Чтение 36–й страницы книги ~Завтра война~

- Вертолет, да, - кивнул Качхид. - Три дня назад глава Барачхи сел в самоезд и поехал говорить с бесцветиками. Но те говорить не хотели. Там летала эта машина. Она выстрелила - и самоезд загорелся. Глава Барачхи был счастлив, что унес оттуда свою голову и миску качи!

- Мерзавцы! - выдохнула Полина и опрометью бросилась прочь из комнаты.

- Ты куда?! - Эстерсон внезапно обратился к ней на "ты" - впервые после того похмельного утра с истериками.

Она не ответила.

Эстерсон и Качхид побежали за Полиной.

На дворе было зябко, сыро и еще совсем темно. Где-то в стороне свежепостроенного космодрома взлетал конкордианский звездолет.

Хлопнула дверь радиорубки. Над ее крышей взвился вытяжной аэростат.

"С Варизом, что ли, ругаться будет?" - предположил Эстерсон. Он жестом пригласил Качхида пройти вместе с ним в радиорубку.

Нацепив на голову наушники с микрофоном и подключив разъем своего переводчика к специальному гнезду, Полина торопливо щелкала тумблерами.

- По-моему, с капитаном Мир-Мирое говорить бесполезно, - сказал конструктор.

- Разумеется! Не собираюсь с ним ничего обсуждать. Я вызываю наше консульство. Пусть дипломаты займутся клонами на Фелиции вплотную! Они грубо нарушили гарантии, данные местному населению! Конкордия должна немедленно свернуть базу и убраться восвояси!

Консульство между тем не отвечало. Полина не менее десяти раз отправила закодированные позывные. Перебрала разные рабочие частоты. Еще раз проверила исправность аппаратуры.

- Чертовщина какая-то, - пробормотала Полина, нервно покусывая нижнюю губу. - Что они там все - умерли?!

- Может, помехи? - предположил Эстерсон. - Грозовой фронт?

- Какие, к дьяволу, помехи? - Она чуть не плакала. - Какой фронт? Вы слышите - эфир чист. Чист - но совершенно безмолвен!

Полина еще раз в отчаянии нажала кнопку, посылая кодированный пакет позывных.

Вдруг на пульте загорелся долгожданный зеленый сигнал "Линия".

- Говорит "Лазурный берег". Консульство, как слышите? Как слышите меня?..

Услышав ответ консульства, Полина изменилась в лице.

- С кем я говорю, повторите... Я вызываю консульство Объединенных Наций на Фелиции, поселение Вайсберг... Мне требуется любой официальный представитель Объединенных Наций... С кем я говорю?

Не спрашивая у Полины разрешения, Эстерсон щелкнул тумблером громкой связи. Из динамика раздалось характерное рычание конкордианской речи.

"Ну ничего себе!" - Конструктор трясущимися руками настраивал свой переводчик.

- ... специального назначения "Скорпион". Повторяю: консульство захвачено. С вами говорит Сиявуш Мадарасп, лейтенант конкордианских сил специального назначения "Скорпион". Все сотрудники консульства интернированы до окончания военных действий.

- Каких военных действий? - растерянно спросила Полина.

- В один час тридцать минут сего дня по универсальному времени начата стратегическая операция "Исфандияр". Моя Родина вступила в исторически справедливую войну с Объединенными Нациями...

- Этого не может быть!..

Лейтенант не стал доказывать очевидное. Вместо этого, как человек, мыслящий трезво и по-военному, он распорядился:

- Приказываю вам сохранять спокойствие и оставаться на территории станции "Лазурный берег". Сейчас за вами прибудет наш вертолет. Вы будете интернированы до конца военных действий. Я гарантирую вам жизнь и личную безопасность.

ГЛАВА 19

ПУШКИНОЦЕНТРИЧЕСКАЯ КАРТИНА МИРА

Январь, 2622 г.

Город Полковников

Планета С-801-7, система С-801

Кто из гражданских до войны слышал о Городе Трех Звезд? Известном также как Город Полковников? А о Восемьсот Первом парсеке?

То-то же. И мы не слышали. Хоть и кадеты, вроде не гражданские.

Если соединить прямой линией Землю, колыбель цивилизации, и Паркиду, люксогеновый рай, примерно посередине окажется одна на первый взгляд ничем не примечательная звездная система.

