Чтение 36–й страницы книги ~Сизилия~

Ее слово против моего, думает молодой Фипс, зная, что он успеет
добежать до поселка, пробраться в дом родителей и притвориться спящим до
того, как в дверь постучит Кларк...

Но его одежда пропала; Шейла забрала ее в качестве доказательства,
угадав его намеренья. Встревоженный Фипс бросается в погоню и голый
карабкается по скалам.

А затем - это ужасное, бессмысленное падение, запечатленное до
мельчайших подробностей. Шейла бежит над обрывом; Фипс в ярде позади нее.
Он только хочет остановить ее, отобрать свою одежду и обсудить дело...

Он хватает Шейлу, она вырывается, но тут ее лодыжку обвивает липучка,
Шейла спотыкается и летит с обрыва. Он слышит, как она катится по скалам;
он спускается вниз и видит, что она мертва. Он ищет свою одежду; одежда,
наверно, у нее в сумке, но он не может найти сумку в темноте. Перепуганный
Фипс возвращается домой; он крадется голый по улицам, пробирается а домик,
где родители его уже спят. К тому времени, когда нашли тело, сумку спрятал
мохнатик...

Я много размышлял над этой сценой, сопоставляя события и предположения,
и каждый раз возвращался к последнему моменту подлинной трагедии, к
моменту разоблачения в Якорной Заводи.

Ведь самое страшное, в чем могли обвинить Фипса - непреднамеренное
убийство. Об умышленном убийстве не могло быть и речи. И все же, зная это,
он покончил с собой...

Вот в чем трагедия. Это и есть Аркадия.

Население нашей планеты очень мало. Правосудие может только следовать
земным законам - лучших у нас нет, пока кто-нибудь не предложит что-то
новое. И потому...

Что ожидает человека в крошечном обществе, после того как он выйдет из
тюрьмы, отсидев десять или пятнадцать лет, теоретически свободный? Как он
скроет свое прошлое? Кто даст ему работу? Куда, скажите на милость, пойти
человеку, вышедшему из этих железных ворот?

По закону максимальное наказание на Аркадии - пятнадцать лет тюрьмы, но
я утверждаю, что факты свидетельствуют о другом.

- Ты это серьезно, милый? - спросила Джейн. - Ты хочешь жениться и
спасти мою честь?

Мы разговаривали в спальне Джейн. Я улыбнулся, зная, что больше мне
нечего бояться.

- У меня пока еще не было возможности лишить тебя чести.

- Голова у меня больше не болит, - ответила она. - У тебя есть эта
возможность.

ЭПИЛОГ

Три месяца спустя Кружок риверсайдских дам после некоторых колебаний
решил организовать танцы, пожертвовав выручку в Прибрежный фонд бедствия.
Мероприятие было обречено на успех. Раздобыли хорошо известного шоумена.
Местный оркестр славился мощностью своих усилителей. Джейн уговорила меня
пойти; похоже, пойти должны были все. Танцы символизировали возвращение
Риверсайда к нормальной жизни и новые взаимоотношения между Опытной
Станцией и независимыми колонистами...

Когда вечер был в разгаре, случилось неожиданное происшествие. Поначалу
все держались скованно; люди стеснялись веселиться в открытую, смутно
ощущая вину.

Но потом смущение растворилось в крепких напитках, и вечер, по всем
признакам, удался. Шоумен внес большой вклад в постепенное оттаивание; он
ревел, его очки завораживающе сверкали в свете рампы, он призывал людей
веселиться.

Он объявил "Мохнатик".

- Последняя сенсация, леди и джентльмены, наш собственный танец!
Дергайтесь! Танцуют все!

И вот, в короткий промежуток между громогласным объявлением и первой
нотой оркестра, все услышали, как чей-то голос громко и Отчетливо спросил:

- Почему?

Последовало тягостное молчание, но оркестр спас положение, запустив
душераздирающими нестройными звуками гитар настойчивый ритм "Мохнатика".

Люди задергались в унисон пульсирующему ритму; но я заметил, что многие
остались сидеть и задумчиво пили. Мы с Джейн ушли рано; она сказала, что
от этих гитар у нее разболелась голова.