к бою. Выступление было назначено вместе с восходом солнца.
Никто.
сосок. Герфегест отдал ей ответный поцелуй. Конгетлары не любят лести, но
ценят искренность. Хармана говорила искренне - поцелуи не лгут. Все его
оружие, все его снаряжение и даже шелковая "змея" лежали на подступах к
ложу. Они не нужны ему больше. Здесь и сейчас.
разве не любишь его?
ей ответить. Они не встречались никогда раньше. Хармана не могла знать
его. Она не могла видеть его. И все-таки Герфегест не стал спорить с
Харманой. Он сам чувствовал нечто подобное - где, когда, в какой из
предыдущих жизней он встречал эту женщину с волосами, серебристыми, словно
пепел? Как она выглядела тогда? Кем был он?
знать ничего, кроме любви.
Все, что мы считаем твердым, ты разумеешь как мягкое. Все, что мы считаем
важным, ты считаешь пустяком. Все, что для нас неизбежно, - для тебя лишь
изменение. Я люблю тебя таким, потому, потому что...
воспоминание о своем яростном желании отомстить казалось ему зыбким и
иллюзорным. Почти нереальным.
не понимает, в какую страшную игру ввязалась при помощи своего матерого
братца. Или понимает? Все равно.
причислял себя к числу любителей вершить государственные дела в постели. -
Рыбий Пастырь мне не хозяин.
обвивая шею Герфегеста своими хрупкими тонкими руками.
важном вопросе. В вопросе понимания сути любви. То, что он называл
любовью, было лишь слабым отголоском ее. То, что он называл страстью, было
лишь легким волнением. То, что он называл женской красотой, было лишь
жалким подобием. Подобием красоты Харманы. Она была стройна словно стебель
горного тюльпана. Ее ноги были безукоризненны. Когда мягкие волосы ее
лобка коснулись живота Герфегеста, он ощутил, как где-то там, у основания
его позвоночника, расправляет листья и поднимает голову навстречу
солнечному ветру бутон, как где-то там, глубоко внутри него, снова
расцветает золотой цветок. Цветок страсти.
и откинула голову на атласные подушки. Ее голос словно звон серебряных
бубенцов на ручных горностаях в Наг-Туоле... Наг-Туоль, которого нет
больше.
глаза.
- куда реже, чем обычный смертный. Всю ночь Ганфала простоял, подобный
безмолвному изваянию, на носовой площадке "Голубого Полумесяца", проницая
тьму сверхчеловеческим взглядом. На севере, окутанная плотной Завесой
Силы, возвышалась на скальных уступах цитадель Наг-Нараон. Даже своим
зрением Надзирающего над Равновесием Ганфала не видел ничего, кроме
расплывчатых очертаний крепостных построек. Что сейчас происходит с
Последним из Конгетларов, он не знал. Он знал только одно: Герфегест все
еще жив. И это позволяло надеяться на успех.
жестких коек за полтора часа до рассвета. Крикливые надзиратели разогнали
гребцов по длинным скамьям, воины облачились в доспехи, лучники
разбежались по боевым галереям. Обслуга метательных машин извлекала и
растягивала между изогнутыми рогами "скорпионов" снятые на время похода
воловьи жилы.
центральную позицию, стояли файеланты Ганантахониоров. Их было немного -
чуть более двадцати. Они должны были выполнить роль приманки, связать боем
флот Стагевда и вслед за тем кануть в небытие.
ударная сила - двадцать семь кораблей Орнумхониоров. На них, доверенные
лучшим воинам этого южного Дома, были установлены трубы с "черным
пламенем". По две на корабль. Они были закреплены на носовых площадках и,
завернутые в полотнища запасных парусов, выглядели более чем невинно. Но
всеиспепеляющей силе, заключенной в них, предстояло решить судьбу
сражения.
залежавшиеся в бесплодных песках пролива Олк, поползли вверх. На верхушках
мачт развернулись и затрепетали знамена. Тунцы южан и имперские полумесяцы
рядом с ними.
мостиках. Это означало: корабль отныне свободен и волен устремиться
вперед, чтобы победить или погибнуть. Тотчас же на кораблях
Ганантахониоров раздался первый удар боевых барабанов. Тысячи весел в
одном слаженном движении вышли из воды, чтобы спустя десять ударов сердца
снова вернуться в воду и сотрясти корабли первым мощным толчком.
цитадель Наг-Нараона. Он смотрел на дневное светило сквозь окно четвертого
яруса. Через окно спального покоя госпожи Харманы, Хозяйки Дома Гамелинов.
Он не двигался. У него не было сил двигаться. Не было и желания.
из него победителем? Ста-гевд? Или, быть может, Ганфала, счастливый
обладатель "черного пламени"? Быть может, только сейчас два флота,
развернувшиеся друг напротив друга, ринулись в бой? Да и было ли вообще
начато сражение?
воскресли в его памяти. Он вспомнил волшебные руки Харманы. Свое любовное
безумие. Он посмотрел вокруг в ожидании увидеть свою несостоявшуюся жертву
мирно спящей на атласных подушках. Женщину с серебристыми волосами.
ложе. Прядь волос упала ему на лицо. Он поднял руку, чтобы убрать ее,
водворив на надлежащее место, завернув за ухо. Но что-то помешало ему
сделать это.
волос. Каждое звено цепи величиной с горчичное зерно. Два маленьких
замочка - ими с обеих сторон оканчивается цепь. Один замочек на
указательном пальце левой руки, другой - на указательном пальце правой.
Герфегест натянул цепь и попробовал порвать ее. Сталь, заговоренная
Гамели-нами. Тщетно.
столь тонкую цепь не порвать. Не ровен час, он бы запряг по двенадцать
лошадей, поставил бы их задом друг к другу и поместил бы стальной волос
между ними. Затем он махнул бы рукой, и кучера хлестнули бы бичами своих
лошадок. И долго рассказывал бы подвыпившим гостям своей усадьбы, как
двадцать четыре лошади не сумели порвать цепь толщиной с волос. Герфегест
знавал таких, не верящих в силу магий и заклинаний. Но сам он не был
дураком - после первой же яростной попытки сбросить с рук оковы, он
отказался от мысли освободиться без вмешательства Харманы. Это ее рук
дело. В этом не может быть сомнений.
достаточно длинна и позволяла совершать многие движения почти свободно.
Пренеприятная догадка тотчас же подтвердилась - его ноги были скованы
подобным же образом. И вновь крохотные стальные кандалы были одеты на оба
указательных пальца. Далеко не убежишь. Путь Стали. Черные Лебеди большие
мастера на такие штуки. Ни порвать, ни сточить, ни разрезать. Более того -
насколько помнил Герфегест описания подобных пут, они не позволяли даже
отгрызть скованные пальцы - цепь нарочно сообщала свою прочность членам
узника. Магия властвует над материей в точности так же, как дух властвует
над телом. Магии не победить ножом...
позволяли ему сделать это. Но не более.,
мере, в том, что там нет Харманы.
заклятием на тот же манер, что и цепь - в пользу этого свидетельствовала
абсолютная противоестественная неподвижность чугунных решеток. Они не
дрожали и не вибрировали под напором свежего морского ветра, не издавали
глухой гул, который вчера так напоминал Герфегесту о стонах Морского
Русанов Владислав
Самойлова Елена
Акунин Борис
Самойлова Елена
Посняков Андрей
Афанасьев Роман