Романтического названия она не имеет. Только ничего не говорящий номер в астрономическом каталоге и военный шифр: С-801. Цифра означает расстояние от Земли в парсеках - всего лишь.

Хоть эта система и находится на полпути от Земли к Паркиде, но конкордианская граница проходит куда ближе к Паркиде. Между Восемьсот Первым парсеком и границей - полтора десятка колоний Объединенных Наций, составляющих Синапский пояс. Это Махаон, Андобанд, Лючия, непокорная планета Дурга - и другие, не осчастливленные такими громкими названиями.

По своему расположению в пространстве С-801 - стратегическая тыловая позиция Синапского пояса. Это семь небольших планеток, обреченных со временем упасть на непомерно раздувшееся от пустого старческого тщеславия центральное светило. Шесть из них представляют собой непригодные для жизни вариации на темы Меркурия и Венеры, а седьмая, самая дальняя, до появления военных строителей была ледышкой вроде Марса.

Только в отличие от Марса на планете С-801-7 над покрытыми льдом полярными морями замерзшей атмосферы и тропическим поясом замерзшего океана космические ветры не успели намести стометрового слоя пыли.

Не знаю, во сколько это обошлось налогоплательщикам, но атмосферу удалось частично растопить, повесив над полюсами огромные пленочные параболоиды - в тысячи раз большие, чем "прожекторы", освещающие ночную сторону Луны. А в экваториальной зоне, за счет искусственно созданного парникового эффекта, возникла даже цепь пресноводных озер.

На берегу крупнейшего озера был построен космодром. Потом еще один. И еще. Склады. Ремонтные мастерские. Госпиталь. Танкодром. Подземные резервуары люксогена. Узел дальней связи. Резервный узел дальней связи. Ангары для техники бронедесантной дивизии. Ангары для второй бронедесантной дивизии. Казармы для личного состава двух дивизий. Позиции для пяти дивизионов противокосмической обороны. Ангары для техники дивизионов. Казармы для личного состава дивизионов. Учебный лагерь осназа. Космодром спецсредств. Запасной командный пункт Второго Ударного флота. Монорельсы и шоссе, чтобы связать все объекты воедино.

Все это вместе получилось чуть побольше Колчака. И чуть поменьше Москвы. Как-никак, крупнейшая база флота за пределами Солнечной системы.

И было это исчадие военстроя названо Городом Трех Звезд, потому что в полдень над ним висели три звезды. Один красный гигант в зените и два белых карлика (полюсные пленочные параболоиды) на самом краю горизонта.

Местный фольклор, однако, отсылал к трем звездам на погонах армейских полковников и флотских каперангов. А уж полковников и каперангов там было!..

Восемьсот Первый парсек - о существовании которого разведка Конкордии, конечно, знала - был единственной звездной системой нашей периферии, немедленная атака которой планом "Исфандияр" не предусматривалась. Клоны не боялись людских потерь и легко пожертвовали тысячами своих диверсантов на Земле. Но вот линкоры и авианосцы надо было беречь. Клоны знали: Город Полковников атаковать безнаказанно невозможно.

Здесь накапливалось молодое пополнение с Земли. Сюда же отходили наши потрепанные эскадры, застигнутые внезапным нападением Клона на передовых базах Синапского пояса.

Мы, свежеиспеченные офицеры, были переброшены в Город Полковников верным "Дзуйхо" вместе с нашими "Горынычами". Потери в первых боях были огромны, а потому Академия передала все учебно-боевые истребители в распоряжение Второго Ударного флота.

Всю дорогу мы любовались парадными мечами и мечтали о встрече с врагом.

- "Абзу" - легкая добыча, - клеймили мы самый массовый клонский истребитель.

- "Шеду" устарели на двадцать лет, - это о модульных крепостях.

- "Фраваши" - летающая братская могила на четверых, - одной меткой фразой мы сбивали целые эскадрильи тяжелых торпедоносцев.

- У них была внезапность. Внезапности больше нет, - пел Ваня Терновой со слов Тоцкого. - Покажем клонам кузькину мать!

- Они били наших сонными. На космодромах. На стартовых столах. Теперь они узнают, что такое флот после стратегического развертывания! - краснобайствовал ваш покорный слуга на этих стихийных митингах.

- Было бы что развертывать, - бурчал Коля. Но тихонько, очень тихонько: в те дни за такие слова свои же товарищи могли разъюшить рожу и выбросить за борт. Кроме шуток.

