каменного века - такой вполне мог бы быть у Фреда Флинстоуна. Пять
толстенных стен, одна стена отсутствовала напрочь - оно и правильно:
все проще, чем ставить дверь; каменная плита небрежно уложенная сверху
- чем не потолок! Простенько и сердито... В этом, с позволения,
сказать, помещении было совершенно пусто: ни предметов обстановки, ни
посуды, не было даже какого-нибудь коврика, но и мусора здесь тоже не
было - вообще никаких следов человеческого присутствия. Мой новый
знакомый то ли прочитал мои мысли, то ли просто обратил внимание на
мою ошарашенную рожу и снизошел до объяснений.
миром, и обуви, которая защищает нежную кожу на ступнях, - надменно
сообщил он. - Не думаешь же ты, что Мараха живут, как все прочие
люди?!
хотел, как вы живете!
Ты можешь отдохнуть, - великодушно добавил он. - У тебя есть время:
думаю, мы будем говорить довольно долго... И не вздумай никуда
уходить: чего доброго, нарвешься на неприятности. Через эту пустошь
никто не пройдет без нашего разрешения. Таким людям, как ты, следует
быть очень осторожными: вас очень легко убить. Порой не захочешь, а
все равно убьешь!
надежда. Какая-никакая, а все-таки...
пред-пред-последняя? Что ты на это скажешь? - он тихо рассмеялся -
очевидно, ему показалось, что он неплохо пошутил.
здорово не до того. Я чувствовал себя как тяжело больной человек,
которому сообщили, что сегодня соберется консилиум врачей - специально
для того, чтобы рассмотреть его "интересный" случай и вынести
приговор, повлиять на который сам "подсудимый" не имеет ни малейшей
возможности.
надеждами, а просто ляжешь спать, - небрежно заметил он, направляясь к
выходу. - Ты устал, напуган и растерян, а моя вурунда - одно из
немногих мест, где даже спать можно с пользой...
но я действительно почти сразу задремал - сидя на полу, вот, что
удивительно! Потом сквозь сон почувствовал, что грохнулся навзничь,
лениво выругался, кое-как поворачивая непослушный язык, закутался в
свое замечательное одеяло и нырнул еще глубже - в восхитительную
темноту сновидений, где не было место ни отчаянию, ни смертной тоске,
ни даже обыкновенному беспокойству о собственной участи...
довольно сердито, а его обладатель тряс меня за плечо.
Открыл глаза и сразу же снова зажмурился от солнечного света, который
показался мне нестерпимо ярким.
выискался! Сразу-то незаметно...
не понимал, что происходит: слишком уж крепко заснул.
это в корне меняет дело... Ладно уж, спи дальше. Не до тебя пока. Я
просто хотел узнать: ты нарочно это скрыл, или по глупости... Уже сам
вижу, что по глупости.
было глубоко наплевать на его расследование, и вообще на все...
разлепить глаза и удивился: по всему выходило, что я проспал чуть ли
не сутки - а то и больше. Потом я исследовал свое самочувствие и с
удивлением понял, что оно очень даже ничего. Особенно меня удивило и
обрадовало собственное настроение: я был спокоен как сытый удав и
готов ко всему. Меня почти не трогали размышления о владельце этого
гостеприимного сооружения и итогах организованного им "консилиума".
"Ну, в самом худшем случае, они меня убьют, - с неведомым мне до сих
пор равнодушием подумал я, - тут я просто ничего не смогу изменить -
разве что вцепиться в мэсэновский нож и отбиваться до последнего...
м-да, а ведь именно так я и сделаю - могу себе представить, как это
будет выглядеть со стороны! Или скажут, что ничем не могут мне помочь
- что ж, Урги говорили, что есть еще некий загадочный всемогущий
Шапитук. Прийдется его разыскать - с этими их Быстрыми Тропами вполне
может оказаться, что я до него доберусь, а там поглядим!" О том, что
ребята могут сменить гнев на милость и просто отправить меня домой, я
старался не думать: зачем понапрасну теребить себя очередной
надеждой...
