом, но выражение лица, с которым Вы выслушали мое сообщение,
навело меня на размышления о том, что Вы мне просто не поверили. Может
быть, я ошибся. Во всяком случае, я пишу об этом не для того, чтобы
упрекнуть Вас. Отнюдь. Моя информация носила слишком отвлеченный характер,
чтобы ею можно было воспользоваться. Ее можно было расценивать только как
побуждение человека, испытывающего добрые чувства к народу страны, в
которой этому человеку довелось побывать. Расставшись с Вами, я еще раз
продумал наш разговор и пришел к мысли о необходимости принятия какого-то
решения. Единственно правильным мне показалось довершить начатое.
Осуществить это можно было только одним путем - поехать на Амазонку и
разыскать ту таинственную лабораторию, которая, по-моему, имела отношение
к событиям, взволновавшим мир.
ничего бы не сделал и не нашел. Помогли друзья, которые разделили со мной
тяготы путешествия к эпицентру катастрофы.
длинным. Скажу только, что мы оказались не одиноки на этом пути:
обстоятельство, послужившее к усугублению трудностей, но одновременно
позволившее кое-что прояснить. Именно это "кое-что" и заставило меня
взяться за перо, чтобы написать Вам, Именно это "кое-что" удерживает меня
пока от публичных выступлений с разоблачениями. Однако постараюсь быть
последовательным".
четвертую.
когда-то. Сельва уничтожила все следы преступления. Зеленый полумрак царил
в лесу, в который мы вступили, распрощавшись с командой парохода. Зеленый
полумрак, наполненный птичьим гомоном, был нашим спутником во время
многомильного перехода до лаборатории Хенгенау. Да, теперь мы знаем, что
так звали профессора-изверга. Впрочем, я об этом расскажу позднее.
чтобы определить направление дальнейшего пути. Да, я помнил расположение
звезд в ту, давнюю ночь. Сделав поправки на время года, мы
сориентировались и утром двинулись туда, куда, как я предполагал, ушли
танки с обезьянами. Простите, господин Диомидов. Я все время пытаюсь
избежать длиннот, но у меня это плохо получается. Еще немного, и я перейду
к сути дела. Вы поймете меня, когда узнаете о тех странных вещах, с
которыми нам пришлось столкнуться. Многое из того, что мы увидели, пока не
поддается объяснению. И я опасаюсь, что человечество долго еще будет
находиться в неведении относительно целого ряда фактов. Так думаю не
только я, но и мои друзья, один из которых физик, а другой - археолог".
расчетах отклонила нас на несколько десятков миль в сторону. Мы поняли
это, когда увидели пирамиду в лесу. Мой друг, археолог Иоганн Крейцер,
утверждает, что эта находка выходит из ряда вон, что ее значение трудно
переоценить и что она, несомненно, прольет новый свет на установившиеся
взгляды относительно происхождения индейцев Латинской Америки. Он так
заинтересовался горельефами на стенах у входа в храм и статуей бога в
верхнем зале, что не хотел уходить до тех пор, пока не сфотографирует и не
опишет все увиденное. Мы оставили его и занялись осмотром внутренних
помещений.
было бы назвать помещение склепом), так вот в одной из отдаленных комнат
мы нашли следы недавнего пребывания человека. Постелью ему, вероятно,
служила легкая надувная лодка. В ней лежал портативный радиоприемник,
слегка прикрытый одеялом. В углу комнаты-склепа были аккуратно сложены
пакеты и банки с продуктами. Снаружи у входа валялись канистра из-под воды
и разорванная пополам записная книжка.
страниц. Эта обстоятельность может свести с ума. Диомидов говорил мне, что
в письме есть вещи, которые должны нас заинтересовать, но пока я что-то их
не вижу.
то... "Мы занялись детальным осмотром помещения". Так... "Что удалось при
этом обнаружить, я Вам уже написал". Да, длинно умеют писать люди... Ага,
вот, кажется, что-то интересное...
если не разгадать тайну, то хотя бы подыскать ключ к ней.
ее на две части, требовалась, вероятно, немалая сила. Потому что линия
разрыва шла поперек книжки. Попробуйте проделать подобный опыт, и Вы
убедитесь в том, что нормальному человеку сделать это не удастся.
- эти слова были вытеснены на обложке. А характер записей позволял сделать
вывод, что они предназначались только для хозяина, который, по всей
видимости, никогда не предполагал, что они могут стать известны кому-либо,
кроме него.
часть фотографии. Вторая часть нашлась в другом куске. Да, это был он -
тот самый профессор-эсэсовец. Я не мог забыть его лица, как не забыл лица
сопровождавшего его Бергсона. Такое не забывается.
очень отрывочны, бессистемны и на первый взгляд лишены логической
последовательности. Хенгенау, видимо, записывал мысли, приходившие ему в
голову во время работы. Даты отсутствуют. В то же время складывается
впечатление, что в этих записях есть некая путеводная нить, центральная,
стержневая мысль. Впрочем, судите сами. Я воспроизвожу то, что мы
прочитали".
мне, что она не арийка. Она вообразила, что сообщает мне новость. А я знал
это, еще когда нанимал ее в помощницы. Луиза - хороший врач. И она мне
нужна. Разве имеет значение то обстоятельство, что в ее жилах есть капли
цыганской крови?.. "Доноси", - сказала она. Я пожал плечами. "Ты могла бы
этого не говорить", - сказал я ей. "Ненавижу", - заявила она. "Кого?" -
равнодушно спросил я. "Тебя", - сказала она. Как глупо! Мы уже давно
охладели друг к другу, я знаю, что она любит Гюнтера, и не мешаю им.
Работа! Только работа нужна мне! Луиза же ведет себя как последняя
идиотка..."
часы. День проходит нормально, Луиза тиха, как кролик. В пять часов вдруг
она преображается: в глазах вспыхивает ненависть, и она начинает беситься.
Вчера разбила штатив с колбой. Сегодня бросилась на меня с кулаками. Может
быть, она сходит с ума? Но проходит минут пять, и все возвращается к
норме..."
Никаких отклонений. И все-таки что-то с ней происходит. Наша работа?
Конечно, все то, что мы делаем, не для впечатлительных людей. Однако
откуда этот ритм?.."
время? Я скрупулезно изучаю весь цикл наших опытов и не нахожу ничего.
Смущает меня и другое. Если причина припадков Луизы внешняя, то почему ни