Мы мечтали о победах. О быстром и сокрушительном контрнаступлении, которое освободит наши оккупированные колонии: Андобанд, Махаон, Каталину, Клару, Лючию. О десантах на Паркиду, Ардвисуру, Наотар, Вэртрагну в конце концов. О знаменах наций-комбатантов над затушенным клонской кровью священным огнем Атур-Гушнасп.

Кто радуется войне? Промышленники, генералы и клинические идиоты.

Промышленников и генералов среди нас не было. В кого же мы превратились, захваченные данс макабром первых дней войны?

А еще мы с Колей мечтали о том, чтобы служить и геройствовать на "Трех Святителях". И не где-нибудь, а именно в И-02, эскадрилье Готовцева.

Первый рапорт об этом мы подали Федюнину через десять минут после получения офицерских патентов.

Второй - вручили Кайманову, умоляя включить его в ближайший пакет сеанса шифросвязи.

С третьим рапортом - на рейде Города Полковников - Кайманов послал нас по матери.

С четвертым мы явились на прием к коменданту космодрома "Б", где приземлился наш "Дзуйхо".

Стоял теплый солнечный денек. Термометр показывал сакраментальный ноль по Цельсию.

Вдалеке, по левую руку, громоздились ледяные торосы высотой в пол-Монблана. По правую высились закопченные, израненные громады линкоров "Кавказ" и "Князь Пожарский".

Из бронепояса "Кавказа" команда саперов при помощи двух инженерных танков выковыривала неразорвавшийся снаряд.

Старикан "Пожарский" потерял в боях три башни главного калибра из пяти. Эластичные батареи автогенов, уместные на покореженных барбетах как изысканные ожерелья на шее толстенной бабищи, наводили красоту, удаляя стотонные сколы прогоревшей полистали.

Тут же, под бортом линкора, стояли несколько блочных флуггерных ангаров. Судя по всему, после ремонта "Пожарский" намеревались переклассифицировать в авианесущую орбитальную крепость.

Дышалось легко и привольно, полной грудью: спасибо кислородным маскам!

Огромное красное пятно над головой не столько грело, сколько нервировало. О двух эрзац-солнцах я вообще молчу: бледные, как привидения, они напоминали НЛО со старинных любительских снимков. И вызывали примерно те же эмоции: эт-то что еще такое? Не иначе фальшивка!

Строем и с песней мы - лейтенанты на посмешище мичманам - топали от "Дзуйхо" к казарме, под которую был переоборудован выпотрошенный фрегат.

Если в наших линкорах - пусть даже крепко битых - еще чувствовались стать, краса и сила, то этот кораблик всем своим видом говорил: я уж свое отлетал. И притом давно.

"Ну все. Рапортами нашими небось какой-нибудь жирный кадровик подтерся, - грустно думал я. - Сейчас замаринуют нас, скороспелых лейтенантиков, в стылой казарме под предлогом нашей неопытности, а там уже и война закончится. Еще, может, и в Академию вернут. Доучиваться".

Тут откуда ни возьмись наперерез нашей колонне, во главе которой горлопанил бывший старшина курса Малкжов, бросились двое офицеров в отличных шинелях из синего сукна. Похоже, никак не меньше кавторангов!

Они перебросились парой слов с Малюковым. После чего тот скомандовал:

- Курс, песню прекра-щай! Стой! Нале-во! Равняйсь!

Мы остановились.

Офицеры в синих шинелях вышли на середину строя. Первый негромко сказал:

- Всем истребителям просьба подойти к нам.

Второй добавил:

- Остальные могут продолжать движение. Вольно.

И тут у меня на глаза навернулись слезы. Наверное, специфика местного климата?

Дежа вю!

Одним из офицеров был... Шубин! Только на его погонах красовалась большая звезда эскадр-капитана, а не три средних, каперангских. А вторым был Бердник, тоже офицер 19-го авиакрыла, во время Наотарской операции - комэск-3.

Почти как в мае прошлого года, во дворе Академии. Только тогда мы были кадетами - и нам приказывали "три шага вперед". А теперь мы стали лейтенантами. И нас просят подойти.

Хотя, конечно, могли бы и приказать. Мы бы не обиделись.

Так что насчет "Трех Святителей" наши с Колей мечтания сбылись. Что же до контрнаступления, громких побед и десанта на Хосров...