зубами в первый попавшийся сушеный плод - этакую чуть ли не
полукилограммовую гигантскую "изюмину", потом потянулся за следующим:
таким голодным, да еще и сразу после пробуждения я еще никогда в жизни
не был. Покончив с "изюминами", я строго велел себе остановиться, но
через несколько минут с некоторым удивлением застукал себя за жадным
пожиранием вяленого мяса, немного похожего на бастурму, только с
какими-то совершенно незнакомыми специями. Время шло, я успел
уничтожить все свои припасы, но по-прежнему оставался в одиночестве. Я
начал подозревать, что обо мне просто забыли.
наружу свой любопытный нос и осмотреться - а там по обстоятельствам.
Сначала я просто с удовольствием вдыхал свежий ночной воздух - пока я
спал, здесь прошел дождь, и это было восхитительно! Потом мои глаза
привыкли к темноте, и я увидел, что буквально в полусотне метров от
приютившего меня сооружения происходит что-то вроде групповой
медитации при лунном свете. Зрелище было то еще: куча народу в таких
же темных балахонах, как у моего знакомца, расселась прямо на земле,
образуя расходящиеся концентрические круги. Самое замечательное, что
они издавали негромкое, но вполне отчетливое гудение, очень похожее на
внутренний монолог только что включенного компьютера. Я снова испытал
странное ощущение, такое же как при первом знакомстве с одним из них:
всем телом ощутил удивительную физическую силу этих ребят - а ведь я
даже к ним не приблизился! Я нерешительно потоптался на месте, потом
подошел поближе. Они не обращали на меня никакого внимания: сидели,
гудели - если бы я был их пленником, то наверняка решил бы, что могу
убираться на все четыре стороны. Но я был связан по рукам и ногам
собственными надеждами - самыми прочными путами, какие только можно
придумать, а посему вернулся к неуютному каменному сооружению и сел на
землю, прислонившись спиной к стене. Камни оказались теплыми и
упругими на ощупь. В другое время я бы удивился и попытался бы узнать,
что это за материал, но сейчас мне было не до минералогических
изысканий. Я просто сидел и ждал, уставившись в темноту: хоть что-то
должно было случиться, рано или поздно.
рассвета, один за другим. "Медитация" продолжалась - иногда я с
тревогой косился в их сторону, пытаясь понять: а живы ли эти странные
ребята? При дневном свете они выглядели особенно причудливо в своей
темной одежде, увитой живыми растениями - этакие садовые украшения от
авангардного дизайнера. Лиц их я так и не разглядел: они были закрыты
просторными капюшонами и пестрой листвой. Время шло, небо затянулось
тучами, прошел мелкий теплый дождик - такой нежный и ненавязчивый, что
я даже не стал от него прятаться, а с удовольствием подставил ему
лицо: надо же умываться, хоть иногда! Дождь закончился, так же
незаметно, как и начался, на небе осталось всего два солнышка - третье
уже торопливо шмыгнуло за горизонт. Вынужденное бездействие совсем
меня не раздражало - вот что удивительно! Мне даже понравилось
неподвижно сидеть на траве, прислонившись спиной к теплому камню:
оказалось. что это - какая-то странная разновидность удовольствия, до
сих пор совершенно мне недоступная...
только когда меня потрясли за плечо - довольно бесцеремонно, между
прочим!
из Вурундшундба. - Есть разговор.
которого я дрых целые сутки, или кто-то из его товарищей. Все они
носили одинаковые балахоны, поросшие разнообразными представителями
причудливой местной флоры - просто какие-то передвижные гербарии! - и
не спешили радовать меня демонстрацией своих физиономий. Впрочем,
этого я кое-как разглядел: хищный профиль, длинный тонкогубый рот,
квадратный подбородок. Его глаз я так и не увидел: они прятались в
тени, под капюшоном.
уже благополучно разбрелись по своим делам. Неподалеку от нас стояла
небольшая группа - человек пять. Они смотрели на меня, но подходить
явно не собирались. Очевидно, ждали, когда я наконец оторву от земли
свою задницу. Я не мог обмануть их ожиданий. Онемевшие от бездействия
ноги попытались протестовать, но я сказал им "куда вы денетесь!" - и
оказался совершенно прав.
я мог их рассмотреть. Во всяком случае, у них были разные губы и
Куликов Роман
Прозоров Александр
Свержин Владимир
Конан-Дойль Артур
Сертаков Виталий