- ... Только оборона, - повторил Шубин. - Конечно, эластичная оборона. С широким маневром, с частными контрударами. Возможны также рейды на оккупированные противником планеты, где его оборона еще недостаточно укреплена... Но настоящее контрнаступление должно вызреть. Его нужно подготовить. На передовых базах мы потеряли слишком многое. В том числе огромные склады боеприпасов и люксогена. Это горькая правда. Но вы имеете право, вы обязаны знать, что легкой победы не будет.

Любопытно было наблюдать, как от последних слов Шубина перекосило молодого типа, который сидел рядом с ним. Учитывая, что тип этот выпустился из Академии только за полгода до нас, погоны старшего лейтенанта он носил явно не за боевые заслуги.

Белоконь была его фамилия. В самом начале войны некий высокий покровитель в штабе флота налепил ему одним махом две новых звездочки и двинул на свежеизобретенную должность пресс-офицера "Трех Святителей". Поясняю: Белоконь стал цензором и главным краснобаем 19-го авиакрыла. Ура, товарищи!

- Это, как говорится, были плохие новости, - заключил Шубин. - А хорошие новости выпала честь сообщить капитану второго ранга Берднику.

- Хлопцы, большинство из вас знает, а молодое пополнение сейчас узнает, что "Три Святителя", "Кавказ" и "Пожарский" отличились в боях за Клару. Мы воевали отлично! Да и немцы тоже дрались как львы - спору нет. Но им повезло меньше, а нам больше. Командование благодарит нас за спасение большей части эвакотранспортов, отдельной строкой - за груженные драгоценными древоматериалами магистральники "Рене Декарт" и "Готфрид Лейбниц". Командование не винит нас в том, что яхта "Яуза" попала в руки противника. Для пилотов, которые присоединились к нам только сегодня, даю справку. "Яуза" - собственность Императорского балета России. На борту яхты балетная труппа совершала благотворительное турне по колониям Тремезианского пояса.

Война застала яхту в одном из космопортов Клары.

Труппа уже успела подняться на борт, "Яуза" заправлялась люксогеном в двухчасовой готовности к старту. Когда "Фраваши" атаковали космодром, капитан яхты - очень опытный человек, Петр Николаевич Любимов - прервал заправку и немедленно взлетел. Это было единственно верное решение, иначе яхте с ее стремительным, полувоенным силуэтом досталось бы по полной программе. "Яуза" вышла на орбиту и уже прогревала маршевые двигатели, чтобы уйти в Х-матрицу, когда ее заметил и принудил к остановке клонский фрегат "Балх" - левофланговый фронта конкордианской эскадры. "Балх" выслал к яхте флуггер с призовой партией. В это время немецкий "Эльзас" и наш "Пожарский" ворвались в центр конкордианской эскадры и навязали огневой бой линкорам "Фируз", "Каос" и "Шапур". Эту атаку поддержали торпедоносцы с "Трех Святителей". Группа наших штурмовиков навалилась на левый фланг, добившись нескольких попаданий во фрегат "Шираз" и одного - в "Балх".

- Два попадания в "Балх" было, товарищ капитан второго ранга! - выкрикнул кто-то из пилотов-штурмовиков, сидевших в углу. - Своими глазами видел!

- Лейтенант Степашин, вы уже знаете мое мнение по этому поводу, - строго сказал Шубин. - Продолжайте, товарищ Бердник.

Кавторанг невозмутимо продолжал:

- "Кавказ" в это же время открыл по фрегатам ураганный огонь. Клоны дрогнули. Их флагман разрешил всем левофланговым фрегатам выйти из боя. Нам даже показалось, что "Яузу" удастся отбить. Но, к сожалению, призовая партия клонов уже успела захватить ходовую рубку яхты. Фрегат "Балх" и яхта "Яуза" ушли в Х-матрицу одновременно. А вот фрегат "Шираз" спустя несколько секунд взорвался, прошитый снарядами "Кавказа"...

Это было первое неформальное описание космического сражения с клонами, которое нам, выпускникам Академии, довелось услышать с начала войны.

И это было здорово! Мы слушали раскрыв рты. Молоденькие лейтенанты совсем забыли о том, что, судя по виду линкоров, сражавшихся за Клару, вторая часть истории была совсем не такая веселая, как первая. Но ее нам и не рассказали.

- Это все, что мы знали о судьбе яхты до сегодняшнего утра, - заключил Бердник. - А сейчас я расскажу кое-что, интересное не только нашему пополнению, но и всем вам, товарищи. Во время анализа протоколов радиоперехвата, который, как известно, ведется всеми кораблями автоматически, разведка обнаружила, что перед переходом "Яузы" по Х-матрице с борта яхты было передано открытым текстом следующее сообщение: "Мало люксогена. Принял решение уходить на Вару-8". Итак, стало ясно: из-за того, что яхта вынужденно прервала заправку, после взлета с Клары люксогена на ее борту оказалось полстакана и чайная ложка в придачу. И стало быть, возможная дальность Х-перехода на момент захвата у нее была небольшой. А вы знаете, что условная ось Тремезианского пояса ориентирована под углом семьдесят градусов к линии конкордианского фронтира Йама-Трайтаона, так что Клара, предпоследняя планета пояса, оказывается на расстоянии почти в триста парсеков от ближайшей стационарной базы клонов на Трайтаоне. Это плюс. Это значит, что без дозаправки перегнать яхту на какую-либо свою планету клоны не могли. Но куда-то же они делись, верно? На какую-то Вару-8. А что такое Вара, товарищи? - прищурившись, Бердник обвел комнату инструктажа лукавым взором.

Вопрос был сугубо риторическим. И на ответ кавторанг никак не рассчитывал.

Разумеется, свинью ему подсунул Коля.

- Разрешите, товарищ капитан второго ранга?

- Слушаем вас, младлей.

- В зороастрийском эпосе Вара - это убежище праведных. Соответственно можно предположить, что Вара-8 - это условное название для какой-то передовой базы. Скорее всего речь идет о построенной совсем недавно базе на Фелиции - она вроде бы к Кларе ближе всех. Если, конечно, мы не уступили по Договору о Совместном Укреплении Обороны еще полтора десятка планет в том же районе. Но насколько я помню, больше в окрестностях Тремезианского...

По всему было видно, что Коля проявил проницательность, неприличную для парня с одной серебряной звездочкой на погонах.

Белоконь скривился как среда на пятницу. Бердник угрюмо качал головой в такт Колиным словам. Пилоты что-то полуодобрительно-полуобиженно гудели.

И только Шубин улыбался улыбкой ребенка, глядя под стол. По-моему, он давно уже не слушал и витал в эмпиреях, перечитывая не то письмо из дому, не то тактический устав москитного флота.

- Достаточно, младший лейтенант, - скрипнув зубами, сказал кавторанг. - Вы угадали. Действительно, наша разведка тоже предположила, что речь идет о Фелиции в системе Львиного Зева. На первый взгляд, от этого проку мало. Ну не хватало у клонов люксогена. Прилетели на Фелицию, дозаправились и угнали яхту вместе с балеринами куда-нибудь на Йаму. А то и дальше в тыл. Однако у нашей разведки оказались длинные руки. - Бердник самодовольно улыбнулся, словно бы сам был этими "длинными руками". - Не спрашивайте как - этого мы знать не имеем права и не узнаем, возможно, даже после войны, - из системы Львиного Зева была получена информация. "Яуза" по сей день находится на синхронной орбите Фелиции, сравнительно близко от Вары-8. "Яуза" заправлена люксогеном. Но одному безымянному пока герою из экипажа яхты еще во время заправки удалось вывести из строя маршевые двигатели. Сейчас клоны их ремонтируют. Чувствуете, к чему идет?

- К большой кровище, - буркнул сидевший за моей спиной Цапко. Еще во время Наотарского конфликта я заметил: долговязый лейтенант всегда зрит в корень.

Но его слова потонули в общем оживленном гуле.

- Противокосмическая оборона Вары-8 была всесторонне проанализирована. Вывод штабных операторов: "Яузу" можно освободить в результате стремительного налета. Требуемый наряд сил и средств: ударный авианосец, линкор, четыре-пять фрегатов, рота осназа. То есть ровно столько, сколько осталось на ходу в нашей, третьей эскадре. И раз уж мы проворонили "Яузу" возле Клары, то именно нам, хлопцы, командование предоставляет шанс отличиться. Заметьте: не приказывает, а предоставляет шанс. Официально освобождение Императорского балета не планируется на уровне штаба флота и не внесено в план боевой активности. Статус предложенного нам дела: каперская операция, предпринятая по инициативе экипажей третьей эскадры.

У меня глаза на лоб полезли. "Каперская операция по инициативе экипажей? Да это же против всех уставов!"

- Конечно, дело это очень рискованное. Срочное. И притом не вполне верное. Разведданные с Фелиции поступают с запозданием. Наш информатор гарантирует, что "Яуза" пробудет на рейде Фелиции еще семь суток. Но в деталях уверенности нет. На момент получения последней разведсводки труппа находилась на борту "Яузы". Но клоны могли переправить ее на Фелицию, то есть непосредственно на Вару-8. Кроме того, нельзя исключать вероятности, что не сегодня-завтра за Императорским балетом прибудет какой-нибудь конкордианский транспортник с Йамы. Но если мы все-таки решимся атаковать, если нам повезет - выигрыши очевидны. Сейчас нам, как никогда, нужна победа. Пусть небольшая, но бесспорная. Вы знаете, что Россия - традиционный лидер в мировом балетном искусстве. А потому Императорский балет - не просто культурное достояние России, но и символ земной цивилизации вообще... - Бердник перевел дух. - Итак, нам предстоит решить: будет наше авиакрыло спасать Императорский балет или риск чересчур велик, а шансы на успех ничтожны. Вопросы есть?

Вопросы сразу же возникли у двух пилотов торпедоносцев, у одного штурмовика и нашего Сергея Цапко.

Пилотов ударных флуггеров интересовали сугубо профессиональные параметры: интенсивность зенитного огня, общее устройство противокосмической обороны в системе Львиного Зева, функции торпедоносцев в предстоящей операции (грубо говоря: "кого торпедировать-то?") и так далее.

Цапко спросил кое-чего поинтереснее:

- Мой вопрос - персонально товарищу Шубину. Вопрос о секретном оружии... (Белоконь навострил уши.) Ходят слухи, что созданы истребители, которые прикрыты в бою защитным полем. Если это правда, вопрос: не считает ли командование, что пришло время их проверить? В бою за "Яузу"? И сразу - второй вопрос: говорят, у нас появились какие-то линкоры-невидимки... (Тут уже навострил уши я: уж не эти ли "невидимки" повстречались мне на Луне, в периметре Хайека?) Как эти разговоры понимать?

Шубин, который и без того улыбался, от вопросов Цапко пришел в превосходное расположение духа:

- Очень своевременные вопросы, товарищ лейтенант! Особенно первый. Но отвечу я вам для начала на второй. Действительно, построены и уже больше года проходят ходовые испытания новые боевые корабли. Испытывается не только техника, но и принципиально новые тактические методы ее использования. Однако использовать новинки в бою пока еще рано. Командование не намерено прежде времени раскрывать свои секреты противнику, а потому рейд на Фелицию, если он вообще состоится, будет проведен только наличными кораблями третьей эскадры. Это все, что нам положено знать... Теперь первый вопрос. Я только что получил приказ, разосланный главкомом по всем авиакрыльям флота. Приказ - о принятии на вооружение истребителя DR-19 "Дюрандаль" производства известного южноамериканского концерна "Дитерхази и Родригес". Это одноместный флуггер классической схемы. Его отличительными особенностями являются феноменальная механизация крыла и бортовой генератор защитного поля...

(Пилоты загудели: восторженно, недоверчиво, недоуменно. Переверзев хлопнул меня по плечу и сдавленно вскрикнул: "Вот тебе и истребитель "Деза", Фома ты неверующий!")

- К сожалению, большую часть выпущенных истребителей завезли на базы Синапского пояса как раз в рождественскую неделю. Причем разобранными, в контейнерах. Где "Дюрандали" и были уничтожены воздушно-космическими ударами противника либо нашими войсками при отступлении. Но некоторое количество "Дюрандалей" было доставлено сюда, в Город Трех Звезд. Машины сейчас собраны бригадами техников концерна, проверены и подготовлены к передаче экипажам. "Трем Святителям" достались девять истребителей, то есть ровно четверть штатного состава авиакрыла. Если вы, товарищи, примете решение утвердить нашу каперскую операцию, пилоты получат пять дней на освоение "Дюрандаля". Это мизер, но больше мы дать не можем...

- Товарищ эскадр-капитан, но ведь освоить новый истребитель за пять дней невозможно! - не сдержался Цапко.

- Невозможно. Если истребитель этот - не "Дюрандаль". Я уже имел удовольствие трижды пилотировать эту машину - во время закрытого совещания комсостава москитного флота в Тушине, в ноябре прошлого года. И должен вам сказать, что новый истребитель принципиально проще всех известных аналогов. Количество параметров управления "Дюрандалем", изменяемых пилотом, уменьшено до предела. Это сделано именно для того, чтобы можно было в кратчайшие сроки переучить летный состав на новую машину.

Цапко, однако, не отступался:

- Но если уменьшается количество человекозависимых параметров, значит, снижается свобода пилотирования, верно? Попросту говоря, у "Дюрандаля" должна быть низкая маневренность. И вероятно, проблемы с фигурами высшего пилотажа.

- Это верно, - кивнул эскадр-капитан. - Тактическая специализация "Дюрандаля" - борьба с ударными флуггерами противника и батареями ближней обороны. Как истребитель завоевания превосходства в кубатуре боевых действий он малопригоден. Но возле Фелиции мы не ожидаем встречи с серьезной группировкой неприятельских истребителей. Не исключено даже, что для "Дюрандалей" не найдется никакой работы, кроме демонстративных действий.

- Спасибо, товарищ эскадр-капитан, - сказал Цапко. - Я думаю, ребята, - он обвел глазами сидящих вокруг него пилотов, - мы уступим это чудо-оружие нашему молодому пополнению. Я еще этого чудо-истребителя в глаза не видел, но мне мой латаный-перелатаный "Горыныч" по-любому милее, пусть и без защитного поля.

Тут и Бабакулов наконец созрел на типично бабакуловский вопросец.

- Скажите, товарищ эскадр-капитан, а Дворецкая... Дворецкая там? - с придыханием спросил он.

- Не понял, - отрывисто сказал Шубин.

- Ну как же? - Бабакулов обиженно вздернул брови. Да что там обиженно - он был просто-таки обескуражен! - Агриппина Дворецкая, прима Императорского балета.

На лице Шубина брезгливое недоумение стремительно сменилось командирским всезнанием.

- Ну какой же балет без примы, лейтенант? Балет без примы - как флуггер без пилота! Правильно, товарищи?

Шубин снова был на коне!

Что сказать?

Инициатива снизу была. Вся третья эскадра рвалась в бой, спасать Императорский балет из цепких когтей конкордианских разбойников.

Командиры авианосца "Три Святителя", линкора "Кавказ", фрегатов "Лихой", "Удалой", "Ловкий" и "Норовистый", 19-го авиакрыла и 254-й отдельной роты осназа один за другим рапортовали штабу флота, что личный состав единодушно желает исправить ошибочку с яхтой. Штаб флота благословил третью эскадру на бой, выписал со складов все необходимое и ласково напомнил, что в случае провала операции ответственность ляжет на исполнителей, то есть на пилотов, экипажи кораблей и хваленый осназ.

После чего наступили дни содома.

Все полученные "Дюрандали" пилоты-ветераны, согласившись с Цапко, передали младшим лейтенантам, то есть нам. Неестественно веселенький пилот-инструктор Фернандо Гомез и угрюмый представитель конструкторского бюро инженер Андрей Грузинский дрючили нас по восемнадцать часов в сутки.

Ранним утром нам вкалывали лошадиную дозу стимуляторов, поздним вечером - бычью порцию снотворного.

У "Дюрандаля", на котором летал Переверзев, во время первого же учебного вылета отказал генератор защитного поля. У моего - только с пятого раза выпустилось шасси. Один парень (по фамилии не то Ступка, не то Дупко) в аналогичной ситуации шасси выпустить не смог, посадил свой "Дюрандаль" на брюхо и от полетов был отстранен.

Все машины, на которых обнаруживались неисправности (кроме убитого борта-десять, на котором летал Ступка-Дупко), тут же ремонтировались - чего-чего, а запчастей техбригада "Дитерхази и Родригес" привезла с собой предостаточно.

Грузинский шипел и чертыхался. "Гений... гений, понимаешь ли... вот бы его самого сюда!"

Когда я не выдержал и осведомился, о каком гении идет речь, Грузинский ответил, что о главном конструкторе проекта, разумеется.

- Так он, наверное, сейчас над чем-то новеньким работает? - наивно предположил я.